Пенелопа Одиссева - Виза или Когда за дело берутся бабушки (СИ)

— Ты чего? – кажется, мы на разных языках разговариваем!

— Ничего. Понятно.

И что ему понятно, когда я совсем запуталась? Просветил бы кто…

Я бы непременно докопалась до истины и узнала, о чем вообще мы разговаривали, если бы нашу честную компанию не попросили освободить зал для следующих брачующихся.

Вспомнив о ресторане, нас быстренько рассадили по машинам: меня с родителями в кадиллак, Петр сел в свою, забрав Фаину Петровну и Марью Борисовну, а Ба погрузилась во внедорожник Макса, аргументировав тем, что он не знает дорогу и кто-то должен ему показать. Возражения бедняги Макса о супер-пуппер крутом GPS-навигаторе Ба пропустила мимо ушей, включив режим «старенькой глухой бабушки». Не сомневаюсь, уж кто-кто, а Макс запомнит нашу свадьбу надолго…

—…Четыре! Пять! Мо-лод-цы! – радостно захлопали бабули, а мы с Петром смущенно отодвинулись друг от друга.

Традиционное «горько» в нашем исполнении тянуло на слабенькую двоечку. Осознав невозможность отказа от поцелуя, молодые, то бишь мы, решили смухлевать: прижались друг к другу губами, словно в старых советских фильмах. На удивление, родственники поверили и остались довольны. По-моему, Макс тоже ничего не заметил.

Застолье текло своим чередом. Бабушки вспоминали наши игры, утирая платочками уголки глаз. Мамы заговорщицки шептались на краю стола, кажется, выбирают имя внуку или внучке. Папа, нашедший в свидетеле свободные уши, делился с ним впечатлениями о «бюрократическом аппарате паспортного стола» и будущей поездке в Канаду. Принесли смену блюд, папа проконтролировал наполненность наших рюмок и бокалов и стал произносить двадцатый или сотый тост. Чокнулись, выпили. Ба затянула песню «Напилась я до пьяна…», и к припеву из нашего маленького зала разносился стройный хор, на который сбежалась посмотреть половина присутствующих из основного зала и кое-кто из персонала. Воспользовавшись свободной минуткой, я потянула Петю на улицу.

— Юлька, тебе плохо? – озабоченно пропыхтел жених, —упс , забыла – муж, коего я буксировала за собой.

— Издеваешься? Хочешь сказать, ты себя замечательно чувствуешь на этом празднике? – я завернула за угол ресторана к елочкам и принялась выуживать заветную пачку из декольте.

— Они стараются для нас, —Петр прислонился плечом к стене, немного нависнув надо мной.

— Отодвинься, пропахнешь дымом, — смущенно выдохнула в сторону.

— А ты?

— Я привыкла.

— Очень плохо.

— Вот не надо лечить по поводу вредных привычек! У меня нервы!

— Коле нравилось целовать курящую девушку?

— Он сам курит! И какая тебе разница? К чему его вспомнил? – я начала закипать, чертов ПМС!

Знаю, что придираюсь к пустякам, но ничего не могу поделать. Пока не поскандалю, а потом не поплачу – не отпускает. Ба в такие дни отпаивает меня ромашковым чаем. Интересно, есть в меню ресторана успокоительный сбор?

— Мне не нравится, когда девушка курит. Тем более беременная, —Петр задумчиво проводил взглядом окурок, брошенный мной под елочку.

— И? Каким образом это заявление относится ко мне?!

— Непосредственным.

— Петя, неужели ты считаешь меня беременной?

— А разве нет? – нахмурился новоиспеченный муж.

Я закатила глаза. Сумасшествие нынче передается воздушно-капельным путем, не иначе.

— Напомни, дорогой, когда это мы успели? —уперев руки в бока, танком ринулась на Бома. —В шкафу, что ли?

— Ну… может, не от меня? – Сконфузился парень.

— В форточку надуло?

— От Коли? – не хотел сдаваться Петя, хоть и пятился от меня ко входу ресторана.

Охранник в дверях, наблюдающий за нашим передвижением, не выдержал и с негодованием вмешался:

— Девушка, что же вы, даже не помните, от кого забеременели?

— Не помню! Потому что не беременная! – рявкнула я на бедного мужчину и перевела взгляд на Петю.

Мой фиктивный муженек пытался незаметно улизнуть внутрь, пока я с охранником препираюсь.

— Ты куда это? Мы еще не поговорили!

— По-моему, поговорили…

— Петя, нужно кое-что решить.

— Срочно?

— Предлагаешь, года два подождать?

— Юля, мне кажется, ты перенервничала сегодня…

— Да ты что! Чудеса дедукции, Ватсон!

— Не ерничай.

— Я сама серьезность.

— Ага. С детства как была командиршей, так и осталась.

— А ты хлюпик и маменькин сынок. Вернее, бабулин. Размазня! Баба в юбке, от которого жена сбежала…

— Повтори, —Петя нехорошо прищурился и шагнул ко мне.

Мы все еще стояли у порога ресторана. Охранник маячил за спиной, готовый морально поддержать Петра. Думаю, в случае чего, виноватой во всем окажусь я.

Набережная, где располагался ресторан, была погружена в вечерние тени, разбавленные каплями фонарей и фарами проезжающих машин. Теплый ветер дул с речки, маня освежиться после жаркого дня. Парочки, тут и там гуляющие вдоль берега, гитара уличного музыканта, шум летних кафе и гудки прогулочных теплоходов наполняли вечер. Вечер моей свадьбы. Внезапно подумала о том, что этот день останется в памяти навсегда – ведь сегодня я вышла замуж. И ЗАГС, и песни Ба в ресторане, и недовольство Петра — это часть моей личной истории, кусочки пазла, под названием жизнь. Решаясь на фиктивный брак, я думала о нем как о черновике, о заполнении графы в документах на визу, а оказалось, что пишу набело, живу и чувствую здесь и сейчас. Чувствую, хотя и не должна. Переживаю за наши отношения с Петром, несмотря на то, что номинально никаких отношений между нами быть не может, если, конечно, брак действительно фиктивный…

Мысли пронеслись в моей голове вихрем, заставив потрясенно смолкнуть на полуслове.

— Что? – Петр рассерженно ждал моих слов.

Весь запал для скандала куда-то делся, и я сникла, замотав головой.

—Договаривай! – Петя встряхнул меня, схватив за плечи.

Не в силах ничего сказать и забыв о том, что сейчас ему наговорила, я судорожно выдохнула, отгоняя набежавшие слезы.

— Пусти…

— Нет уж, давай поговорим. Ты сама хотела решить что-то! – Петя злился, и желваки на его скулах ходили ходуном.

Некстати вспомнился наш якобы поцелуй за столом, не идущий ни в какое сравнение с поцелуем в его прихожей. И пусть тот был вызван желанием позлить бывшую, он нравился мне куда больше целомудренного прикосновения сжатыми губами. Догадывается ли Петр о том, что больше всего на свете я хочу поцеловать его? И к черту Коленьку, визу и Канаду…

— Юль, чего ты? Не вздумай, Юля! Не реви, ты не маленькая! – Петя стал тормошить за плечо, наверное, с мужской точки зрения, пытался успокоить.

Слезы помимо воли потекли ручьями, горло перехватило от всхлипов, и я зарыдала. И знаю ведь – из-за ерунды реву, и повода особо никакого нет, а себя жалко-о-о…

Петя беспомощно стоял рядом, то и дело нерешительно прикасаясь к моему плечу, и что-то говорил. По тону сказанного понимала: успокаивает. Ууу, истукан каменный! Нет бы обнять, поцеловать… Ха, Юлька, ты себя сейчас представь со стороны. Нос распух, сопли, слезы, тушь течет, губы дрожат – красотуля, одним словом! И станет он ради тебя костюм пачкать?