Кара Колтер - Комната девственницы

Райдер молча кивнул.

– Все эти праздники, вся эта суматоха… Я делаю это не ради всех тех людей, которые сейчас находятся у меня дома. Я делаю это ради себя. Так я хотя бы чувствую, что кому-то нужна, что меня хоть немного любят. И когда я об этом подумала, мне пришло в голову: а зачем для того, чтобы любить себя, мне нужны другие люди? Я буду любить себя сама и ради себя самой. Несмотря ни на что.

– И ты только сейчас это поняла? – как будто удивился Райдер.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Просто я знаю, как легко тебя любить.

Эмма уставилась на него, широко раскрыв глаза, но переспросить так и не осмелилась. Из страха, что она неправильно его поняла. Но Райдер, глядя ей в глаза, спокойно сказал:

– Эмма, я люблю тебя.

Она сглотнула и всмотрелась в его глаза с безумной, почти отчаянной надеждой. И прочла в них именно то, что он сказал. Эмма была так поражена, что на несколько секунд даже лишилась дара речи, продолжая молча смотреть на Райдера.

Он продолжал:

– Я знаю, в это трудно поверить, особенно принимая во внимание, что мы знакомы меньше десяти дней, но дело в том… Ни до, ни после пожара я не испытывал ничего подобного ни к одной женщине. – Райдер перевел взгляд за окно. – Когда ехал сюда, я думал, что делаю это ради тебя – хотел предложить тебе свое плечо, на котором ты могла бы выплакаться, если бы твоя мать не приехала… Но когда я увидел тебя здесь, понял, что заблуждался. Я приехал ради себя. Ради того, чтобы рядом с тобой снова ощутить то, чего раньше никогда не знал, – тепло, уют, любовь… Ощущение, что я наконец вернулся домой. Боль, которая не отпускала меня с того самого дня, когда я сначала потерял Дрю, а затем и Трейси, словно притупилась. Я примирился с тем, с чем не мог примириться до этого, – с чувством вины за то, что так и не сумел их спасти. Но прошлого не изменить, – мягко сказал он, снова переводя взгляд на нее. – Зато в наших силах изменить будущее. С тобой я забыл про свое одиночество, но стоило мне уехать из «Белого Рождества», как это чувство вернулось. Я скучал по тебе, по твоему дому, по твоим соседям. И вдруг понял, что не хочу больше быть один. Я хочу подарить тебе Рождество, о котором ты мечтаешь. – Он лукаво улыбнулся. – Тем более мне есть с чем сравнивать.

Эмма крепилась изо всех сил, но, увидев эту новую озорную улыбку Райдера, больше не смогла сдерживаться. Ее глаза быстро наполнись слезами.

– И почему мы плачем? – нежно приподнимая ее подбородок, спросил Райдер. – Разве можно плакать накануне Рождества?

– Можно, – смахивая слезы, кивнула Эмма. – Особенно когда в это Рождество вдруг сбываются все мечты…

Наступило Рождество. Райдер помогал Эмме приветствовать ее гостей, которых автобус довез до самого дома.

Какими же испуганными и смущенными поначалу казались все эти бедно одетые люди! И как быстро они справились со своим смущением, когда поняли, что им здесь по-настоящему рады.

Мона с детьми тут же придумали, как весело и быстро познакомиться со всеми, и вскоре столовая, в которой был накрыт завтрак, наполнилась детским смехом. Подкрепившись горячим чаем, какао и кофе со свежей выпечкой – для этого Эмме и Моне пришлось подняться ни свет ни заря, – все приступили к самой торжественной и желанной для детей минуте – вручению подарков.

Когда под пихтой ничего не осталось, гостиная наполнилась шуршанием бумаги, восторженными вскриками и счастливым смехом. Глядя на горящие глаза детей постарше, которым в подарки достались электронные игрушки, Райдер наклонился к Эмме и поддразнил ее:

– Совсем не плохо для дома, в котором не признают современные телекоммуникации.

После того как восторги немного улеглись, все гурьбой отправились на улицу – кататься на коньках и санях. Дети помладше быстро устали и до ужина успели вздремнуть. Ужин был поистине королевский.

Когда опустилась ночь, все – молодые и пожилые – собрались у потрескивающего камина. Взрослые беседовали, дети играли, и, когда наступила пора прощаться – а было уже близко к полуночи, – все начали прощаться, с сожалением и неохотой. Кое у кого на глазах даже заблестели слезы.

Феншоу в полном составе отправились к себе. Тесс уже давно сладко спала в своей кроватке.

Проводив своих гостей, Райдер и Эмма наконец остались одни.

– Умираю от усталости, – объявила Эмма, вытягивая вперед ноги. – И я как никогда счастлива. Все получилось просто замечательно! Даже лучше, чем я планировала. Но знаешь, что самое интересное?

– Думаю, да. То, что мы наконец остались с тобой вдвоем. Гости – это хорошо. Но пусть они меня простят, без них лучше.

– Именно так. – Эмма прижалась к нему, чувствуя, как от охватившего ее блаженства она готова замурлыкать, как кошка. – Это было самое лучшее Рождество в моей жизни, – довольно вздохнула она.

Райдер поцеловал ее в кончик носа:

– Ошибаешься. Самое лучшее Рождество ждет нас впереди.

Эмма почти не слышала этих слов, так как усталость взяла свое…

На следующее утро ощущение волшебства не пропало и даже близость разлуки – Райдеру нужно было возвращаться в город – уже не тревожила Эмму.

Только после Нового года их роман начался по-настоящему. Райдер слал ей букеты цветов, приезжал с Тесс на выходные. Скучая без них обоих, Эмма стала ездить к ним в середине недели и оставаться на ночь. Вечерами, оставив Тесс на попечение миссис Маркл, они выбирались то в театр, то в ресторан. Но лишь весной, почти перед самым днем рождения Эммы, Райдер подарил ей обручальное кольцо и сделал предложение.

Свадьба состоялась летом, в отремонтированном пансионе «Белый пруд» в узком кругу знакомых, среди которых в полном составе присутствовала семья Феншоу.

В день своей свадьбы, глядя в темные, полные любви глаза Райдера Ричардсона, Эмма поняла одну вещь: дело не в магии волшебства, или Рождества, или какого другого праздника. Дело в магии любви.

Это любовь изменяет всех и все вокруг.

Согласно обычаю, молодые люди, невольно вставшие под веточкой омелы, должны поцеловаться. ( Примеч. ред .)

Маршмэллоу – аналог пастилы (но не содержит яиц). В Северной Америке на пикниках жарят на костре, накалывая на палочки. ( Примеч. пер .)