Сандра Мартон - Если верить в чудеса

Она быстро оделась, но из одежды-то здесь были лишь трусики и туфли. Трэвис Уайлд даже не удосужился снять с нее чулки.

Теперь она ощутила себя униженной до мозга костей.

Вся остальная ее одежда осталась лежать в лифте: бюстгальтер, платье, даже сумочка.

Дженни хотелось расплакаться, но она не могла себе это позволить.

Его футболка все еще была на полу.

Она подобрала ее и натянула на себя через голову. Она была настолько длинной, что закрывала ягодицы. Конечно, края чулок все равно были видны, но сойдет и так.

Дженни прошла вниз по лестнице так быстро, как возможно было на этих убогих шпильках. Свет был включен.

Взявший ее девственность мужчина стоял на другом краю комнаты прямо перед открытыми дверьми лифта. Его темные волосы спутались, рельефное тело было освещено ярким светом. На нем были лишь джинсы: он застегнул ширинку, но пуговицу оставил расстегнутой.

Он был так прекрасен…

Она гордо подняла подбородок.

Дженни пошла ему навстречу, надеясь, что не испортит выход, споткнувшись в туфлях.

– Твои вещи, – сухо произнес он.

Ее кинуло в жар. Она схватила их, натянула платье поверх его футболки, потому что не хотела позволять ему вновь видеть свою голую грудь, а лифчик запихнула в сумочку.

Она двинулась мимо Трэвиса, но он резким движением преградил ей путь.

– Простите? – сказала она холодно.

– Я позвонил вниз. Консьерж вызвал такси.

– Я могу вызвать такси и самостоятельно, спасибо.

– Не будь дурой! И возьми это. Хватит на дорогу.

Она посмотрела на купюры в его руке, затем на него:

– Мне не нужны ваши деньги, мистер Уайлд.

– Возьми их!

Дженни отклонила его руку:

– Оглохли? Я сказала…

– Ты подумала, твое маленькое приключение будет очень забавным? Подобрать незнакомца. Завести его. Заставить его взять то, что ты не можешь отдать нормальным путем.

– Я не собираюсь об этом разговаривать! Просто дайте мне пройти, пожалуйста!

Трэвис схватил ее за запястье:

– О чем ты вообще думала?

– Ах, хотите поговорить об этом? – спросила Дженни, глядя ему прямо в глаза. – Отлично. Начнем с того, что не я вас выбирала. Это вы меня выбрали.

– Ну конечно! Я всего лишь…

– Вы всего лишь хотели использовать меня, чтобы спасти собственную шкуру. И я была настолько добра, что подыграла вам.

– Но этим ты не ограничилась!

– Вы правы. Я совершила ошибку, позволив вам… позволив вам меня соблазнить.

Трэвис рассмеялся.

Рассмеялся! Дженни сжала кулаки.

– Это я-то тебя соблазнил? Ты просто кидалась на меня! Я лег с тобой в постель из жалости. Я имею в виду – было очевидно, ты всего лишь отчаянно ищешь кого-то, чтобы хорошенько…

Дженни ударила его по лицу:

– Ты конченый ублюдок!

– А ты маленькая дурочка, – прорычал Трэвис. – Тебе просто повезло, что в итоге ты не уехала с… с каким-нибудь маньяком!

– Достаточно того, что я уехала с… с мужчиной, который… который вообще ничего… ничего не знает о сексе и о том, как удовлетворить жен…

И тут Трэвис прижал ее к себе и поцеловал.

Она сопротивлялась. Боролась. Но Трэвис завел ее руки ей за спину и принялся целовать и целовать, пока она не застонала и не стала отвечать ему…

И тогда он отпустил ее.

Дженни взглянула на него, на надменную улыбочку, искривившую его лицо, на котором было написано: «Я же тебе говорил».

Она хотела ответить чем-нибудь колким и остроумным, но в голове была та же пустота, что и в душе. Дженни развернулась и нырнула в лифт.

Двери закрылись.

Едва они закрылись, она слегка спустила платье и сорвала с себя его футболку, бросив ее на пол. Секунды спустя она уже шагала по мраморному холлу размером с авиационный ангар. Она шла, игнорируя зовущего ее консьержа и такси, стоящее у выхода. Ей не нужно было ничего, абсолютно ничего от Трэвиса Уайлда!

Даже в такой поздний час на улице стояла жара. Дженни шагала мимо бесконечных домов, покрываясь потом под платьем, сняв шпильки и держа их в руках.

Конечно, она выглядела ужасно. Машины притормаживали, когда она пыталась их остановить, но затем уезжали прочь.

Наконец одна остановилась. Водитель пялился на нее, но ей было наплевать. Теперь она ехала домой, убеждая себя: Трэвис Уайлд был именно тем, кем и должен был.

Опытом.

Оставшись один в пентхаусе, Трэвис ходил кругами, как загнанный в клетку тигр.

Да что за женщина будет считать секс каким-то исследованием? Что за женщина будет искать мужчину, чтобы лишиться того, что ей надоело, а потом просто так бросить все и буквально убежать?

Все эти стоны, пока они были вместе… Это выражение страсти…

Все игра, все часть плана…

Или ее эмоции были настоящими? Настоящими, если судить по тому, как она ответила на последний, жгучий поцелуй.

Да, но что с того? Если бы к ней подошел не он, а кто-нибудь другой, она сейчас была бы в его кровати.

И что? Какая разница? С чего вдруг его должно волновать, с кем блондиночка переспала бы? Какая разница, кто забрал бы ее девственность?

В чьих руках бы она трепетала сегодня?..

– А ты идиот, Уайлд! – прорычал он.

Причем злой идиот, чей гнев закипает внутри, гнев на весь мир, постоянно доказывающий ему – сам он не может его контролировать, несмотря на все попытки, гнев свирепый и безудержный.

Трэвису хотелось вернуться в этот бар.

Он знал, те пьяные оболтусы будут рады снова встретить его. Знал, они всю ночь смогут обмениваться ударами, пока их не застанет рассвет…

Но его звали Трэвис Уайлд. Он был мужчиной, а не пьяным быдлом. Он контролировал свою жизнь, себя, свои эмоции.

И в понедельник ему все еще предстояло выступать на собрании. Не для себя, но ради клиентов, которые доверили ему свои миллионы.

Он был обязан не ударить в грязь лицом!

Так что Трэвис отправился в спортивный зал на нижнем этаже его пентхауса. Он пробежал километры на беговой дорожке, занимался на тренажерах и поднимал штангу, пока весь не пропитался потом.

Два часа спустя, убитый усталостью, он принял душ, упал на кровать и провалился в глубокий сон.

Неделя пронеслась стремительно.

Три дня Трэвис провел во Франкфурте и два дня в Лондоне.

Успех сопутствовал ему везде: переговоры прошли удачно, все сделки были заключены. Он восхитительно себя чувствовал, ведь победа всегда была сладка! Но на этот раз чего-то не хватало…

Он не мог выбросить эту женщину из головы.

Да, секс был неплох. Ладно, он был очень хорош, если быть честным. Не из-за ее девственности, а из-за… Она была очень милой. И честной.

Но можно ли назвать милой девушку, которая заходит в бар в поисках парня для одноразового секса? И можно ли назвать честной девушку, которая прячет свою девственность от партнера до тех пор, когда уже слишком поздно?