Джейд Ли - Пикантное пари

К вечеру София совсем пала духом. Шумная компания в гостиной постепенно затихла, развлечения закончились, и все, утомленные этим днем, принесшим столько волнений, отправились спать. Все, за исключением Софии. Она продолжала сидеть у окна своей спальни, глядя в звездное небо, беззвучно спрашивая у луны, что случилось с Энтони.

В полной тишине не раздалось ни единого звука, ни даже шороха, который заставил бы Софию заподозрить, что она не одна. И все же она обернулась и увидела его. В дорожной пыли, уставший и тем не менее неотразимо прекрасный, он стоял в дверном проеме.

– Слава богу, смог отпереть замок во входной двери, – сказал он, широко улыбаясь. – Не хотел никого будить.

Вскочив, она со всех ног бросилась к нему. Он едва успел закрыть за собой дверь, прежде чем она упала к нему в объятия, а потом они целовались, и их прикосновения были такими же страстными, такими же восхитительно пьянящими, как и всегда.

– София, – промурлыкал он, касаясь ее губ своими.

Она отстранилась, чтобы немного отдышаться. Ему явно это не было нужно. Он стал усыпать поцелуями ее шею, пока она блаженно вздыхала.

– Где же ты пропадал?

– В Лондоне. Давал взятку еще одному судье, чтобы тот заявил, что засвидетельствовал наш брак три месяца тому назад в госпитале. Нашего барона Риггса на мякине не проведешь, ты же знаешь. Он потребовал немедленно предъявить ему бумаги. Он сказал, что, если я не предоставлю ему подтверждений, он закует меня в колодки рядом с молодым Блейксли.

– Ах, Энтони, он бы не сделал этого.

– Сделал бы, и поделом, если бы я упустил такую птичку, как ты.

Он вернулся к ее губам и принялся целовать их с такой основательностью, что она от удовольствия поджала пальцы босых ног. Закончив, он заглянул ей в глаза.

– София, я добивался тебя дольше, чем какую-либо другую женщину. Я подкупил двух судей, сделался дворецким, провел ночь в тюрьме, даже посетил жилище безумца, чтобы завоевать тебя. Если ты скажешь, что все еще боишься выйти за меня замуж, думаю, я тебя убью.

Она улыбнулась его отчаянной тираде.

– Это все равно что бояться дышать, Энтони. Я только и живу, когда ты рядом.

София сильнее к нему прижалась.

– Я даже и не знала, как можно наслаждаться обществом мужчины, пока ты не заставил меня смеяться. Когда я в первый раз пришла в госпиталь, даже не помню, что ты мне тогда говорил, помню только то, что впервые в жизни смеялась так беззаботно.

– Я сказал, что для ангела милосердия ты слишком уж высока ростом.

Она хохотнула, его слова и сейчас показались ей смешными.

– Да, и еще сказал, что прикованный к постели вывернет шею, глядя на меня.

Подняв ее руку, он один за другим выпрямил ее пальцы на своей ладони.

– Так я добился, чтобы ты села на мою койку. Ты села и взяла меня за руку.

– И как только ты прикоснулся ко мне…

– Ты прикоснулась, – поправил он.

София изогнула бровь, глядя на него.

– Как только мы прикоснулись друг к другу, не осталось ничего такого, о чем бы мы не могли говорить друг с другом…

– Или спорить друг с другом.

Ему это, видимо, казалось смешным.

– Ничего, что мы не могли бы доверить друг другу, – примирительно уточнила она.

– А потом пришла лихорадка, – сказал он, и его улыбка погасла. – И тебе было больно это видеть. Больно чувствовать, да?

Вспомнив, она сжала его ладонь, а взгляд ее помрачнел.

– Дело не только в лихорадке. Меня воспитывали с мыслью, что моим мужем должен стать богатый титулованный человек.

– Чего обо мне не скажешь, – сказал он с каменным выражением лица.

Она горько хохотнула.

– Но остальные не шли ни в какое сравнение с тобой. Даже просто находиться среди них было сущим мучением.

– И ты избавилась от своего приданого и удалилась жить в Стаффордшир, к своей тете.

Это не было вопросом, но она все равно ответила:

– Да.

Она опустила лицо, но он поднял ее подбородок, принуждая взглянуть ему в глаза.

– А что там было с моим соблазнением?

Сказано это было густым, почти хриплым голосом, но смысл его слов был достаточно ясным, чтобы её щеки запылали.

– Я…

Она прикусила губу.

– То была идея Реджинальда.

– Зачем? – спросил он, и его решительный тон не оставлял надежды отвертеться.

София попыталась высвободиться из его объятий, но, как обычно, он ее не отпустил.

– Я начала кое-что понимать.

На его губах заиграла чарующая улыбка. Даже самодовольная.

– И что ты начала понимать?

София взглянула, как расширяется его улыбка, и ее охватило легкое негодование. Распрямив плечи, она подалась назад, но он удержал ее и, приблизив губы к ее уху, прошептал:

– Что ты поняла?

Его голос прозвучал почти торжествующе.

– По-твоему, ты знаешь, что это? – поддразнила она его.

– Да, думаю, это то же, что я понял в тюрьме. Наутро после того, как ты стала моей.

Отпрянув, София вскинула бровь, стараясь, чтобы ее слова прозвучали надменно.

– Майор Вайклифф, вы слишком много себе позволяете! Он проигнорировал ее возмущение и просто улыбнулся.

– Поцелуй меня и скажи, что любишь меня.

– Ни за что!

– Скажи.

– Никогда!

София произнесла это слово, она и хотела его сказать, но его глаза ее соблазняли, его близость пьянила и, что хуже всего, его прикосновения рождали дрожь во всем ее теле.

– Ты любишь меня?

– Конечно! – выпалила она, не задумываясь.

– Тогда скажи это!

– Я не буду выполнять твои приказы!

Его улыбка была ослепительной.

– Тогда, может, скажем это вместе, моя упрямая. Я люблю тебя. Я люблю тебя всем сердцем, и я люблю тебя с той минуты, когда ты впервые взяла меня за руку в госпитале. Я любил тебя, когда ты хоронила корсеты и ни в чем не повинную мебель и когда ты в своем добросердечии решила выпустить на волю три фургона опасных бойцовых птиц. Я люблю тебя, леди София.

Ее колени слабели с каждым его словом, а сердце готово было выпрыгнуть из груди от радости. Она не думала, что когда-нибудь услышит эти слова, тем более от него. И все же, несмотря на ликование, охватившее каждую клетку ее тела, она заговорила совсем не об этом.

– Мы же должны были сказать это вместе.

Он поднял голову, прекратив ласкать ее шею.

– Знаю, но я больше не мог тебя ждать. Я хотел тебе это сказать с тех пор, как в первый раз тебя поцеловал.

Она выгнулась навстречу его ласкам, закрыв от удовольствия глаза.

– А зачем ты ждал? – спросила она. – Клянусь, это уберегло бы нас от множества бед.

Он слегка отстранился, давая рукам больше свободы в прикосновениях к ее телу. Он медленно поглаживал ее бока.

– Я тогда еще не вполне был уверен в своих чувствах. Я приводил себе самые разные причины того, что хочу на тебе жениться. К тому времени, когда я это понял, ты стала слишком неуправляемой, чтобы рассматривать возможность провести с тобой остаток жизни.