Мишель Дуглас - Сюрприз для лучшего любовника

Они с Робби всегда мечтали о подобной работе!

Она закусила губу:

– Но я не знаю по-немецки ничего, кроме danke и guten Tag [1].

Флинн поднял бровь:

– Аuf Wiedersehen?

Эдди кивнула:

– Точно. Это означает «до свидания».

– Этих фраз вам будет вполне достаточно. Большинство европейцев отлично говорят по-английски.

– Когда вы планируете вылететь? – спросила Эдди.

– Через неделю.

«Класс!»

– У вас есть загранпаспорт?

– Да.

Они с Робби оформили загранпаспорта, еще когда учились в школе. Родители не смогли убедить их в том, что это было бессмысленно. Эдди никуда не выезжала, но все равно обновляла свой документ всякий раз, когда истекал срок его действия.

– Это хорошо. Должен вас предупредить, что вам придется носиться как белка в колесе, но я обещаю, что у вас будет достаточно времени для осмотра достопримечательностей.

До сегодняшнего дня она о таком могла только мечтать.

– Разумеется, я оплачу ваши расходы на перелет и проживание. Кроме того, вы будете получать зарплату, – добавил он. – Я хочу, Эдди, чтобы мы с вами построили прочные деловые отношения. Почему бы нам не начать это делать в Мюнхене?

Если она хорошо себя проявит, возможно, Флинн предложит ей работать на него постоянно. В этом случае она сможет ездить по миру, к чему всегда стремилась.

Немного сдвинув назад шляпу, он пристально посмотрел на Эдди:

– Не возражаете, если я кое о чем вас спрошу?

– Конечно нет.

– Почему вы до сих пор не сказали, поедете со мной в Мюнхен или нет? Я вижу, что вы этого хотите.

Эдди задумчиво посмотрела на горизонт.

– Вы когда-нибудь хотели чего-нибудь так сильно, что, когда это наконец попадало к вам в руки, вы боялись поверить своему счастью?

Немного помолчав, Флинн кивнул:

– Мне хорошо знакомо это чувство.

Это прозвучало убедительно, и она ему поверила.

– Все, что вам нужно, это сказать «да», Эдди.

– Да, Флинн, – просто произнесла она.

Флинн посмотрел на Эдди, ерзающую на сиденье. Она выглядела усталой.

– Вы в порядке?

Она тут же выпрямилась:

– Да, спасибо.

Он поднял бровь.

– Когда мы выберемся из этой консервной банки? – пробурчала она.

Они прибыли в аэропорт Мюнхена и ждали, когда самолет вырулит к нужному выходу. С момента посадки прошло пятнадцать минут, но ему казалось, что намного больше.

– Думаю, скоро. Я думал, что вы с нетерпением ждали полета.

Эдди посмотрела на него своими большими глазами:

– Полет окончен. Не то чтобы мне не было интересно, но я не думала, что двадцать два часа могут длиться так долго.

Когда они поднялись на борт самолета в аэропорту Сиднея, Эдди была так возбуждена, что за десять часов пути до Бангкока не сомкнула глаз ни на минуту. За это время она устала, и в самолете до Мюнхена ей все-таки удалось поспать два часа.

Флинн подозревал, что она так же, как и он, не привыкла к бездействию. Вспомнив, как они катались верхом по лугам в Лорна-Лиз, он покачал головой.

Из динамика донесся голос стюарда, который сообщил, что они направляются к двадцать восьмому выходу, и попросил всех оставаться на своих местах. Эдди облегченно вздохнула, и Флинн едва удержался от смеха.

В течение двадцати минут они прошли таможенный контроль и оказались у транспортера для багажа. Увидев свой чемодан, Эдди резко подалась вперед, схватила его за ручку и ловко сняла с транспортера, словно он ничего не весил.

Флинн, нахмурившись, посмотрел на нее:

– Если бы вы указали мне на ваш чемодан, я бы его снял.

– Зачем? Я и сама в состоянии его поднять.

Он рассмеялся:

– Я сильный мужчина, а вы хрупкая женщина.

Один уголок ее рта поднялся, в глазах заплясали чертики.

– Забавно. Меня еще никто не называл хрупкой.

С этими словами она снова подалась вперед, схватила с транспортера чемодан Флинна и поставила его перед ним.

– Эдди!

– Подавать и приносить – часть моей работы. По крайней мере, с этой частью я могу справиться.

Он сложил руки на груди:

– Откуда вы узнали, что это мой чемодан? Он черный и похож на большинство других.

– К его ручке привязана лента в сине-зеленую клетку.

«Она это заметила?»

– Аделаида Рамси, у меня создается ощущение, что вы можете оказаться очень полезной.

– Таков мой план.

Ее искренность удивила его.

– Когда мы наконец увидим Мюнхен? – спросила Эдди.

Ее глаза блестели, она с интересом смотрела по сторонам. Похоже, ее усталость как рукой сняло.

– Сам город находится в сорока минутах езды отсюда, – ответил Флинн, направляясь к стоянке такси.

– Как же здесь холодно!

Остановившись, он увидел, как Эдди достает из своей ручной клади куртку.

– В Мюнхене в декабре всегда холодно, – заметил он.

– Я хочу увидеть снег, – произнесла Эдди. Ее зубы стучали.

Всю дорогу она смотрела в окно на дома, машины, деревья, людей. Когда мимо них проехал грузовик, она вздрогнула:

– В отличие от Австралии, здесь правостороннее движение. Это так непривычно.

Флинн был с ней согласен. Он сам не сразу привык к особенностям здешнего движения. Глядя на Эдди, он вдруг почувствовал странную тянущую боль глубоко внутри. Не найдя ей объяснения, он провел ладонью по лицу и, отвернувшись, уставился в свое окно. Он больше не видел Эдди, зато слышал ее тихие вздохи удивления и восхищения. От каждого из них эта боль только усиливалась.

Наверное, именно поэтому он сорвался на нее, когда она, вместо того чтобы пойти вместе ним в отель, остановилась и начала глазеть по сторонам.

– Эдди, вы идете, черт побери?

– Мои ноги только что впервые ступили на европейскую землю, – ответила она, обводя взглядом здания.

Флинн хотел сказать, что это произошло еще в аэропорту, но промолчал.

– Я хочу запечатлеть этот момент в своей памяти, насладиться им, – добавила Эдди. – Я так долго об этом мечтала, и мне с трудом верится, что это произошло.

Внезапно она напряглась, посмотрела на него и, схватив оба чемодана, покатила их в отель. Ошеломленный, он несколько секунд тупо смотрел на нее.

Войдя в отель, он услышал, как она на чистом немецком языке осведомляется у консьержа насчет номера, забронированного на имя Флинна Мейдера.

Консьерж приветливо улыбнулся ей, после чего заглянул в компьютер, чтобы подтвердить бронь.

– Я не знал, что вы говорите по-немецки, – сказал Флинн, подойдя к ней.

– Я его не знаю. Я выучила пару фраз из разговорника.

– Зачем?

– Ради удобства и из вежливости, но… – Сглотнув, она посмотрела на беджик на груди консьержа. – Entshuldigen Sie [2]… Простите, Бруно, но я не поняла ничего из того, что вы мне только что сказали, – произнесла она по-английски.

Консьерж снова улыбнулся ей:

– Ничего страшного, мэм. Вы говорили по-немецки без акцента, и я подумал, что вы местная.