Элли Блейк - Ее самое горячее лето

Джона заметил, как успокоило Халла поглаживание Эйвери, но тут в беседу снова вступила хозяйка лысой собачонки:

– У Петунии течка.

Джона оторвался от своих грез и вернулся в настоящее:

– Только не говорите, что он ее обрюхатил.

– Ничего подобного. Слава богу! И меньше всего она нуждается в том, чтобы твой уродище лишил ее шансов произвести на свет чемпиона.

– Мой пес – не уродище. А вот ваша…

– Изящная как кнопочка, – вмешалась Эйвери. – Чемпиона, говорите? Крутенько. Будь она моей, я бы все силы приложила, чтобы держать ее подальше от похотливых кобелей. Ведь, случись что, такой мохнатый великан превратится в сущего зверя.

Она ворковала так ласково, успокаивающе, с неповторимой нью-йоркской изысканностью, что сбитая с толку хозяйка Петунии прикусила язык. Затем она перевела взор с Эйвери на Джону. И посмотрела на него так, словно впервые увидела. Точнее, вперилась взглядом в его мощную волосатую грудь.

Джона шагнул назад, а она мотнула головой, словно стряхивая наваждение:

– Просто держи своего урода на поводке. Или я подам на вас в суд.

После этих ее слов Джона перестал отступать и шагнул вперед, так что она была вынуждена смотреть на него снизу вверх.

– Секундочку, леди. Если вы будете держать вашу Пендунию…

– Петунию, – поправила его Эйвери.

– Петунию так Петунию. Если будете держать ее дома, пока у нее течка, а не таскать в своей долбаной сумке, тогда мой пес на нее и не взглянет. И он отнюдь не урод. А замечательный пес. Выдающийся. Преданный, любящий, добрый. Вам с вашей крысой таких не видать, как своих ушей!

Возмущенная собачница удалилась, волоча под мышкой свою любимицу.

– Вау! – Джона пригладил мокрые от пота волосы, понимая, что вспотел не только от бега. Он посмотрел на Халла, а тот ответил ему отчаянным взглядом, потому что объект его воздыханий утащили прочь.

– Мой пес.

Джона вопросительно посмотрел на Эйвери. Она лизнула мороженое и озорно улыбнулась.

– Что-что?

– Ты сказал про Халла «мой пес». Теперь не отвертишься.

Она привстала на цыпочки, похлопала его холодной ладонью по груди и поцеловала. Ее горячие губы пахли мороженым, летом и чем-то еще непередаваемо сладким. Вызывали такое же ощущение уюта, как его родная бухта. Затем ее рука скользнула по его груди, а ноготки больно цапнули за волоски.

Она пошла обратно, к своему отелю, оборки ее юбочки хлопали вверх-вниз, словно приглашая его следовать за нею. Затем она сказала:

– Твой пес – большой простофиля, Джона Норт. Как и его хозяин.

– Вроде недавно ты называла меня сущим зверем?

Эйвери даже не попыталась сказать, что имела в виду Халла.

– Я занимаюсь связями с общественностью. То есть приходится расхваливать средненькие продукты, пока они не начнут благоухать, как розы. И теперь ты понял, что я свое дело знаю.

И она пошла прочь, покачивая бедрами. Волосы ее развевались, каблучки цокали по горячей плитке. Джона остался в недоумении, и все же у него отчего-то потеплело на душе. Он рыкнул и продолжил свою пробежку. И прибавил скорости.

Эйвери вошла в «Тропикану» слегка раскрасневшейся после короткой перепалки с Джоной. Она собиралась принять холодный душ, чтобы смыть солнцезащитный крем и следы от мороженого, да и вообще привести себя в порядок перед разговором с матерью, но сначала остановилась у бассейна. В полдень рядом с ним никого не было. Поэтому она окунула липкие руки в кристально чистую воду и чуть не упала, когда увидела, что неподалеку в белом шезлонге лежит Клаудия.

– Какая встреча! – поприветствовала она подругу.

Клаудия ответила, словно откуда-то издалека:

– Крошка, привет. Как дела?

Эйвери села в шезлонг рядом с Клаудией и рассказала ей о происшествии с Петунией.

– Значит, у вас с Джоной все идет хорошо, – заметила Клаудия.

– Вроде да, – согласилась Эйвери и сама услышала свой вздох. И уточнила: – То есть если нужен мужчина для курортного романа, то он вполне подойдет, так?

Клаудия задумчиво кивнула:

– Только не забывай о здравом смысле.

Эйвери пнула ногой кресло Клаудии.

– Меня поверг в шок его рассказ об одной такой истории пару лет назад.

– Было дело. А ты старалась узнать подробности?

– Очень.

– Ее звали Рейчел.

– Знаю.

– Она жила с ним здесь несколько месяцев.

Месяцев? Несколько?

– Тоже была очень симпатичная. Загорелая, с роскошными темными волосами, ноги от ушей. Настоящая амазонка. На полфута выше тебя. Фигурка что надо, ты бы зарыдала, ее увидев. И харизматичная! С энергетикой, какой ни у кого больше не видела.

– Ладно, о’кей. – Эйвери потянулась и прикрыла ладонью улыбающийся рот Клаудии. – Все поняла. Она была великолепна.

Клаудия отпрянула, продолжая усмехаться:

– Клевая телка. Но совсем не подходящая для Джоны.

– Почему? – Эйвери призадумалась, подойдет ли она, горожанка, такому пляжному мальчику. Однако долго ломать голову над этим вопросом она не стала.

– По-моему, она просто дожидалась здесь, когда ее босс в Сиднее по ней соскучится и будет готов на все, лишь бы вернуть ее обратно.

– Но разве они не вместе с Джоной туда поехали?

– А почему бы ей было не взять его в Сидней, если там такого мужика днем с огнем не сыщешь? Вдобавок он воспылал к ней чувствами и оказался упрямым как осел. – Глаза Клаудии сузились, и она добавила: – А ты сама-то этого не заметила?

– Чего? – Конечно, еще как заметила, но это для нее не имело значения. – Нет. А сейчас у тебя никаких мыслей нет?

– Пытаюсь сообразить.

– Ты была бы не ты, если бы что-то не придумала.

Клаудия пожала Эйвери руку, словно чтобы увериться в ее внимании, и сказала:

– Хочу лишь заметить, что он никогда так много не улыбался, как рядом с тобой. Да и ты… – Клаудия взглянула на лицо Эйвери, – цветешь и пахнешь.

Эйвери с деланым недовольством хлопнула Клаудию по руке и откинулась в своем шезлонге. Она смотрела на безоблачное голубое небо, и в голове ее вертелось все больше вопросов. Она взглянула на Клаудию, увидела слезы на ее лице, бросилась к ней и положила руку на плечо:

– Клод! Ты плачешь от счастья? Скажи мне, что это так!

Клаудия вскинула голову, вытерла глаза и улыбнулась. Это стоило ей немалых усилий. По крайней мере, теперь она расскажет подруге о своих делах.

– Ну правильно, – продолжила Эйвери. – Хватит себя сдерживать. Ну, в чем дело? У твоих родителей все в порядке?

Клаудия так сильно мотнула головой, что хлестнула себя конским хвостом волос по щекам.

– Нет, не в этом дело. Просто ты проводишь лучшее лето в своей жизни, а у меня оно – самое худшее. Этот отель… Ты заметила, как у нас мало гостей.

Эйвери окинула взглядом широкий бассейн под балконами дюжины пустых номеров: