Павел Шорников - Тебя не заменит никто

— К дочери лечу, — поделился старик, — она у меня замужем в Питере за “новым русским”. Вот, переманила к себе. Я у них, когда в Америку-то улетал, три денька погостил — ничего живут. Сам-то я из-под Омска. Поживу в Питере, огляжусь, а потом, может, в Австралию подамся — к другой дочери.

— Сколько же у тебя дочерей, отец?

— По паспорту — пять. Но я думаю, их раза в три больше… Сыновей я не считаю. Я молодой был — охочий до этого дела… Но захомутать себя никому не давал. Колесил туда-сюда, пока в Красный Яр не попал. А там отец моей Алевтины навел на меня двустволку, и тут я понял, что семья — это тоже неплохо. Алевтина мне пять девок и родила. Но зато все как на подбор — красавицы! Вот такие же, как твоя! — И он кивнул на Дженни, сидевшую справа от Кирилла.

Старик улыбнулся Дженни, и та улыбнулась в ответ.

Кирилл пояснил Дженни, при каких обстоятельствах встретил старика в первый раз. Она оценила такое совпадение и прибавила:

— Кстати, Алан узнал, что я лечу в Россию вместе с тобой… Он сказал, что, вероятно, будет в Санкт-Петербурге в то же время.

— Этого нам только не хватало, — встревожился Кирилл.

Старику-соседу он на всякий случай растолковал, что миссис Томпсон не кто-нибудь, а его деловой партнер.

Старик кивнул, но по его глазам Кирилл понял, что тот ему не поверил.

А между тем Кирилл сказал чистую правду.

В тот вечер, когда неожиданно выяснилось, что у Кирилла оказался стилет, который безуспешно искала миссис Томпсон — стилет с рукояткой в виде тела змеи с головой льва, они перестали быть просто любовниками. Между ними вдруг выросла стена из тугих долларовых пачек, и сделать вид, что стены этой нет, оказалось невозможным.

— Раз ты в курсе моих дел, дорогой, — сказала Дженни, вернув фотографию Кириллу, — так и говорить будем по-деловому.

Но прежде она сделала себе и ему виски со льдом и только после этого спросила:

— Сколько ты хочешь?

Кирилл, скрывая удивление, разглядывал Дженни. Такой он еще никогда ее не видел: жесткий взгляд, строгое лицо… Пожалуй, видел — тогда, на аукционе, когда с ней торговался Марк Шварц, заставив ее переплатить за какой-то клинок несколько тысяч долларов.

— Дженн, я совершенно не готов говорить на эту тему. Я шел к тебе с другим…

— Дорогой, глупо увиливать от вопросов, к которым все равно придется вернуться. Давай решим все сразу, чтобы не было недомолвок и подозрений. Я ждала этой минуты семь лет! Бог послал мне тебя, и я готова поделиться с тобой деньгами, которые оставил мне дед. Видишь? Я с тобой откровенна. Скажи мне, сколько ты хочешь?

— Я даже не знаю… Ну, чтобы не обидеть тебя… Пятьдесят процентов.

— Что?! — одновременно возмутилась и удивилась Дженни. — Ты знаешь, сколько это?

— Сколько?

— Пять миллионов долларов!

“Пять миллионов! Мать честная! — воскликнул про себя Кирилл, с трудом сгоняя со своих губ довольную улыбку. — Значит, всего — десять!”

— Хорошо, — сказал он Дженни, — твое слово.

— Я даю тебе сто тысяч, и мы остаемся хорошими друзьями.

— Друзьями? Вчера в машине ты сто раз повторила, что любишь меня.

Дженни смутилась.

— Ты не понимаешь, Кирилл. Мне надоело постоянно от кого-то зависеть. Я хочу свободы! Полной свободы! А для этого нужны деньги. Я не могу раздаривать деньги моей семьи направо и налево.

— Между прочим, до денег еще нужно добраться.

— Это шантаж? И ты смеешь… Нет! Стоп, стоп, стоп… Нам только не хватало перегрызть друг другу глотки. Хорошо, я даю тебе… Я даю тебе… миллион. Дед на все деньги, вырученные от продажи акций, купил бриллианты. Тогда они стоили девять миллионов. Сегодня их можно продать за десять. Этот лишний миллион — по праву твой.

Торговаться дальше было бессмысленно и противно.

— На этом и остановимся, — сказал Кирилл.

В знак примирения он хотел поцеловать Дженни в щеку, но она не позволила.

— Знаешь, Дженн, как говорят у нас в России? Деньги портят отношения!

Дженни пожала плечами.

— Зачем такие отношения, которые могут испортить деньги?

На первый взгляд все казалось простым. Они (непременно вместе) прилетают в Петербург, Кирилл отдает Дженни стилет, тайну которого она ему так и не раскрыла.

А дальше… Дальше — держи карман шире.

Так оно чуть было и не получилось.

Перед отлетом Кирилл позвонил в Питер.

— А ты не мог бы прилететь на день… или, лучше, на два дня позже? — выслушав его, спросила Влада.

— Ласточка моя, это невозможно! Если бы ты знала, чего мне стоило все бросить и прилететь! А, собственно, в чем дело?

— Я в это время буду в Москве. Очень важные переговоры. В нашу фирму и еще в одно московское агентство хотят вложить деньги французы… Я обязательно должна присутствовать.

— Тогда вместо трех дней нам остается только один, — подытожил Кирилл.

— Если я успею, — поставила окончательную точку Влада.

В Пулково-2 их встречали Людмила Васильевна и колдун Егорий.

Людмила Васильевна со слезами на глазах бросилась обнимать сына. И заодно, от избытка чувств, обняла и расцеловала Дженни.

— Мой деловой партнер, миссис Томпсон-Напье, — представил Кирилл Дженни.

По дороге к машине Дженни тихо спросила:

— Кто этот Егорий? Он так странно смотрел на тебя… и на меня тоже.

— Егор Сильвестрович у нас колдун и маг. Он людей насквозь видит. Будь уверена, он уже обо всем догадался.

Они сели в машину Егория и поехали в гостиницу, где на имя Дженни был заказан номер.

— Я заеду к тебе через два часа, — пообещал Кирилл. — Не волнуйся, все будет хорошо.

Однако по дороге из аэропорта их ждал сюрприз. На рекламных щитах, расставленных чуть ли не на каждом километре и рекламирующих новые сигареты, красовался их стилет: рукоятка в виде тела змеи с головой льва…

Зрелище было шоковое. Дженни вопросительно глядела на Кирилла, Кирилл, ничего не понимая, глядел на Дженни, и оба они не могли произнести ни слова.

— Вот что, Егорий Сильвестрович, — сказал Кирилл, когда к нему вернулась способность соображать, — давайте сначала к нам! Гостиница подождет.

Егорий кивнул и, не сбавляя скорости, развернул машину.

— Да что случилось? — не выдержала Людмила Васильевна, когда Кирилл не вошел, а ворвался в квартиру.

Он распахнул дверь в свою комнату и замер на пороге.

— Ты объяснишь, что случилось? Или как?

Кирилл обернулся. За его спиной сгрудились Егорий, маман и Дженни. Они с тревогой заглядывали через плечо Кирилла в комнату, не зная, что и думать. Пожалуй, только Дженни начала догадываться, в чем дело.

Кирилл опять посмотрел на то место, где всегда висел стилет.

Стилета не было.

— Дался тебе этот кинжал, — вздыхала Людмила Васильевна, — подумаешь, железяка. Эта львиная рожа мне всегда была несимпатична.