Мейси Ейтс - В оковах любви

Боль была так сильна, так глубока, что на глаза навернулись слезы. И Саид позволил им пролиться. Впервые в жизни он скорбел, но не прятался.

А когда слезы иссякли, он поднялся на ноги — и в душе его не было стен.

Хлоя сидела в кабинете Саида, глядя на гладкую поверхность стола. Саид взял вертолет, но не вернулся в столичный дворец. Где он мог быть?..

— Хлоя.

Она подняла голову.

— Где ты был?

— В пустыне, — ответил он. — В пустыне я себя потерял и думал, что могу там же себя найти.

— Нашел?

Он покачал головой:

— Не так, как думал.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

— Я думал, ты уже все сказала.

— Не все. После того как ты уехал, я все поняла, Саид. Поняла, что делаю с тобой то же, что все остальные. Пытаюсь перековать тебя под себя, под свои ожидания, и не слушаю, что ты говоришь. Чего хочешь. Пусть твои желания не совпадают с моими, но я должна их уважать. Ты не принадлежишь ни мне, ни стране — только себе самому. Никто не проявлял к тебе такого уважения, и я в их числе. Ты заслуживаешь лучшего.

— О, Хлоя. — Он обошел стол и притянул ее в свои объятия. — Чувствуешь?

— Что?

Саид взял ее ладонь и положил себе на грудь:

— Мое сердце.

— Да, — прошептала Хлоя.

— Любовь. Я ее чувствую.

— Ох, Саид. — Она поцеловала его грудь, а потом прижалась к ней щекой.

— Ты не понимаешь, Хлоя? — спросил он, перебирая ее волосы. — Я не нашел себя в пустыне, потому что искал не там. Я там, где ты. И это меня пугает. Я не узнавал ни любовь, ни страх, потому что слишком долго не позволял себе их чувствовать; но теперь я знаю.

Хлоя подняла голову и взглянула ему в глаза. Теперь они были не пустыми, но сияющими.

— Не врагов я боялся, Хлоя, — сказал он. — Мне говорили, что чувствовать нельзя из-за них. Но на самом деле враги моего народа ранили лишь мое тело — мой дядя Калид изранил душу. Он использовал мои собственные эмоции против меня. Забирал все, что приносило мне счастье. Все для того, чтобы подчинить меня своей воле; превратить в то, чем хотел меня видеть. Создать своего суперсолдата. Все, кого я любил, использовали мои чувства против меня — а перед тобой, Хлоя, у меня нет защиты.

— О, Саид…

— Оказалось, именно это мне и нужно, — сказал он. — С тобой я могу быть бессильным, и ты не станешь использовать это против меня. В первую ночь, когда ты привязала меня к кровати…

— По твоей просьбе, — добавила она.

— По моей просьбе, — согласился он. — Я обрел свободу, передав контроль тебе. На мгновение избавился от всего, чему меня так жестоко учили. А потом, на пляже… Хлоя, я не мог справиться с чувствами, которые ты вызывала.

— А я на тебя давила.

— И правильно. С тех пор как я занял трон, мне казалось, что я… ломаюсь. Но ломался не я, а стены — проклятые стены, за которым я был заточен всю жизнь.

— Все равно я не должна была требовать у тебя то, что было нужно мне, и не спрашивать, что нужно тебе.

— Ты, — хрипло сказал Саид. — Ты мне нужна. Навсегда. С тобой я могу быть открытым. Ты меня освобождаешь.

— Ты так много мне даешь, — сказала Хлоя. — Ты забрал мой страх и мою боль, а взамен дал новое начало, новый взгляд на любовь.

— А мне казалось, что я краду у тебя тепло и любовь, чтобы заполнить пустоту в душе. Но больше ее нет, Хлоя.

— Наверное, это и есть любовь: она не отбирает, а прибавляет. Так у меня с Аденом…

Саид прерывисто втянул воздух.

— Аден и ты… — сказал он. — Мне кажется, для такого, как я, это слишком хорошо. Я столько не заслужил.

— Нет, Саид. Ты всегда этого заслуживал; такое счастье у тебя украли. И ты даешь взамен — так щедро даешь мне, и столько еще дашь Адену.

— Я хочу… — Голос у него был сдавленным. — Я хочу стать ему отцом. Твоим мужем.

По щеке Хлои скатилась слеза.

— Я тоже этого хочу. Ну что ж, — сказала она, потянувшись за поцелуем, — шестнадцать лет брака уже не выглядят такими страшными?

— Все равно не идеально, — ответил Саид.

Хлоя нахмурилась:

— Нет?

— Нет, Хлоя аль-Кадар. Шестнадцати лет недостаточно. Мне нужна вся жизнь. Ты должна признать: раз мы друг друга любим, это логично.

— Что ж, шейх Саид аль-Кадар, я не могу возразить вашей непререкаемой логике.

— Значит, в конце концов победила моя логика.

— Нет, — покачал головой Хлоя. — В конце концов победила твоя любовь.

Через пару месяцев они обнаружили, что кормление грудью — не самая надежная форма предохранения.

Хлоя сидела на краю кровати в шоке.

— Ты же ученый, — сухо сказал Саид, находя выражение ее лица почти смешным. — Должна была знать, что такое может случиться.

— Заткнись.

— Что, уже гормоны?

Хлоя швырнула в него подушку.

— Почему ты спокоен?

— Не спокоен. Счастлив.

— Правда?

— Почему нет? Месяцы, проведенные с тобой и Аденом, — лучшие в моей жизни. Ты была права, любовь только растет, а теперь… теперь ее станет еще больше.

— Это может быть второй наш сын, — сказала Хлоя задумчиво.

Саид кивнул:

— И мы будем воспитывать его так же, как первого. И третьего. Мы будем любить всех своих детей. И растить их сами.

На лице Хлои расцвела улыбка.

— Да, этого я и хочу.

— Ты думала, я не захочу?

— Нет, но ведь… традиция…

— К черту традицию. Ты уже проводишь каждую ночь в моей постели, в моей спальне. И мы занимаемся Аденом больше, чем его няньки. Традиция меня не волнует. Я хочу семью.

— Это все, чего я хотела.

— И теперь у нас это есть.

Шестнадцать лет спустя

— Где Аден?

Хлоя обернулась на голос мужа:

— У себя в комнате.

— Он готов?

— Он всего лишь ребенок, Саид.

— Он наследник трона Аттара. И готов занять свое место.

— Я знаю. Для этого он рожден. И всю жизнь готовился, но…

— Но ты его мать, и не можешь не волноваться. — Саид подошел и притянул ее в объятия.

Шестнадцать лет не лишили его объятия магии. Прикосновения пробуждали в Хлое желание, вызывали жажду. Наполняли любовью.

— Я его отец, и тоже волнуюсь. Но он сильный и умный. И у него есть мы.

— Знаю, — кивнула Хлоя.

— Остальные дети готовы?

— Надеюсь, никто ничего не пролил на одежду. Они так рано оделись… Боюсь, их наряды не доживут до обряда коронации.

— Ну и пусть. Мы никогда не притворялись традиционной королевской семьей.

— На это не приходилось рассчитывать.

— Нет, доктор аль-Кадар, — сказал Саид. — Жены шейхов не часто преподают в университете.

— А шейхи редко украшают свой кабинет рисунками детей.

— И мало у кого из правителей такая замечательная семья.

В дверях появился Аден, в идеально отглаженной одежде и с очень серьезным выражением на юном лице. Хлою пронзило чувство гордости и любви. Ее старший сын в глазах страны стал мужчиной, но для нее он навсегда останется младенцем, которого она качала у груди. Ребенком, ради которого отказалась от всего.