Мишель Смарт - Любовный ультиматум

– Он пытался сделать это раньше? – тихо спросил Павел.

– Что? Покончить с собой? – Эмили заговорила громче.

– Знаю, тебе неприятно об этом говорить, но я должен знать. Когда он злоупотребил лекарствами?

– Разве Джеймс тебе не сказал?

– Нет. И прежде, чем ты разозлишься на брата, я должен предупредить, что он не рассказывал мне напрямую. Он просто обмолвился, что перестал следить за аптечкой. По-моему, он даже не осознал, что ляпнул.

Немного успокоившись, Эмили положила ткань на стол и попыталась пошутить:

– Меня поражают твои дедуктивные способности.

Она встревожилась, потому что Павел, словно оценив ее старания бодриться, коснулся ее запястья:

– Я уже догадался, что произошло что-то плохое. Теперь я получил подтверждение. Ответь мне, пожалуйста. Когда он пытался отравиться таблетками?

Наконец она посмотрела на него в упор:

– А как ты думаешь?

Павел так протяжно выдохнул, словно желал выпустить из легких весь воздух.

– Он пытался покончить с собой в тот день, когда ты отстранил его от работы по подозрению в краже. Это случилось через два месяца после того, как мы похоронили маму.

Эмили почувствовала, что Павел раскаивается, и ей вдруг стало тошно.

Она высвободила запястье из его сильных пальцев, а потом накрыла ладонью его руку.

– Он был на грани еще до того, как ты заподозрил его в краже, – объяснила она, беспомощно пожав плечами. – Ты действительно подтолкнул его к краю, Павел, и я не буду тебе лгать. Весь прошедший месяц я ненавидела тебя за это. Но правда в том, что мой отец просто ждал предлога. Мы с Джеймсом знали, насколько ему плохо. Это как наблюдать за ребенком, переходящим дорогу перед несущимся на него грузовиком, и не иметь возможности ни оттолкнуть малыша в сторону, ни громко закричать, чтобы предупредить. Мы не могли достучаться до отца. Я не могла на него влиять. Я никогда на него не влияла. Единственным человеком, который мог к нему пробиться, была наша мать. Но ее больше нет.

Павел задался вопросом, чувствует ли Эмили, что по ее щекам текут слезы. Знает ли она, что вцепилась пальцами в его руку, словно в спасательный круг? При виде ее горя у него сдавило грудь.

– У него были депрессии раньше? – спросил он.

Эмили кивнула, проведя рукой по лицу, чтобы стереть слезы:

– Он всегда страдал от депрессий, но иногда рецидивов не было месяцами и даже годами. Он не мог справиться с этой чудовищной болезнью.

Павел представил, что бы чувствовал, будучи ребенком, если бы его отец запирался в комнате на несколько недель подряд. Дети чувствительны и понимают все гораздо быстрее взрослых.

Болезнь Павла измучила его родителей, но они были взрослыми людьми и понимали, что не могут сами ничего исправить. А дети склонны обвинять во всем себя.

Пока Павел размышлял, где найти хорошего психиатра для отца Эмили, громко зазвонил его телефон.

Эмили рассмеялась, хотя в ее глазах по-прежнему стояли слезы.

– Мне нравится эта мелодия.

Он улыбнулся и ответил на звонок.

Звонил его адвокат – Златан.

– Я вам перезвоню.

Павел поднялся и посмотрел на Эмили сверху вниз. Она уже не плакала. Ее глаза были красными и опухшими, а щеки покрылись нездоровым румянцем. И все равно она была очаровательна.

– Ты побудешь одна? Мне нужно позвонить Златану.

Шмыгнув носом, Эмили кивнула:

– Я до сих пор не могу привыкнуть к твоей мелодии. Это был мой любимый мультфильм в детстве.

– Мой тоже, – признался Павел. – Когда мне было особенно плохо, я смотрел мультики снова и снова.

Они пристально вглядывались друг другу в глаза. У Павла возникло сильнейшее желание перегнуться через стол и обнять Эмили.

Вчера он поклялся себе, что прекратит с ней отношения. Он может предложить Эмили только деньги. Но она ни за что их не возьмет.

Эмили нужен мужчина, который будет ее любить и с которым она создаст полноценную семью. А Павел никогда не сможет дать ей всего этого.

Но, несмотря на все свои намерения, он поднялся по лестнице, ведущей в ее хижину, глухой ночью, не выспавшийся, и постучал в ее дверь прежде, чем понял, куда пришел. Павел пытался убедить себя, что пришел просто извиниться, ничего более. Он не собирался снова заниматься с ней любовью.

Он должен от нее отстраниться. Их отношения стали… Павел не знал, какими словами описать крепнущую между ними связь. Он знал только, что у их отношений нет будущего.

– Мне нужно идти, – сказал Павел. – У меня много работы.

– Я останусь здесь и закончу эту вещь, – произнесла она, беря в руки яркий материал, который отложила в сторону, когда пришел Павел. – А потом, возможно, снова прогуляюсь к водопаду.

– Скоро стемнеет, – заметил он. – Я бы предпочел, чтобы ты отправилась к водопаду завтра утром.

За свою заботу он был вознагражден мягкой улыбкой.

– Если тебе будет от этого лучше, то я отложу прогулку до утра.

– Спасибо.

– И я буду прыгать в бассейн, пока не увижу дна.

– Очень смешно. – Даже Эмили не настолько сумасшедшая, чтобы прыгать в омут у водопада. – Увидимся.

Идя в дом, он чувствовал, что она смотрит ему вслед.

Эмили предполагала, что проведет весь вечер в своей хижине одна, как накануне. Уборка острова продолжалась, большая часть персонала распиливала поваленные деревья и выполняла другую физическую работу.

Когда Павел вышел из дома вскоре после захода солнца, он выглядел спокойнее, чем когда-либо. Морщинки вокруг его глаз и рта разгладились. Он был в выцветших джинсах и белой футболке. Эмили и подумать не могла, что у Павла есть джинсы. И что они так хорошо на нем сидят.

– Сегодня мы ужинаем на пляже, – сказал он напрямик.

На пляже… После их первого ужина на пляже минуло всего три дня. Эмили казалось, что с тех пор прошла целая жизнь.

Она посмотрела на платье, которое шила после обеда. Оно было единственным ярким пятном в комнате. Эмили осточертела темная одежда.

– Я буду готова через минуту, – сказала она, снимая платье с вешалки и отправляясь в ванную комнату. Там она быстро сняла черный топ и шорты и надела свое творение.

Эмили повертелась перед зеркалом, критически себя оглядывая.

Отклонившись от первоначального эскиза, она сделала платье без рукавов, с эластичным лифом и юбкой в форме буквы V длиной до колен.

Распустив волосы, она направилась обратно в комнату.

– Еще две секунды. – Эмили села за туалетный столик. Она подвела черным карандашом глаза, накрасила ресницы тушью и нанесла на губы коралловую помаду.

Нет необходимости делать яркий макияж. Павел уже видел ее ненакрашенной и обнаженной. И он по-прежнему ее хочет. И она хочет его так сильно, как и предположить не могла.

Когда Эмили повернулась к нему лицом, его серые глаза заблестели. У нее радостно ёкнуло сердце.