Триш Уайли - Лучший мужчина Нью-Йорка

А настоящей проверкой совместимости стала их третья ночь. Одним рывком вынырнув из кошмара в реальность, первым делом Даниэль увидел ее огромные напуганные глаза и сразу же понял, что она боится не его, а за него. Джи осторожно его гладила, как бы пытаясь успокоить, а сам он судорожно сжимал ее руку. Что это с ним? Ему стало тошно от одной мысли, что на ее нежной коже останется синяк.

И когда он сказал, что ему необходимо пробежаться и прийти в себя, Джи не стала его удерживать, а только спросила:

– А что это значит?

Он замер на пороге.

– Ты о чем?

– Ты все повторял, что тебе нужно еще пять. Пять чего?

Не отвечая, Даниэль молча ушел, поклявшись, что снова отдалится от Джи, вот только после смены, наполненной неустанными мыслями о ней одной, он снова вернулся к ее двери. А когда снова увидел, буквально решился дара речи и, не в силах словами выразить, как рад ее видеть, поцеловал улыбающиеся губы и повел обратно в постель. После очередной порции бурных ласк Даниэль отключился на восемь часов, и, наконец-то придя в себя, смог показать, на что на самом деле способен на любовном фронте.

Вот только им все равно скоро придется расстаться.

Когда Даниэль зашел за ней работу, Джи обрадовалась и очень удивилась.

– И куда мы идем? – спросила она.

– Сама увидишь.

– Это сюрприз? Для меня?

– А как ты думаешь?

Джи молчала, пока они шли к парку, но потом не выдержала и спросила:

– Мы уже на месте?

– Нет.

Каждые несколько минут Джи повторяла один и тот же вопрос, получая неизменный ответ, а потом Даниэль остановился и сказал:

– А теперь выбирай. Или мы идем в зоопарк, – он махнул рукой в одну сторону, – или туда… – Взмах в другую сторону.

На мгновение Джи замерла и так побледнела, что Даниэль даже испугался, что не угадал ее желание, а потом буквально просияла.

– Ты шутишь? – Она бросилась ему на шею. – Обожаю тебя! – Разжав объятия, она снова взяла его за руку. – Ты же тоже прокатишься на всех аттракционах, да?

– Неужели ты правда думаешь, что я полезу на деревянную лошадку?

– Ты никогда не целовался с девушкой на карусели?

Когда они вошли в парк развлечений, Джи заявила:

– Без тебя я не стану веселиться. – Она пристально посмотрела ему в глаза. – Обещаю, жалеть тебе не придется, а уж ночью я с тобой обязательно сполна за все расплачусь.

– Хочешь подкупить полицейского? – Даниэль нахмурился. – А в тюрьму попасть не боишься?

– Глупый, – усмехнулась Джи, – если я проведу ночь за решеткой, то ты останешься без награды.

Да, с этим не поспоришь.

– Ты будешь липкую розовую ерунду на палочке или все-таки съешь что-нибудь нормальное?

– Розовую ерунду. И ее можно есть прямо на карусели.

Даниэль скорее позволил бы себя расстрелять, чем полез бы на деревянную лошадку, так что они сошлись на том, что он просто постоит рядом. А Джи уселась в седло со сладкой ватой в руке, которую неторопливо рвала на кусочки и отправляла в рот, каждый раз старательно облизывая пальцы.

Не выдержав, Даниэль поцеловал сладкие губы.

Покатавшись еще на парочке аттракционов, Джи совсем развеселилась, так что теперь Даниэль с чистой совестью мог добавить очередной пункт к своему списку. Беззаботная радость.

А прошлый список он скомкал и выкинул.

Теперь она его и только его. Он будет о ней заботиться, защищать, оберегать и воплощать все ее мечты и желания. Он и только он. Даниэль раз за разом повторял эту мантру, чтобы хоть немного усмирить просыпавшегося внутри неандертальца каждый раз, когда видел, как к Джи подсаживается очередной парень.

Потом они решили немного перекусить хот-догами, Джи поделилась кусочком булочки с окрестными голубями, а сам он поделился горчицей с джинсами, и Джи сразу же попыталась вытереть пятно, да так старательно, что Даниэлю пришлось напомнить, что кругом люди. Убрав ее руку, он поцеловал ее в губы и пообещал, что, как только они вернутся домой, Джи сможет делать с ним все, что захочет.

А потом она засмотрелась на маленькую девочку, шедшую за ручку с мамой, и Даниэль не выдержал и спросил:

– Ты ее помнишь?

– Маму? – Улыбка Джи сразу же поблекла, но Даниэль не испытывал ни малейших угрызений совести. Он хотел узнать все мельчайшие подробности ее жизни, но при этом отлично понимал, что о себе всю правду не расскажет никогда.

– Да.

Джи вздохнула и задумалась. Она всегда так делала перед тем, как начинала делиться тем, что еще никогда никому не рассказывала.

– Всякие мелочи, – прошептала Джи, бросая голубям последние крошки. – Очень хорошо помню, как она меня причесывала и всегда вслед за расческой проводила по волосам рукой. – Она задумчиво улыбнулась. – Я до сих пор сама именно так причесываюсь.

– Я знаю. – Даниэлю нравилось наблюдать, как Джи одевается по утрам, ничуть не меньше, чем самому раздевать ее ночью. – Продолжай.

– Когда она убиралась и готовила, она всегда что-нибудь напевала. Отец говорил, что полюбил ее именно за песни, идущие от самого сердца. А еще она много смеялась.

– А как она выглядела?

В те редкие мгновения, когда Джек снова становится самим собой, он говорит, что я очень на нее похожа. – Джи слегка пожала плечами и отвела глаза. – Думаю, из-за этого ему еще сложнее.

Даниэль постарался не думать, что было бы с ним самим, потеряй он Джи.

– А когда ты стала называть его Джеком?

– Когда он перестал быть моим отцом. – Джи снова посмотрела ему в глаза. – А каким был твой отец?

– Ты и сама знаешь.

– Я знаю, каким его помнят твои родственники.

– Этого знания тебе вполне хватит. По крайней мере, они не спорили с ним каждые пять минут.

– А о чем вы спорили?

– Больше всего он любил рассказывать, как и чем я его разочаровал и подвел.

– Он действительно так говорил? – недоверчиво уточнила Джи.

– Да, и он был прав. – Даниэль глянул на нее краешком глаза, не желая вдаваться в подробности. – Неужели при тебе никто ни разу не упоминал, что я едва не стал первым Браниганом, вставшим по другую сторону закона?

– Перестань.

– Как скажешь. Чем дальше займемся?

– Я бы не отказалась послушать про твои проблемы.

– Чтобы увидеть меня с другой стороны?

– Знаешь, за такие вопросы тебя следует хорошенько наказать. – Джи оглянулась по сторонам и прямо-таки просияла. – Ты же наверняка отлично стреляешь, да?

Час спустя Даниэль разглядывал метрового плюшевого зайца. И почему именно он должен таскать это сокровище? Что ж, если Джи хотела выставить его дураком, она отлично справилась со своей задачей.

– У твоего зайца косоглазие, – заметил он, вертя в руках зверушку.

– Несовершенства делают нас неповторимыми. Неужели ты этого ни разу не слышал?

– Интересно, – задумчиво протянул Даниэль, останавливаясь у пруда. – А плавать он умеет?