Маша Трауб - Современные рассказы о любви. Привычка жениться (сборник)

Поехали в «Арагви». Таня долго изучала меню и наконец заказала себе свежий салат и мороженое и принялась без особого удовольствия ковыряться в салате вилкой. Яша расстраивался, что у Тани плохой аппетит. Она отмахивалась: режим. Таня была профессиональной теннисисткой, то есть спортсменкой. Говорила, что склонна к полноте и поэтому очень следит за весом. Взяли бутылку «Киндзмараули». Таня выпила половину бокала и сразу захмелела – спортивный режим.

Она рассказала, что живет с маленьким сыном Петькой и родителями в крошечной двухкомнатной квартире. Еще частенько заходит сильно пьющий брат. Заходит на неделю или на две, поссорившись с законной. Пьет с горя без продыху, вместе с ним и батя. На второй неделе присоединяется мамаша. И все они дружно грызут Таню за то, что она родила без мужа. В общем, мрак и жуть, хоть из дома беги – а бежать-то некуда. Хорошо еще, сборы выручают – там хоть можно отоспаться, но душа болит за Петьку – как он там без нее?

Яша слушал Таню, и у него ныло сердце – конечно, от жалости. Потом он повез ее домой, и они долго целовались в машине. Яша даже немного устал и вспотел, а Таня все никак не уходила.

– Маленький ты мой, хороший такой! – словно удивлялась она и гладила Яшу по голове.

Через месяц он перевез Таню к себе, естественно, вместе с сыном Петькой. Петька был рыж, вихраст и конопат, носился по квартире как подстреленный, поливал из-за угла Яшу из водяного пистолета, залепил замочные скважины пластилином, засветил пленку в Яшином фотоаппарате, писал мимо унитаза. Но Яша его полюбил. Через три месяца расписались.

Яша прописал Таню к себе и усыновил Петьку. Теперь вихрастый, конопатый и курносый Петька носил фамилию Берендикер. В квартире стояли в рамочках Танины фотографии – на корте и дома, с Петькой и без. Яшина мама, конечно, была в ужасе, особенно когда они всей семьей приходили к ней в гости, а маленький Петька устраивал показательные выступления. Мама опять горячо молилась и просила у бога справедливости.

Яша с Таней жили хорошо. Иногда, правда, спорили по поводу Петькиного воспитания. Тане не нравилось, когда Яша делал Петьке замечания. Чтобы ее не травмировать, Яша откладывал воспитательный процесс на время Таниных отъездов на сборы – тогда он учил Петьку мыть посуду и поднимать крышку унитаза. В пять лет благодаря Яше Петька уже довольно бегло читал и решал простые задачки по арифметике. Яша варил ему кашу на завтрак и суп на обед. Таня приходила с тренировок усталая, садилась на кухне на стул и вытягивала на табуретке свои божественные ноги. Яша подходил, делал ей массаж и мечтал, чтобы скорее наступила ночь.

Первого сентября Яша отвел Петьку в первый класс, Таня была на соревнованиях. И в первый же день, придя за Петькой после уроков в школу, выслушал от учительницы кучу замечаний по поводу поведения ученика первого класса «А» Берендикера Петра. Он Петьку пожурил, но все-таки повел в кафе-мороженое, убеждая, что начало занятий в школе – большой праздник.

Таня приехала с соревнований с хорошими результатами и блуждающими глазами. Ночью, когда сильно соскучившийся Яша обнял ее и прижал к себе, она в голос заплакала и призналась, что она влюбилась и изменила ему. До утра они плакали вместе. Яша утешал Таню и умолял не расстраиваться, Таня утешала Яшу и просила о том же – не расстраиваться. Под утро, крепко обнявшись, они наконец уснули.

Утром Яша сделал Петьке бутерброды и отвез в школу. Вернувшись домой, сделал Тане крепкий чай со смородиновым листом и сварил два яйца в мешочек. Таня еще спала. Они решили поговорить и выяснить все на свежую голову. Яша предложил Тане не спешить и не пороть горячку, а подождать – может, все рассосется. Таня яростно вертела головой и твердила, что обманывать она его не может, слишком ценит и уважает. Но и завязать со своим баскетболистом тоже не может – это выше ее сил. В общем, решили разводиться.

– А Петька? – спросил Яша.

Таня глубоко вздохнула и опять расплакалась.

– А жилье у твоего хахаля есть? – тихо спросил Яша, подавая ей стакан воды.

– Ты что? – Она укоризненно посмотрела на мужа. – Я же говорила тебе, что он не местный. Из Саратова. Живет в общежитии.

– И где же вы собираетесь жить? – осторожно спросил Яша.

Таня удивилась.

– Здесь, а где же еще? Ты же не можешь оставить ребенка без жилплощади. И потом, здесь же у Петьки школа! – почти с возмущением сказала она.

Яша вздохнул и пожал плечами. Наверное, Таня права. В конце концов, она мать, и она должна думать о ребенке, а не о нем, бывшем уже муже. Яша собрал вещи и в тот же вечер уехал к маме. Петька из своей комнаты крикнул ему: «Пока!»

Конечно, Яшина мама была счастлива. Но это с одной стороны. Понятно, с какой. А с другой стороны, ей было до боли жалко квартиру, к которой Таня не имела ни малейшего отношения.

– Ты идиот! – говорила она сыну.

– Но там же ребенок! – возражал Яша.

– Точно идиот, – уже совсем уверенно повторяла мама, тяжело вздыхая. Но при этом думала: «Черт с ней, с квартирой. Главное, что он выскочил из этой ситуации. А плата… так за все в этой жизни приходится платить. А уж тем более – за собственную глупость». Она была женщиной умной и к тому же имела богатый жизненный опыт.

Зажили вдвоем. Яша оказался в раю: каждый день свежая сорочка, на завтрак – оладьи со сметаной, обед из трех блюд плюс закуска, свежие газеты на тумбочке у кровати. Ни одна из жен не заботилась о нем так, как мама (впрочем, тоже мне новость). Но по Тане он, конечно, тосковал и по Петьке тоже. Раз в месяц отвозил Тане алименты и ходил с Петькой в зоопарк или в кино.

Как-то раз в журнале предложили командировку в Иваново – делать фоторепортаж на камвольном комбинате. Ехать никто не хотел, кому нужно Иваново? Все хотят в Париж или, в крайнем случае, в Прагу. А Яша поехал с удовольствием: все впечатления, все перемена мест. Поехал на машине – а что, почти путешествие!

Гостиница в Иванове была затрапезная, хуже некуда: батареи почти не грели, вода из крана ржавыми каплями всю ночь стучала по голове, а на завтрак в буфете подавали только яйцо под майонезом и кофе цвета грязного песка.

Комбинат поразил Яшу масштабом, гулким шумом цехов и стойким едким запахом пыли и машинного масла. Девушки в пестрых ситцевых халатах и косынках хлопотали у своих станков. Репортаж делали, естественно, о бригадире и передовике производства Любе Команиной, девушке крупной, даже излишне, очень высокой, на голову выше своих товарок, с большой, пышной грудью, на которой трещали хлипкие пуговицы халатика, и с крепкими и полными ногами.

На комбинате Люба была личностью известной – передовик, бригадир да еще и секретарь комсомольской организации комбината. Стоит ли говорить, что, увидев ее, Яша сразу потерял свою бедную голову?