Раиса Рябцева - Влюбить в себя

И снова из ее губ вырвался сладострастный стон. В мозгу закружился калейдоскоп цветных огней. Это было мгновение полного ухода от внешнего мира в себя.

Восторг! Блаженство! Наслаждение! Остановка времени!

После этого — плавное возвращение к реальности, постепенное включение сознания… Она увидела полумрак комнаты, услышала неясный шум города за окнами.

Все случилось как-то само собой. Она даже толком не поняла, как это произошло.

Но главное было не в этом. Теперь она — женщина. Теперь у нее есть человек, который открыл ей новый взгляд на жизнь. Он всегда будет рядом — по крайней мере, ей хотелось в это верить…

— Как все просто, оказывается, — шепнула она, когда Никита уже лежал на спине рядом с ней.

— Конечно, просто.

— Нужно только полюбить, и все. Мне даже не пришлось преодолевать себя. И мне было так хорошо с тобой…

— А что ты чувствовала?

— Как будто я лечу и вижу звезды.

— А я что-то не заметил, чтобы у тебя из глаз сыпались искры, — засмеялся Никита.

— Они были внутри… Это что-то новое, удивительное. Мы с тобой как будто разговаривали без слов…

Потом они повторили это еще раз, и еще…

На следующий день они встретились в столовой. У Насти был какой-то отрешенный вид. Ош долго задумчиво ковырялась вилкой в салате, а потом неожиданно подняла глаза и посмотрела на занятого обедом Никиту. В ее взгляде было что-то особенное. Казалось, она хотела что-то сказать, но вдруг снова опустила голову.

— Что такое? — деловито осведомился Никита, прожевывая котлету.

Она пожала плечами.

— Я не знаю.

Никита отложил вилку в сторону.

— Ну как это — ты не знаешь? Мы вчера в первый раз сделали это. Но ты молчишь, ничего не говоришь. Может, пойдем отсюда? Ты, кажется, смущена?

В столовой было не слишком многолюдно, и Настя отрицательно покачала головой.

— Нет, лучше здесь.

— Так скажи что-нибудь. У тебя такой вид, как будто произошло нечто ужасное. Я что, сделал тебе больно?

— Дело не в этом, — уклончиво сказала она. — Но только поклянись, что никому не расскажешь.

— Хорошо, — пожал плечами Никита, — не скажу. А разве ты ожидала услышать от меня что-нибудь другое? Так что произошло?

Она замялась.

— Нет, я все-таки не могу здесь об этом говорить.

— Настя, что случилось? То ты хочешь об этом говорить, то не хочешь, я не понимаю. Успокойся и скажи.

— Нет, — капризно заявила она, — я не могу.

— Скажи…

— Не могу…

Они препирались еще несколько минут, после чего, наконец, Анастасия с видимым усилием промолвила:

— Ладно.

После этого она опять надолго замолчала, но Никита терпеливо ждал.

— Знаешь… ведь у меня раньше такого никогда не было… мама меня пугала… рассказывала всякое…

Она опять умолкла, и Никита не выдержал.

— Так что дальше?

Она прикрыла глаза рукой и пробормотала:

— Я никогда…

— Ну что, что — никогда?

— Я никогда раньше не знала, что оргазм — это так здорово.

Никита сдвинул брови и озадаченно посмотрел на Настю.

— Ты раньше не знала, что оргазм — это так хорошо?

— Да, — поджав губы, ответила она. — Я никогда раньше не знала, что оргазм — это так хорошо.

Сидевшие за соседним столиком девчонки изумленно посмотрели на Анастасию. Она кашлянула и, подперев подбородок рукой, уставилась в потолок.

— Понятно, — с улыбкой сказал Никита. — Значит, ты раньше этого не знала.

— Нет, я читала, конечно, в книгах, подруги мне кое-что рассказывали, но все это было не то.

Никита на самом деле был хорошим любовником. Прежде у него уже была девчонка, и он успел приобрести кое-какой опыт. Он делал все так, что Анастасия забывала, на каком свете находится. Горячие волны наслаждения накатывали на ее тело, разум на время покидал ее, она даже не слышала собственных стонов и вздохов.

Потом они долго лежали, обнимая друг друга, и когда Никита пытался что-нибудь сказать, Настя прикрывала его рот ладонью.

— Тс-с… Ничего не говори, не надо, — шептала она.

Ей хотелось подольше продлить это ощущение безмятежного спокойствия и удовлетворенности.

Они занимались этим все чаще и чаще, при любой удобной возможности. Анастасия до сих пор удивлялась, как она умудрилась не забеременеть.

Она мечтала о том, как они с Никитой поженятся, будут жить отдельно и заведут ребенка. Ей хотелось иметь от него дочь.

Но они были еще слишком молоды. Настя поняла это, когда Никита решил познакомить ее со своей мамой. Это произошло у него дома.

Наталья Петровна Шилова оказалась импозантной сорокалетней женщиной с такими же рыжими, как у Никиты, волосами, упрямым волевым подбородком и проницательными голубыми глазами. Услышав от сына о том, что они с Анастасией собираются жить вместе, она недоверчиво посмотрела на сидевшую рядом с ней за столом очаровательную юную особу.

— Жить вместе?

— Ну да, — ответил Никита, — а что в этом плохого? Живут же другие.

— Вы хотите сказать — жить, как муж с женой?

— Мама, — со вздохом сказал Никита, — нам очень хорошо вместе, почему мы не можем жить в одном доме?

— А о каком доме идет речь? — осторожно спросила Наталья Петровна.

— Мы можем жить у нас, — убежденно сказал Никита. — Двухкомнатная квартира — это вполне подходящее место.

Наталья Петровна задумчиво улыбнулась.

— Это, конечно, хорошо… хорошо… Значит, вы вместе счастливы?

Никита не почувствовал никакого подвоха.

— Ну, разумеется, — убежденно сказал он.

Однако Настя по глазам Натальи Петровны безошибочно определила ее настроение. Никакого восторга сообщение сына у нее не вызвало. И дело было, скорее, не в том, что Наталью Петровну пугала перспектива жить вместе с потенциальной невесткой. Похоже, что она вовсе не желала таких ранних отношений.

— В общем, я не знаю, — тяжело вздохнув, произнесла она. — Жаль, конечно, что у тебя нет отца.

Никита поморщился, как от зубной боли.

— Мама, — укоризненно сказал он, — прошу тебя… не надо.

Губы матери задрожали.

— Почему — не надо? Это очень важно, — едва не плача, сказала она.

Упоминание об отце вызвало у Никиты раздражение.

— Да при чем здесь это? — возбужденно воскликнул он. — Чуть что — сразу отец, отец! Зачем ты опять все это начинаешь? Ну, нет у меня отца, что ж поделаешь? Я от тебя только и слышу причитания.

— А почему ты злишься? — всхлипнула она. — Ты стал таким нервным…

— Да я не злюсь, — он рубанул рукой воздух. — Как ты не понимаешь? Как что-нибудь серьезное, так ты сразу говоришь какие-то глупые вещи. Ну, нет у меня отца, почему я постоянно должен слышать об этом? Ну, нет, нет у меня отца, и что?

Распалившись, он выскочил из-за стола и отвернулся к окну.

— Почему ты так заводишься? — уже более примирительно сказала Наталья Петровна, — не нервничай. Я лучше пойду… посуду на кухне помою.