Никола Марш - Романтика для циников

Каждый был со своей парой. Большую часть посетителей составляли конкуренты Люси и Кэша, но были и другие, они отплясывали на танцполе, извиваясь и выделывая движения руками в такт музыке.

Все они – как и Люси – были одеты соответственно событию. Чем дольше она стояла на пороге, разглядывая нескольких Бой Джорджей и Принцев – каждый выдавал в танце собственную версию образа, который изображал, – тем спокойнее ей становилось.

Ей нравилась музыка восьмидесятых. Она частенько включала ее на полную катушку, пока возилась в саду.

Ее фаворитами значились Wham, Tears for Fears и Blondie. Когда она была подростком, бабушка частенько просила ее «приглушить шарманку».

Может, она только родилась в восьмидесятых, но музыка этого десятилетия словно сама записалась на подкорку ее мозга.

– Так-так. Не Мадонна ли это? – Теплое дыхание Кэша коснулось ее уха, а по обнаженной коже рук пробежала странная дрожь.

Она медленно обернулась, умоляя свое дурацкое сердце колотиться не так сильно. Дома ей казалось, что с нарядом все о’кей, но сейчас, под взглядом Кэша, она чувствовала себя голой в своем топе с открытым животом, джинсовой мини-юбке и ажурных чулках.

Но тут она разглядела Кэша, и ее волнение улеглось. Она рассмеялась.

– Эй, я не собирался быть смешным, – он сделал вид, что приглаживает уложенные гелем волосы, – я крутой!

– Это Джон Траволта был крутым в «Бриолине». А вот ты…

Она изучила черные кожаные штаны, обтягивающие ноги как вторая кожа, черную же футболку, подчеркивавшую каждый мускул тренированного тела, и решила, что он горяч.

– Что я? – Он расправил плечи, и она залюбовалась его широкой грудью.

– Опоздал, вот что.

Резкий тон Люси не обманул его. Она с трудом оторвала взгляд от его торса и посмотрела в лицо.

– Всего-то на пять минут. – Он оглядел ее одежду. – Наверное, ухлопала кучу времени, чтобы выглядеть так хорошо.

– Ты тоже, так что мы оба успели выйти из моды. Кстати, разве «Бриолин» сняли в конце восьмидесятых?

– В восемьдесят седьмом, если быть точным. – Он показал на кожаные брюки. – Но разве они не заслуживают быть выгулянными?

Она с трудом сдержала смех.

– Пошли, съемка начнется через десять минут.

– Можешь не напоминать, – поморщился он.

– Нам ведь не обязательно выигрывать, – напомнила Люси, – давай сбацаем пару танцев и потом уберемся отсюда.

– Согласен. – Он положил руку на обнаженную часть ее спины. По телу прошла горячая волна. – Как насчет выпивки?

Люси не была любительницей алкоголя, к тому же мысль о том, что он может ударить ей в голову, совершенно не грела.

– Нет, спасибо.

– Значит, пошли танцевать?

Не дав ей времени на раздумья, он схватил ее за руку и увлек на танцпол.

Люси ни за что бы не призналась, но ей нравилось держаться за руки и чувствовать себя парой, пусть и поддельной.

Эдриан был эгоистичной задницей, но как хорошо им было в пору их первых свиданий, когда она и не подозревала о его любовных похождениях. Она наслаждалась чувством единения и безопасностью, которых никогда не испытывала ранее.

Ба и Дедуля заливали ее любовью, души в ней не чаяли – а она задавалась вопросом: быть может, положение единственного ребенка в семье и отсутствие родителей взяли свое? Может, поэтому у нее снесло крышу от первого «настоящего» бойфренда, поэтому она вышла за него и через два года развелась?

Впервые она задала себе этот вопрос, когда только начала отдаляться от Эдриана, но позже ответила на него отрицательно. Истинной причиной ее скоропалительного замужества стала любовь. Она любила его. Втрескалась по уши. И тосковала по той близости, что была у них когда-то.

Ей не хватало и взаимных подколок, подшучиваний и обмена ехидными репликами.

А в этой-то науке Кэшу не было равных, и Люси понимала, что симпатизирует ему сильнее, чем следовало бы. Чувство юмора. Преданность своему делу. И его тело…

Вот это тело.

Она украдкой взглянула на Кэша. Блики разноцветного света, отбрасываемые серебристым дискотечным шаром, плясали на его коже, словно калейдоскоп. Они не отвлекали внимание от его внешности, а лишь подчеркивали ее. В этом освещении на краю танцпола, во вспышках золотистого света, обрисовывающего широкие плечи, Кэш был похож на античного бога.

Затем он сделал к ней шаг, обнял за талию, притянул к себе – и она пропала.

Парень умел двигаться.

С первыми звуками песни Робби Невила «Се ля ви» он начал танцевать так, будто был рожден для этого.

Ей ничего не оставалось, кроме как обвить его шею руками и подчиниться ритму. Следовать каждому его движению. Их тела покачивались, плыли в едином ритме, слегка соприкасаясь, и это, казалось, обнажило каждый нерв в теле Люси, привело его в полную готовность.

Когда его рука скользнула ниже и ладонь легла на попку, она почти застонала. А когда Кэш притянул Люси еще ближе, показывая, как влияет на него тот жар, что исходит от них обоих, она прижалась к нему всем телом.

И тут началось интересное.

Пусть «Грязные танцы» и сняли в девяностых, но сиквел Кэша и Люси потянул бы не на один «Оскар».

Она извивалась, терлась об него – бесстыдно, самозабвенно, страстно. Очень страстно.

Желание, разгоравшееся между ними, было ощутимо физически. Ее кожа горела. Когда музыка набрала обороты, когда басы и ударные словно прошли сквозь ее тело, Люси полностью отдалась охватившему ее ощущению, что они – в одежде и стоя – занимаются сексом.

Потому что именно это они и делали.

Непристойные, полные покорности и наглости телодвижения, когда она то цеплялась за него, то сползала к его ногам.

Ее тело зудело от желания раздеться, до того сильного и необычайного, что она едва не остановилась. Но, словно прикованная к Кэшу и к ритму, пульсирующему в ней, она бы не остановилась, даже если бы захотела.

Люси не заметила, когда песня кончилась и началась следующая, – еще ни разу она не была так созвучна другому человеку.

Все, что имело значение, – этот мужчина и этот момент.

Ее не удивило, когда он прикоснулся губами к ее шее, принялся целовать нежную кожу под ухом, невыносимо медленно двигаясь к губам.

Она откинула голову, он накрыл ее губы своими в огненном поцелуе, от которого голова у нее закружилась.

Ее губы раскрылись, подчиняясь малейшему движению Кэша и давая понять, что ему не нужно второе приглашение.

Они слились в страстном, долгом, как вечность, поцелуе. Диком. Отчаянном. Безудержном.

Люси потеряла ощущение места и времени. Все, что осталось, – неистовый жар, словно танцпол был охвачен огнем.

Звук бурных аплодисментов достиг ее сознания словно сквозь туман, и она поняла, что диджей взял микрофон, а они этого и не заметили.