Барбара Ханней - Парижское счастье

— Теперь, когда я не за рулем и не нужно сосредоточиваться на дороге, я могу насладиться видом из окна, — объяснила девушка, чтобы как-то оправдать свою восторженность.

Проблема заключалась в том, что ее реакция ни в коей мере не была чрезмерной, наигранной или неестественной. Напротив, в ней сквозили искренность и непосредственность. И это беспокоило Джонно, но почему — он не мог понять.

А теперь вот оказалось, что Камиль подружилась с его котом.

— Он прелесть! — сказала девушка, проводя изящной кистью по спине Мэгса. — У меня никогда не было домашних животных.

— Никогда? Даже в детстве?

— Нет. А теперь я просто не имею права завести кого-то. Наш дом курирует экологическая полиция. Они не позволят держать в квартире даже аквариум с рыбками.

Джонно сдержался, чтобы не спросить, отчего у нее не было, например, собаки. Узнать подробную историю ее жизни не входило в его планы. Она приехала сюда по делу. И только.

— Ладно, вы тут посидите, отдохните, — резко сказал молодой человек. — А я подготовлю двор для скота. — Он деловито пошел к ступенькам.

— Нет уж, не уходите без меня. — Камиль подняла мурлыкающего кота с колен и вскочила на ноги. — Я хочу на своем опыте узнать сельскую жизнь.

Ее лицо пылало. Джонно отвел взгляд, посмотрел на прячущееся за горизонт огромное солнце и вздохнул.

— Тогда пошли.

Усадьба и скотный двор «Райской долины» были выстроены на возвышенности, с которой открывался прекрасный вид на Муллинджим. Серые тучи, которые утром обещали ливень, теперь превратились в легкие облачка, подсвеченные закатом розовым и золотым. Весь пейзаж был окрашен благородным бронзовым отблеском.

У подножья пригорка обнаружился пруд, приютивший гомонливых диких уток и гусей, за ним тянулся большой загон, поросший травой, а местами — и деревьями. По нему бродили меланхоличные коровы. На горизонте ясно прорисовывались очертания больших холмов.

— Как здесь красиво! — выдохнула Камиль.

Джонно нахмурился еще сильнее и прибавил шагу, так что ей пришлось почти бежать, чтобы поспевать за ним. В амбаре он взял три связки сена из высокого стога.

— Сможете нести одну?

— Конечно. — Она с готовностью протянула руки. — И что мы теперь будем делать?

— Будем раскидывать сено, чтобы у бычков была еда, когда их привезут. Их не кормили на ярмарке. Они ведь только что были отняты от матерей, чьим молоком питались. А мы не хотим, чтобы ваши бычки теряли вес и болели.

Они распотрошили связки и стали укладывать сено вдоль изгороди.

— А почему мы не кидаем сено по всему загону? — поинтересовалась девушка.

— Нет смысла класть его в середину. Они просто втопчут его в грязь.

— Логично, — согласилась она, упершись руками в бока и любуясь результатами труда.

Джонно нахмурился.

— Камиль, это всего лишь скотный двор. Не нужно создавать шедевров. Просто бросайте.

Хуже уже стать не могло, однако стало, когда она предложила заняться ужином.

— Я отличная кулинарка, — заявила девушка. — А вам, наверное, уже надоело готовить себе.

— Если честно, то я хорошо жарю мясо, — пробормотал он. — А еще каждую неделю ко мне приходит женщина, которая наводит в доме порядок и готовит мне еду. Мне хватает.

— Но разве вы отказались бы от перемены? — настаивала Камиль. — И потом, новые впечатления от встречи с сельской жизнью — все эти животные, душистое сено, высокие эвкалипты, дивный закат — пробудили во мне желание заняться хозяйством. — Видимо, на его лице отразился неподдельный ужас, и девушка поспешила продолжить: — Не беспокойтесь. Эта тяга проявляется в весьма умеренных дозах. И для вас не опасна. Встав к плите, я не начну представлять, как иду с вами под венец и вы клянетесь мне в вечной любви. Поверьте, я ограничусь ужином.

— Рад, что я в безопасности, — криво ухмыльнулся Джонно. Если бы он мог относиться ко всему так же непринужденно, как она! Однако ему почему-то казалось, что пустить Камиль Дэверо на его кухню гораздо страшнее, чем пытаться объездить дикого быка на родео.

Порхая по кухне Джонно Риверса и колдуя над ужином из тех продуктов, которые обнаружились в холодильнике и шкафчиках, Камиль испытывала наслаждение. Тонко нарезанная говядина, лук, перец, морковь и сельдерей, приправленные сладким соусом чили, быстро превратились во вкусное рагу в азиатском стиле. Однако когда они сели есть за круглый сосновый стол, девушка ощутила, как ее энтузиазм потихоньку исчезает.

Что она вообще здесь делает? Почему делит ужин с этим загадочным, прекрасным мужчиной, с которым познакомилась только утром? Большую часть дня она преимущественно воевала с ним. И что же? Теперь они вдвоем сидят в огромном пустом доме и едят приготовленное ею рагу, а впереди целая ночь.

Он все время бросает на нее застенчивые взгляды. И у нее внутри все закипает.

Они поужинали в напряженном, тревожном молчании. Камиль хотела расспросить Джонно о том о сем, но побоялась, что вопросы на тему «расскажите о себе» превратили бы вечер в свидание. Этого еще не хватало! Джонно и так слишком насторожен из-за всех этих искательниц мужей, свалившихся на его голову. Даже намек на то, что он ей нравится, разозлит его. И ей укажут на дверь. Тогда прощай статья. А следовательно, прощай карьера.

И потом, с какой стати ей увлекаться им? Для этого нет никаких поводов. Они принадлежат к разным мирам. У них нет ничего общего.

Но Камиль уже поймала себя на том, что ни с кем не ощущала такой близости. В его глазах полыхал дикий огонь, когда он смотрел на нее. Она никогда не была косноязычной, но тут словно утратила дар речи и не могла подыскать слов…

Когда ножки его стула заскрипели и Джонно вскочил на ноги, девушка облегченно вздохнула.

— Слышите, грузовик с вашими бычками приехал?

Он метнулся к вешалке, прибитой к задней двери, где висел его тяжелый плащ.

— Сейчас вам необязательно выходить на улицу. Там холодно. И в темноте вы все равно ничего не разглядите.

— Даже и не думайте, что я останусь в доме! — воскликнула Камиль. — Я хочу видеть, как привезли моих малышей. Подождите минутку, я только сбегаю за курткой в комнату.

На улице действительно похолодало и совсем стемнело. Облака закрыли луну. Свет фар громадного грузовика резал тьму яркими лучами. Он медленно катился по колеям к скотному двору. Девушка с восхищением наблюдала за мастерскими движениями шофера, когда тот подогнал грузовик задом к довольно узкому пандусу.

— Ждите здесь, — скомандовал Джонно. — Мы же не хотим напугать животных в темноте. Не дай бог, еще упадут и ноги сломают. Вы не представляете, что такое разъяренный от боли бык.

Она обрадовалась возможности оставаться в тени, пока он говорил с шофером. Фары грузовика светили уже не так ярко, и, как и предсказывал Джонно, практически ничего не было видно. До нее доносилось лишь тихое фырканье и редкое мычание бычков, которые терпеливо ждали в кузове. Потом послышалось громкое лязганье открывающихся дверей. Раздался низкий мужской голос: