Эми Эндрюс - Драгоценная ночь

Эва оторопела. Его слова выскользнули и растворились в ночи с невероятной легкостью, при том, какой напряженный подтекст они в себе несли. Неожиданно было слышать такое от человека, который выглядел так, словно мог ловить пули зубами. Ей впервые пришло в голову, что, возможно, инцидент со стрельбой произвел на него куда больший эффект, чем она думала. Однако внешне он так не выглядел. И говорить об этом явно не хотел.

Хотела она. Как никогда прежде. Она вдруг почувствовала, что ей нужно поговорить о том, что случилось, так, словно от этого зависела ее жизнь.

Доклад – кажется, так это называли в армии?

– Тебе было страшно? – осторожно спросила она, чувствуя, что ее голос становится тихим и сипловатым.

Он не ответил, и она лишь медленно кивнула, чувствуя себя глупо оттого, что допустила мысль, будто несколько очередей способны выбить его из колеи. Чарли говорил ей, что Блэйк служил в горячих точках. Наверняка их обстреливали каждый день.

– Прости, глупый вопрос.

Молчание затянулось, и она собиралась было сказать что-то еще, как вдруг он ответил:

– Нет, не глупый.

Эва затаила дыхание.

– Любой человек, утверждающий, что не боится, когда в него стреляют, врет.

Она не сводила с него глаз. Если так он выглядел, когда ему страшно, какой же опасности его нужно подвергнуть, чтобы он действительно выглядел испуганным? А может, он просто не способен испытывать сильные эмоции. Если нет, то не является ли такая реакция сигналом тревоги?

– Но ты вел себя так… – она запнулась, подбирая нужное слово, – спокойно!

Он коротко усмехнулся, и лишь глухой не уловил бы горечи в этом смешке.

– Уверен, мой сержант, который натаскивал меня дни напролет, был бы рад это услышать.

Он пытался иронизировать, но ей было не до смеха.

– Я думала, что погибну, – прошептала она.

Глядя на нее, он опустил глаза.

– Но не погибла, – сказал он.

Его слова казались ей нежными, а не шуточными, как его предыдущее замечание.

– Благодаря тебе, – пробормотала она.

Их взгляды встретились и застыли. На берегу канала было тихо, и она осознала вдруг, что они стоят близко друг к другу. Достаточно близко, чтобы чувствовать, будто они единственные люди на планете после того, через что им вместе довелось пройти. Почувствовать себя единым целым. Она ожидала, что он бросит какую-нибудь отвлеченную реплику о том, что у ее дома крепкие стены, или о том, что стрелок был плохой. Он выглядел так, словно хотел ей что-то сказать.

Но в итоге, очевидно, раздумал и повернулся к своей лодке. Она смотрела, как он взошел на носовую часть судна, затем принялся открывать дверцу и вдруг поднял взгляд на нее.

– Ты не раздумала принимать душ?

Холодильник был пуст, не считая упаковки из шести бутылок пива, и Блэйк с радостью взял одну из них, в то время как из душа едва слышно доносился шум воды. Он развалился в кожаном кресле с подлокотниками, вытянув перед собой ноги и покручиваясь на сиденье из стороны в сторону. Он не станет думать о том, что голая Эва Келли сейчас находится в его душевой. Он просто выпьет свое пиво, обдумает план на завтрашний день и заберется в постель. Если точнее, завалится на кушетку. Не на свою, большую, удобную кровать-сани, королевского размера, которую он создал своими руками – чтобы забыть песок, и жару, и боль, и все, что осталось в прошлом, специально подогнав ее под размер лодки, которую тоже восстановил сам. Он не позволил бы гостю – тем более гостье – проводить ночь на кушетке. Пусть даже очень широкой, длинной и удобной. Особенно учитывая тот факт, что Эва отстегивает миллион фунтов за эту сомнительную привилегию. Одну ночь он мог и потесниться. За миллион фунтов он готов и на большие жертвы.

Он что – стал продажной девкой? Длинноногая блондинка с диким взглядом, кучей денег и маньяком, пожелавшим ее прикончить, сделала ему предложение, от которого он не смог отказаться? А потому лег на спинку быстрее щенка, умоляющего почесать ему брюшко.

Он сделал глоток пива, набирая телефон брата.

– Уже первый час, – зевнул Чарли и наконец ответил: – Кто-нибудь умирает?

– Разве что я, – фыркнул Блэйк. Затем он посвятил брата в события прошедшего вечера, заодно сообщив ему, где именно за больницей находится оставленная им машина.

Чарли мигом проснулся и тут же, убедившись, что никто не пострадал, нашел над чем подшутить:

– Что в тебе такого, что всем людям хочется в тебя выстрелить? Богом клянусь, братец, только ты мог оказаться в подобной ситуации!

– О, это еще не все, – продолжил Блэйк и поведал брату о том, как одна из самых прекрасных женщин мира временно стала его сожительницей.

– Позволь-ка мне еще раз все уточнить. Она дает тебе, вернее Джоанне, миллион фунтов за право у тебя переночевать?

Блэйк пожал плечами:

– В общем, да.

Чарли рассмеялся, и Блэйк нахмурился, неожиданно рассердившись на весь мир:

– Что в этом смешного?

– Звучит как сюжет фильма, на который меня когда-то, давно, таскала подружка. С Робертом Рэдфордом и Дэми Мур.

Блэйк закатил глаза:

– Ей не нужны интимные услуги, жалкий ты извращенец. Она напугана. Хочет чувствовать себя в безопасности этой ночью. Ненадолго скрыться от посторонних глаз, вот и все.

– То есть вы не собираетесь переспать?

Ответ слетел с губ Блэйка прежде, чем он это осознал.

– Я бы не стал с ней спать, даже будь мы последними людьми на земле.

Блэйк почувствовал, как на другом конце провода его брат улыбнулся.

– Почему нет? Я бы переспал, притом что счастливо женат уже десять лет.

Блэйк знал, что его брат не переспал бы с Эвой Келли раньше, чем он сам, – он был так же без ума от Труди теперь, как и десять лет назад.

– Ну-ну, рассказывай.

– И все же, – продолжал Чарли. – Гипотетически. Ты должен признать, что в бикини она выглядит превосходно.

– Она отвратительная, высокомерная примадонна, которая доставила нам уйму головной боли своими пятизвездочными капризами, – сказал Блэйк, понизив голос. – И мне плевать, как хороша она в бикини.

– Может, и зря. – Голос Чарли вдруг зазвучал серьезно. – Иногда нужно давать слабину, Блэйк. Быть красивой, богатой и упрямой – это не преступление. Не забывай – такова уж часть общества.

Блэйк недовольно поерзал в кресле. Слишком много он видел нищеты и отчаяния за те десять лет, что служил своей стране. Он чувствовал бы, что продает себя с потрохами, признай, что заинтересовался женщиной из общества фривольности и пустого блеска. Общества, понятия не имеющего о том, как живется другим людям. Но он слишком устал, чтобы вести подобные дискуссии.

– Она здесь всего на одну ночь. И может, ты забыл, но она клиентка.

Его брат фыркнул: