Ирина Щеглова - Подарок Сахары

По вечерам мама строчила на старенькой швейной машинке «Зингер»: синие матросские воротники, красную рубаху Петрушки и сарафаны для русского танца.

Одновременно мама писала списки, и несколько женщин ездили в ближайший город — Тлемсен — за покупками.

Мы с Юлькой клеили гирлянды, фонарики, колпак для Петрушки, кокошники для Ани и Наташи. Работы всем хватало.

— А можно я приглашу Венсана?

— Разумеется, надо бы и родителей его позвать, хотя бы маму.

Я, как обычно, воспользовалась нашей почтой.

Пригласили не только Венсана и его родителей, но и соседей, американцев, и руководство рудника.

Накануне из большой комнаты вынесли всю мебель, зато принесли много стульев.

Стулья поставили полукругом, так, чтоб было место для сцены.

Артисты прятались за дверью в ожидании гостей. Все волновались. Наташа и Аня закрылись в спальне, а когда вышли оттуда, мы даже ахнули. Девчонки переоделись в русские сарафаны, на головах кокошники. Они нервничали, бледнели, краснели, дрожали, закатывали глаза и не хотели идти к гостям.

Мы с Юлькой то и дело выглядывали в зал. Вот собрались все наши, нарядные, веселые, даже торжественные. Аленка с видом настоящей принцессы уселась рядом со своей мамой. Жорик тоже явился, но сел так, что его не было видно.

Потом пришли американцы. По-моему, они явились в том, в чем обычно ходят дома: растянутые свитера, джинсы. Их рассадили, я увидела Эмми и Лейли с родителями. А вот и Венсан с Клодин! Он был в смокинге! Хорош, глаз не оторвать! Я даже застонала мысленно.

Клодин на этот раз была одета просто: брюки и светлая кофточка, бледное лицо, узел волос на затылке. Она смущалась и хотела сесть так, чтоб ее не замечали. Потом приехала жена директора рудника мадам Таджени с маленьким сыном Амином. Ее усадили прямо в центре, на лучшее место.

— Как я выгляжу? — в сотый раз спросила Юлю.

— Да не волнуйся ты! — отмахнулась она. — Все прекрасно! Я еще раз заглянула в зеркало, провела руками по платью. Повернулась так и эдак. Вроде ничего.

Наконец гости расселись. Сначала выступил наш шеф Петр Валерьевич Ананьин, он говорил по-русски, а переводчик переводил по-французски: дети покажут небольшой концерт, в честь нашего Дня независимости, мол, так у нас в России принято, традиция такая. Потом Юлина мама сказала несколько слов на английском, это чтобы американцам было понятно.

Все захлопали.

Мама объявила первый номер нашей программы.

Спели хором русскую народную песню.

Затем вышел важный Нурик и громко отчитал стихотворение.

Американцы свистели, топали ногами, аплодировали и выражали крайнюю степень восторга. Пришлось читать еще раз, на бис.

Выступление Сережи-Петрушки тоже прошло на ура. Потом плясали зайцы и матросы. И, наконец, обмирающие Наташа и Аня исполнили русский танец. Прошлись несколько раз по кругу, раздувая сарафаны, покружились, присели и скрылись за дверью.

Мама, недолго думая, предложила и гостям выступить.

Эмми и Лейли не пришлось упрашивать, они смело вышли на середину сцены и спели хором песенку о друзьях в стиле кантри.

Венсан о чем-то пошептался с мамой и попросил немного подождать. Он ушел, но через несколько минут вернулся с гитарой. Ему поставили стул, он раскланялся, сказал, что споет старинную французскую песенку о любви. Зрители засмеялись, захлопали. Песенка называлась: «Вей, ветерок», во всяком случае, так ее назвал наш переводчик. Я смотрела на него и думала: какой же он милый! Как хорошо, что мы познакомились! Надо же, я даже не знала, что Венсан так хорошо умеет играть на гитаре, и голос у него приятный, прямо настоящий певец! Песенка Венсана тоже имела успех. Он снова раскланялся и откинул руку в сторону Клодин, как бы подчеркнув: «это моя мама, она меня научила». Клодин тоже хлопали, но она петь отказалась. Венсан с достоинством вернулся на место.

Потом снова выступил шеф, пригласил американцев на праздничный ужин. Взрослые поднялись, задвигали стульями.

Мы с Юлькой пригласили сестер и «банду Келли» в полном составе. Я мило улыбнулась Венсану и сообщила, что нас всех ждет приятный вечер. Венсан галантно поцеловал мне руку и произнес негромко «тре жёли», насколько мне известно — это комплимент, что-то вроде «очень красивая».

Я и не заметила, когда ушел Жорик…

Взрослые разошлись, предоставив нас самим себе. Мы сообща накрыли стол и устроили себе настоящий праздник. Мне очень понравилось чувствовать себя хозяйкой. Когда все основательно объелись, мы устроили танцы. Выяснилось, что, кроме Венсана, никто не умеет танцевать вальс. Он всех нас учил по очереди. Я танцевала и с малышами, чтоб никого не обидеть. Они так смешно старались подражать Венсану! «Банда Келли» дурачилась вовсю. Юлька куда-то удрала с Лани, наверное, целовались где-нибудь в уголке. Аленка кокетничала с Келли.

А мы с Венсаном все кружились и кружились в вальсе. И голова у меня кружилась, я не чувствовала пола под ногами, я словно летала, как будто одна из тех бабочек, что порхали за забором в высокой траве…

Нурика и Аднана мы нашли в спальне, где они и уснули. Маленькие еще, устали.

Их родители вернулись уже за полночь. Спящих малышей отнесли по домам. Венсан еще раз поблагодарил всех нас, элегантно раскланялся. А когда мы прощались у дверей, он наклонился и нежно коснулся губами моей щеки.

Никаких особенных развлечений в поселке не было. Все приходилось выдумывать самим.

Наши мамы увлеклись вязанием. Они скупали модные журналы, изучали сложные узоры, а потом хвастались друг другу.

Еще у нас на контракте была библиотека и старая швейная машинка «Зингер».

Старинную швейную машинку мама узурпировала сразу же и никому ее не давала. Дело в том, что машинка была не рабочая, поэтому интереса к ней женщины не проявляли, она пылилась среди ненужных вещей в нежилой вилле. Да и шить-то на контракте никто не умел. Машинку мама обнаружила при разборке всякого хлама, перенесла к себе, наладила ее как-то, чем сразу же вызвала зависть остальных. Женщины потянулись с просьбами «подрубить, ушить, сострочить…».

— Вот при мне и строчи! — заявила мама на попытку одной из женщин унести починенный инструмент.

— Она же общая! — гудела шефиня.

— Была общая, а стала моя! — отрезала мама.

— Гала, ты не права, — не унималась Лида.

— Хорошо, забирай. Но больше я ее чинить не буду. Бегать по виллам, для того чтобы правильно вставить нитку в шпульку, или смазать, или иголку поменять, — не дождетесь!

И женщины смирились.