Кэтти Уильямс - Первая красавица

– Какая красота! – выдохнула Холли, разглядывая безделушку с камушками, как две капли воды похожими на бриллианты. – Спасибо, но ты не должен ничего мне дарить, – продолжила она, любуясь блестящими камнями.

– Ты каждый раз так говоришь, когда я тебе что-нибудь дарю.

– Я знаю, и тебе действительно не нужно каждый раз приносить мне подарки. Наверняка тебе и так есть на что тратиться, я прекрасно понимаю, что жизнь в Лондоне не из дешевых… – Луис говорил, что у него небольшое жилье в достаточно хорошем месте, но размеры этого «небольшого жилья» и где именно находится это «достаточно хорошее место» она совершенно не представляла. Но где бы он ни жил на самом деле, наверняка ему приходится дорого платить за свое «небольшое жилье».

– Я как-нибудь сам разберусь со своими деньгами, – пробормотал Луис, подталкивая ее к дому. – Лучше скажи, где бы ты хотела поужинать.

– У меня в духовке кое-что есть. – Холли рассчитывала, что за закусками последует запеканка, они поужинают при свечах, а она станет неторопливо задавать заранее приготовленные вопросы. И почему ей так сложно говорить с Луисом об их отношениях? Сам он никогда не стремился обсуждать их будущее, но больше жить в неведении Холли просто не могла. – Так что предлагаю поесть у меня, а заодно и немножко поговорить.

– Немножко поговорить? – Луису стало не по себе. Она же не станет возвращаться к Клариссе? Заходя следом за Холли на кухню, он отметил, что на этот раз стол старательно сервирован. Странно. Обычно за неделю они успевали так соскучиться друг по другу, что еда была всего лишь досадной необходимостью, и они часами говорили и все никак не могли наговориться. – И о чем же ты хочешь поговорить?

– О нас, – обернувшись, ответила Холли, неестественно громко рассмеялась и снова отвернулась.

– Мы и так постоянно об этом говорим.

– Нет, мы говорим о том, чем занимались всю неделю, но о нас мы никогда не говорим. – Почему он так холодно на нее смотрит? Чувствуя, как у нее начинают дрожать колени, Холли уселась на стул и сжала в пальцах бокал вина.

– И что конкретно ты хочешь обсудить? – Луис старательно изображал непонимание, чувствуя, как разделявший их стол превращается в настоящую пропасть. Он так привык к ее мягкости и податливости, к тому, что она постоянно стремится позаботиться обо всех мелочах… Холли всегда была такой нежной, женственной… Наверное, именно поэтому он и открывался перед ней так, как еще ни разу не открывался ни перед одной женщиной, но этот разговор… Неужели он ее теряет?

– Я еще ни разу не была у тебя дома, – задумчиво протянула Холли.

– Ты ни разу не говорила, что хочешь там побывать. – А сам он, понятно, никогда этого не предлагал.

– Ты знаешь обо мне решительно все, но я о тебе знаю совсем немного.

– Ты знаешь все, что имеет значение.

– Но ты никогда не говоришь со мной о работе. О мечтах, надеждах, планах на будущее.

– Холли, стоит мне только упомянуть компьютеры, как ты сразу же уносишься куда-то в облака, лишь бы меня не слушать. Ты же сама говоришь, что это бесполезные игрушки, не стоящие потраченных денег, так к чему нам тратить время, обсуждая совершенно неинтересную тебе тему?

– Я и не предлагаю тебе обсуждать компьютеры, но почему ты никогда не говоришь о своих коллегах? Какие они? С ними весело? Готова поспорить, что вся женская половина отдела от тебя без ума… – Холли постаралась беззаботно рассмеяться, но где-то в глубине души задумалась, не нашла ли она истинную причину его молчания. Может, все дело в этом? Луис такой очаровательный, в него же наверняка влюблены все знакомые девушки…

– Ты напрашиваешься на комплименты?

Так, стол между ними явно лишний. Поднявшись, Луис обошел досадное препятствие и сел рядом с Холли. Вот так уже лучше, теперь он может в любую секунду к ней прикоснуться.

– Ты для меня единственная, так что я при всем желании просто не смогу говорить с тобой о других женщинах. – И, как ни странно, это действительно так. Еще ни разу в жизни Луис не испытывал к женщине такого притяжения, что и думать забыл обо всех остальных представительницах прекрасной половины человечества. – Я все время думаю лишь о тебе. – Осторожно высвободив у нее из пальцев бокал, Луис притянул ее к себе и нежно поцеловал в губы, снова расстегивая проклятые пуговицы.

Но как именно он о ней думает? Как об очередной любовнице? Или как о женщине, с которой готов провести остаток жизни? Но если он действительно готов разделить с ней всю свою жизнь, почему они еще ни разу об этом не говорили?

– Об этом тебе точно переживать не стоит, – хрипловато выдохнул Луис, чувствуя, что с каждой секундой возбуждается все больше и больше. Неужели она всерьез думает, что ему есть хоть какое-то дело до других женщин, когда он так явно и недвусмысленно реагирует на нее саму? Снова обнажая все еще чуть припухшую от его ласк грудь, Луис окинул округлые прелести хозяйским взглядом.

– Я и не переживаю. – Что это с ней? Она стоит перед ним в полурасстегнутом платье, но, вместо того чтобы с головой окунуться в волны желания, она лишь мимоходом отмечает томление между ног и чувствует себя совершенно неудовлетворенной. – Я знаю, ты считаешь меня привлекательной…

– Слишком слабо сказано.

Отвернувшись, Холли принялась накрывать на стол, и Луис дорого бы дал, чтобы узнать, о чем она сейчас думает. Ей явно что-то не нравится, но что? Если бы он только знал, наверняка смог за пару минут рассеять все ее сомнения и тревоги.

– Давай помогу, – предложил он, поднимаясь, но Холли сразу же слегка отстранилась.

– Зажги свечи на столе. – Холли снова вспомнила о так и оставшихся на дворе закусках и о разговоре, который она все еще надеялась повернуть в нужное русло. Когда все было готово, она снова уселась за стол. – Наверное, я просто пытаюсь сказать, что мы близки уже больше года, и я… я думаю, что должна так же глубоко войти в твою жизнь, как ты вошел в мою…

– Тебя не устраивает, как я с тобой обращаюсь?

– Нет, и я этого не говорила. Но ты уже встречал всех моих коллег и большинство друзей, но из твоего круга общения я никого не знаю. – Дрожащей рукой Холли отрезала себе кусок запеканки, на которую убила два часа, но теперь старательно приготовленное лакомство казалось ей ничуть не вкуснее засохшей подошвы, а свечи, призванные придать вечеру элемент романтики, совершенно не справлялись со своей задачей.

– Что бы ты там ни говорила, но вся твоя речь как раз и сводится к тому, что я неправильно с тобой обращаюсь! – прорычал Луис. Ну зачем она так старательно пытается испортить вечер? – Вот только когда ты заболела после вечеринки, я специально взял отгул на три дня, чтобы присматривать за тобой.