Кристина Аханова - Слепая любовь

Саша подвел Андрея к столику, за которым уже сидел адвокат. Андрей услышал звук отодвигаемого стула, инстинктивно протянул руку и почувствовал крепкое рукопожатие.

Обсудили меню, напитки, посетовали, что нет омаров, дали заказ официанту и, наконец, приступили к делу.

— Я вообще-то разводами не занимаюсь, — мрачно начал адвокат. — Грязная работа. Я больше по уголовным. Но — в виде исключения — я согласился вести ваш процесс. По двум причинам. Первое — Фима попросил, а он редко просит, за что я его и люблю. Второе — ваши юристы сообщили мне сумму гонорара. Она меня устраивает.

Принесли устриц. Адвокат прервался. Некоторое время были слышны лишь треск открываемых раковин и хлюпанье. Саша не отставал. Андрею есть не хотелось. Он отхлебнул вина и закурил.

— Этот Иванов, что он собой представляет? — спросил Андрей, чувствуя, как Саша вроде бы случайно стукнул зажигалкой о пепельницу.

Гольдблюм неторопливо проглотил моллюска, запил глотком “Божоле” и продолжил свою речь — так же спокойно, методично и бесстрастно:

— Я провел большую подготовительную работу. Теперь я знаю про Иванова и про вашу жену больше, чем они сами про себя знают. Бояться его нечего. Это уже он нас боится. Утром звонил, предлагал мирное урегулирование конфликта. Но это к делу никакого отношения не имеет. Меня интересует, что вы хотите на самом деле?

— Как это — что? — удивился Андрей. — Развестись с женой, только и всего.

— Ладно. Я неточно выразился. Чего вы желаете? — многозначительно понизив голос, спросил Гольдблюм.

— А что вы можете предложить?

— Вот! — обрадовался Гольдблюм. — Вижу понимание. Есть несколько вариантов. Вы хотите помириться с женой… Это можно устроить по-разному. Или вы с букетом цветов и бриллиантовой брошкой приезжаете к ней, извиняетесь, и она вас прощает.

— За что меня прощать? — возмутился Андрей.

— Неважно, — досадливо поморщился Гольдблюм. — Это я к примеру. Или она, рыдая, стоит перед вашей дверью на коленях и умоляет простить ее и дать ей шанс.

— И что, это можно устроить? — изумился Андрей.

— Раз я говорю, значит, можно, — с некоторой обидой в голосе (какой недоверчивый клиент попался!) подтвердил Гольдблюм. — Это самый простой для меня вариант. И сравнительно дешевый.

Принесли шашлык. Гольдблюм повозился с лимоном и соусом, тщательно прожевал пару кусочков и удовлетворенно причмокнул.

— Дальше… Вариант второй. Вы разводитесь скромно, со вкусом, без особого шума. Опять две возможности. Первая — она получает все, что хочет, а хочет она много, так что это нам невыгодно. И вторая — она получает только то, что мы ей даем. А выделим мы ей пятьдесят процентов того, о чем она знает и что и так официально облагается налогами.

Гольдблюм помолчал, ожидая реакции Андрея. Не дождался и, не смущаясь, продолжил лекцию о способах разводиться.

— Третий вариант, самый трудный и самый дорогой для вас. Мы пускаем ее с голой задницей, предварительно обмазав дегтем и вываляв в перьях, для примера и устрашения ей подобных. Можно даже в Кащенко устроить на пару месяцев.

Ошарашив Андрея всеми этими вариантами и подпунктами, Гольдблюм повздыхал и занялся шашлыком.

Андрей молчал. Гольдблюм тактично перестал жевать. Саша покончил со своей огромной порцией и влез в разговор:

— По-моему, очень интересный третий вариант! Я, конечно, не женат, но если доведется разводиться — я только за третий!

Андрей облокотился о край стола и спрятал лицо в ладонях.

— Господи, хоть бы все скорее кончилось. Чего я хочу? Чего я на самом деле хочу? Чтобы ее не было, чтобы не было даже в прошлом, чтобы она исчезла, испарилась, и я забыл о ней!

— Понимаю, — грустно сказал Гольдблюм, — у вдовца проблем нет. Но это не ко мне. Я всего лишь юрист. Я, конечно, могу навести справки… Я не раз слыхал о наших “новых русских”, которые предпочитают четвертый вариант, но в моей практике до этого не доходило…

Андрей поморщился:

— Вы меня неправильно поняли. Остановимся на третьем варианте.

— Вот и определились, — подытожил Гольдблюм. — Собственно, я почти все подготовил… Частный детектив, общественное мнение, милиция, больница — все схвачено.

— А больница-то при чем? — не понял Андрей.

— Надо же с чего-то начинать, — пояснил адвокат. — Больница ничем не хуже любого другого заведения. Хотя я и в вытрезвителях справки наводил, но там ничего нет на вашу супругу.

— А в больнице, выходит, есть? — уже ничему не удивляясь, спросил Андрей.

— Конечно. Два года назад, когда вы были в длительной загранкомандировке, у вашей жены случился выкидыш. По сроку беременности можно легко высчитать, что вы… э-э… не принимали участия в процессе… э-э… так сказать… Короче, выписка из истории болезни у меня с собой. Могу зачитать.

— Не надо. — Андрею стало тошно. Он понял, что такое цивилизованный развод. — Она не изменяла мне тогда… — прошептал он осипшим голосом.

— Про измену в истории болезни ничего не сказано. А выкидыш налицо. Срок — двенадцать недель. Это было в мае, вы уехали в январе, вернулись в июне. Считайте сами. Простая задачка. Выкидыш был спровоцирован искусственно. Хотите знать, кто навещал ее в больнице? — бесстрастно спросил Гольдблюм и зашуршал страницами, готовый предоставить самые точные и неопровержимые доказательства.

— Кто?! — вскинулся Андрей и тут же прикусил губу, застонал. — Нет, не надо… Я даю вам полную свободу, сами распоряжайтесь. Только не посвящайте меня во все детали.

Гольдблюм потер ладони.

— Вот и ладненько, договорились. От Фимы большой привет.

И они заказали кофе и десерт.

Через неделю Вера позвонила Андрею на работу и оставила у Танечки сообщение, чтобы срочно перезвонил или просто приехал по известному ему адресу. Когда Танечка пришла с докладом, то среди другой информации она упомянула и об этом звонке — с какой-то особой, заговорщической интонацией. Но Андрей не заметил ее странного тона, а просто обрадовался, быстро закончил дела и вызвал Сашу.

Он ехал со смутным предчувствием чего-то хорошего и не знал, что же наполняет его этим предвкушением праздника: ожившая надежда на излечение или встреча с Верой. И то, и другое прочно соединилось в его сознании: надежда на новую жизнь, на второй шанс. Да, думал он, мать права, я буду теперь другим, жизнь надо менять; как все это непрочно, ненадежно — счастье, здоровье, успех, молодость… Он впервые встретил женщину, которую не интересовали его деньги, его фирма, его мужские достоинства, которая сама щедро предложила свой ум, свой талант, свои профессиональные способности, не требуя ничего взамен и не ставя никаких условий… Умная, добрая, хорошая девушка. Врач, целитель. “Да, повезло Егору! — вдруг пришло Андрею в голову. — Чудесная будет жена и мать… Мне такие не встречались в моей прошлой жизни…” Мысль о Егоре как-то не подходила к общему радостному настроению, и Андрей постарался оттолкнуть ее.