Пола Хейтон - Сильнее разума

Мелиссе до сих пор не верилось, что она — в Италии. Казалось, она вот-вот проснется, откроет глаза — а вокруг по-прежнему чикагские небоскребы, стекло и сталь многоэтажных офисов, дым и копоть промышленного города. Как свыкнуться с мыслью, что словно по мановению волшебной палочки она перенеслась в края, где лазурные волны мягко плещут о берег, у горизонта маячит белый парус, а над садами плывет благоухание жасмина и кипарисов? И лишь какие-то полтора часа езды отделяют ее от Рима — Вечного города с его гордым Капитолийским холмом и мрачноватыми катакомбами, с Колизеем и знаменитой колонной Траяна, с его площадями, фонтанами, галереями и музеями. То, о чем Мелисса читала еще восторженной школьницей, теперь все равно что принадлежит ей — только протяни руку.

Мелисса перевернулась на живот и томно вздохнула, наслаждаясь разнеживающей лаской солнечных лучей. Прямо перед ней на лазурной глади бассейна маняще плясали золотистые блики. А дальше на фоне лазурно-голубых небес темнели стройные кипарисы — точно изумрудные башни, устремленные ввысь.

Тишину нарушал только детский смех и плеск воды: в бассейне резвилась беспечная ребятня. Солнце голубило и лелеяло ее обнаженную спину… Блаженство, да и только!

Отель, эта приморская гавань покоя и мира, и впрямь оказался истинным воплощением утонченной, изысканной роскоши. С какой гордостью Джованни показывал ей это свое последнее добавление к обширной империи курортных гостиниц, развлекательных центров и оздоровительных комплексов!

На губах девушки играла задумчивая улыбка.

Джованни… Ну не чудо ли эта случайная встреча в чикагском аэропорту "О'Хара"? При первом же взгляде на нее он остановился как вкопанный, потрясение пожирая глазами каждую черту, все глядел, и глядел, и не мог наглядеться… Вот так все и вышло. На следующий же день, она и опомниться не успела, как Джованни уже увез ее с собой в Италию, — и Мелисса словно в волшебную сказку попала.

По лицу ее скользнула легкая тень. Какая жалость, что Джованни не может проводить с ней больше времени! Он был с ней вполне честен, и она конечно же все понимала — да и как тут не понять, — что официально признать ее существование Джованни никак не может. Краткие встречи урывками — вот и все, на что она вправе надеяться. Поэтому он и поселил ее здесь, в Сперлонге, в роскошном приморском отеле "Адриатика" в полутора часах езды от Рима.

Сперлонга, один из самых маленьких городков на побережье Средиземного моря между Римом и Неаполем, причудливо сочетал в себе прошлое и настоящее. Бесчисленные гроты и бухты, золотое взморье и скалы выглядели, наверное, в точности так, как во времена императора Тиберия, что, пленившись красотой здешних мест, приспособил самый большой из гротов под свою летнюю резиденцию и спасался здесь от августовской жары. Более пяти тысяч статуй, некогда украшавших грот, сохранились и по сей день. А рядом с гротами и статуями — великолепные гостиничные комплексы, рестораны, казино. Словом, все блага цивилизации середины двадцатого века. Мелисса не уставала удивляться, как перед ее глазами история плавно перетекает в современность, предвосхищая будущее.

— Даже если я не могу всегда быть рядом с тобой, ненаглядная моя девочка, я хочу дать тебе все самое лучшее! — говорил Джованни.

Вспомнив его подкупающую заботливость, Мелисса мечтательно улыбнулась. Но улыбка тотчас же угасла. Джованни позвонил вчера вечером, коротко, как всегда, на бегу бросил несколько слов. Он вынужден срочно вылететь в Англию, и разлука, судя по всему, затянется недели на две, если не на месяц. Впрочем, Мелисса конечно же сделала вид, что ничуть не расстроена и сама же поспешила утешить собеседника.

— Да все со мной будет в порядке, — бодро заверила его она. — Ты обо мне не тревожься.

Проблема в том, не без грусти думала Мелисса, что тревожиться Джованни все равно будет. Он так трогательно ее опекает… И похоже, панически боится, что она возьмет и исчезнет из его жизни так же внезапно, как появилась.

Мелисса вновь улыбнулась про себя. Беспокоиться ему не о чем. Совершенно не о чем. Теперь их ничто не разлучит — она ничего так не хочет, как стать частью его жизни, навсегда, до самой смерти, пусть даже им предстоит вечно таиться.

Мелисса закрыла глаза, задремывая под ласковым полуденным солнышком. В кои-то веки она может себе позволить просто наслаждаться подаренной ей роскошью…

Луиджи мгновение помешкал в дверях, окидывая взглядом бассейн. Ага, вот эта девица, ишь как вальяжно разлеглась на шезлонге. Девица, что, не моргнув и глазом, готова разрушить брак его любимой сестры. Он отступил в тень, туда, где стену увили виноградные плети и сочные гроздья уже наливались пурпуром, и, оставаясь незамеченным, внимательно пригляделся к красотке.

Противоречивые чувства охватили его. При одном только взгляде на наглую девицу, изза которой Лаура рыдала в его объятиях, в душе Луиджи вскипели горечь и гнев. И тем не менее…

Тем не менее она была восхитительна.

Луиджи дель Кастаньо недурно разбирался в женщинах и с первого же взгляда понял: эта — высший класс. Она вытянулась на шезлонге, чуть склонив голову набок, закрыв глаза, такая очаровательная, что просто дух захватывает. Пышные каштановые волосы волной рассыпались по плечам, влажный витой локон упал на высокий лоб. А что до фигуры…

Луиджи жадно разглядывал безупречные формы. Из одежды на красавице были только крохотные трусики, едва прикрывающие округлые ягодицы. Верх купальника был расстегнут, чтобы спина загорала ровно. Ростом она оказалась невысока, хрупкая, стройная, от природы с избытком наделенная той неповторимой грацией, что отличает девушек ее возраста и типа.

Позлащенная солнцем, нежная, трепетная, томная богиня… Само воплощение чувственного соблазна.

О да, чувственный соблазн — вот как это называется. С первого взгляда ясно, почему Джованни не сумел устоять перед таким совершенством.

Но Джованни Кавальканти женат и его прямой долг — противиться соблазнам такого рода.

А он, Луиджи, подобными неудобствами не обременен. Кроме того, дал слово сестре — несчастной, обманутой в лучших чувствах Лауре.

Так что его миссия ясна и недвусмысленна. Он намеренно, расчетливо и цинично соблазнит мисс Мелиссу Гринбери — и отвадит ее от мужа Лауры.

При этой мысли Луиджи испытал невыразимое облегчение. Нет, даже нечто большее — глубокое удовлетворение. В порученной ему миссии нет ничего сложного — напротив, она сулит только приятное. Луиджи позволил себе мгновение-другое понаслаждаться предвкушением, рисуя в мыслях самые что ни на есть соблазнительные, самые пикантные сцены с участием полунагой красавицы. Он скользнул взглядом по соблазнительным округлостям загорающей нимфы — и тут сердце его болезненно сжалось, а перед глазами возник совсем иной образ. Осунувшееся, побледневшее, залитое слезами лицо сестры, и ее отчаянные мольбы о помощи…