Дженнифер Рэй - Исповедь подружки невесты

– Не подглядывайте, – послышался голос Оливии.

По правде говоря, он не прочь посмотреть на нее без одежды. Но делать было нечего, и Эдвард сосредоточился на дороге. Надо контролировать себя, даже если… И все-таки он не выдержал, бросил быстрый взгляд в зеркало заднего вида. О боже! Неужели ему удалось увидеть ее обнаженную грудь?

«Неужели он ни разу на меня так и не взглянет?» – думала Оливия, снимая брюки. Стянув термомайку, она стала влезать в очень узкое платье.

Она украдкой посмотрела в зеркало заднего вида. В какой-то момент показалось, что в нем отразились карие глаза Эдварда. Значит, все же смотрит? Но потом Оливия поняла, что ошиблась. Он не отрываясь следил за дорогой. Вот ведь ханжа! Наверное, и сексом занимается только с выключенным светом. Она терпеть не могла таких мужчин. Впрочем, так же, как и наглецов, распускающих руки. За свою жизнь Оливия успела повидать мужчин. И полностью в них разочаровалась. Обычно ее романы длились не больше трех недель. Словом, личная жизнь не ладилась. Ей уже давно пришлось это признать. Но, несмотря на разочарования, ей хотелось оставаться для них привлекательной и сексуальной. Загар, приобретенный в Бонди, накладные ресницы и короткие платья с блестками должны в этом помочь.

Оливия достала из сумочки косметичку. Эдвард презрительно фыркнул. Ну вот, теперь будет пудрить носик, как какая-нибудь пожилая дама.

– Неужели вы еще не закончили прихорашиваться? – грубо, зло и с неодобрением спросил он.

Так нетерпимо и резко. Вообще, это странно. Обычно Оливия производила на окружающих благоприятное впечатление. Первые пять минут они были ею просто очарованы. Потом, правда, им становилось с ней скучно. Но Эдвард с самого начала испытывал к ней неприязнь. Его раздражал каждый ее жест, каждое слово. Такое отношение удивляло и очень огорчало. Она не понимала почему. Ведь мужчины вроде него никогда не интересуются такими женщинами, как она.

– Нет, не закончила. Остался последний штрих, чтобы превратиться из серой мышки в настоящую красавицу.

Оливия почувствовала, что он смотрит на нее. Должно быть, подумал, что никакая косметика не способна произвести подобную метаморфозу. Он прав. Она знала, что не столь привлекательна и эффектна, как ее старшая сестра. Да и большинство подруг тоже куда красивее. Оливия давно смирилась с таким положением дел, но не сдавалась и как могла улучшала непрезентабельную, по ее мнению, внешность. Однако Эдвард все испортил. Под его неодобрительными взглядами она чувствовала себя никчемной и жалкой.

– Почему вы на меня так смотрите? У меня размазалась тушь или просвечивают соски? – Оливия поправила лиф платья, чтобы грудь не просвечивала сквозь тонкую ткань.

Да, конечно, ее лицо не так красиво, как у большинства ее подруг. Зато фигура просто идеальная. Долгие часы в спортзале и утренние пробежки сделали свое дело на пути к практически совершенному телу. Фигура – это единственное, что она могла изменить.

В зеркале заднего вида Эдвард видел, как Оливия поправила платье на груди. Боже, что она делает? Зачем его отвлекает? Неужели не понимает, что ему нужно следить за дорогой, иначе аварии не избежать? При мысли о ее пышной груди его охватило странное волнение, и он опять, не удержавшись, искоса взглянул в зеркало. Теперь Оливия подкрашивала губы. Эдвард не понимал, зачем ей это нужно. Ведь на губах и без того уже довольно толстый слой сверкающей розовой помады.

Эдвард всегда старался избегать таких женщин, как Оливия Мэтьюс. Глупые, эгоистичные, пустые, они думали только о том, чтобы выйти замуж за миллиардера или актера, снимающегося в низкопробных фильмах. Ничто, кроме собственной внешности, их не интересует. Яркая помада, высокие каблуки, короткие юбки. Однако как тогда объяснить странное волнение, которое он испытывает, глядя на ее точеную фигурку? Быть может, все дело в сексуальности? Зачем он постоянно на нее смотрит? Ведь понятно, она специально провоцирует его. Видимо, ей не привили хорошие манеры.

– Мне кажется, с вашей внешностью все в порядке. Насколько я, конечно, могу судить.

Оливия искоса посмотрела на него, а он наконец рассмотрел, какого цвета у нее глаза. Светло-голубые, прозрачные, как лед. У него закружилась голова. Почему присутствие Оливии так на него действует? Эффект, который она производила на него, ее большие глаза и точеная фигурка раздражали. Ничего не поделаешь. Да, выходные, судя по всему, будут еще хуже, чем он предполагал. Хитрая бестия на заднем сиденье его автомобиля все окончательно испортит. Эдвард полностью сосредоточился на дороге – они проезжали опасный участок.

Некоторое время Эдвард не отрываясь следил за дорогой, потом опять не выдержал и взглянул в зеркало заднего вида. Оливия пудрила подбородок.

– Что за мероприятие нас ожидает? Веселая вечеринка или сборище ворчливых кузин и престарелых тетушек?

– Там соберутся мои родственники, – холодно ответил Эдвард. Не хотелось вдаваться в подробности.

– Вот как?! И что, они такие же жизнерадостные и вежливые, как вы?

Эдвард удивленно поднял брови. Эта женщина, похоже, говорит все, что взбредет в ее пустую голову, совершенно не задумываясь. Неужели не знает, что любой поступок и даже неосторожно сказанное слово имеют последствия?

– На свадьбу Уилла соберется вся моя семья. Если вы думаете, что это мероприятие из тех, на которые приходят ради секса, наркотиков и рок-н-ролла, спешу разочаровать. Вполне пристойная вечеринка. – Интересно, обидела ли ее эта грубость? Хорошо, если так. Ее наглое, вызывающее поведение уже порядком надоело.

– Значит, вечеринка без секса и наркотиков? Вот скука-то!

Судя по всему, его слова задели ее за живое. Эдварду вдруг стало стыдно за свою резкость. Ни с одной женщиной он так себя не вел.

В салоне воцарилось ледяное молчание. Оливия не желала больше с ним разговаривать. Эдварду стало неуютно. Вдруг представилось предстоящее мероприятие. Нужно будет следить за матерью и сделать все, чтобы сестра не наговорила резкостей невесте Уилла. Сестра Эдварда невзлюбила Фиону с первого взгляда. По ее мнению, Фиона лишена хороших манер и вульгарно одевается. К тому же родом из Австралии. Сестра на дух не переносила австралиек и с огромным удовольствием отправила бы Фиону на родину.

Надо как-то пережить эти трое суток. Семьдесят два часа кошмара. Потом он вернется в Лондон, и вновь потянется спокойная, размеренная и упорядоченная жизнь.

– Там вино-то хотя бы будет? – нарушила молчание Оливия.

Эдвард вздрогнул от неожиданности. Удивительно. Эта женщина не могла и пяти минут помолчать.

– Да, Оливия, вино там будет. Можете не волноваться. Мой отец об этом позаботится.