Кэтти Уильямс - Вопреки разуму

– Как ты можешь быть таким бессердечным? – едва слышно сказала Сара. Она почти умоляла Рауля, но он оставался непреклонным. Он не любил ее и никогда не полюбит. Так зачем же она тратит время, оплакивая их отношения? Рауль прав – электронные письма и эсэмэски лишь продлят агонию. Сара должна вычеркнуть его из своей жизни, чтобы еще больше не растравливать себе душу и не терзать сердце.

– Я не бессердечный, Сара. Мне просто хочется избавить тебя от несбыточных надежд. Поверь, я не тот человек, который тебе нужен. Я не подхожу тебе…

– Это отговорка труса, ищущего выход из щекотливой ситуации, – процедила Сара сквозь зубы. Эту фразу она где-то вычитала и теперь использовала ее к месту.

– Но это правда, Сара. Тебе нужен мужчина, который станет заботиться о тебе, а я не могу и не стану этого делать. – Внимательно наблюдая за Сарой, Рауль думал о том, что он еще никогда и ни перед кем не оправдывался. Привык быть сам по себе и всегда избегал сложных ситуаций, подобных этой. – У нас разные жизненные пути, – мягко подытожил он.

Сара устало опустила плечи и, подняв голову, посмотрела на облака. Потом перевела взгляд и холодно посмотрела Раулю в лицо:

– Ты прав. В том, что мне все это нужно. В том, что тебе лучше отпустить меня, чтобы дать шанс встретить кого-нибудь, кто не побоится обязательств. – Когда она поднималась с импровизированной скамейки, ноги отказывались ее слушаться. – Страшно подумать, что я могла тратить время, любя тебя, в то время как ты заранее знал, что не готов, да никогда и не будешь готов ко всем этим романтическим… атрибутам.

Рауль стиснул зубы, но возразить ему было нечего.

– Кстати, – бросила Сара через плечо. – Я оставлю твои вещи за дверью спальни, потому что буду спать одна. Ты хотел свободы? Ты только что получил ее.

Высоко держа голову, она направилась к дому, и путь в несколько метров показался ей тысячекилометровым. Воспоминания об их пылкой, волнующей связи крутились в ее голове медленным, болезненным калейдоскопом, вызывая мурашки на коже.

В спальне она собрала вещи Рауля и, не удержавшись, уткнулась в них лицом, чтобы еще раз вдохнуть чуть мускусный, очень знакомый мужской запах. Но потом, взяв себя в руки, она вынесла собранные вещи вместе с чемоданами за дверь.

Оставшись в тишине и одиночестве, Сара попыталась обдумать, как будет жить дальше, чтобы удержать свой мир от полного крушения.

Стоя на четвереньках посреди огромного кремового ковра, которым был устлан холл директорского этажа семейного банка, куда Сара устроилась работать три недели назад, она пыталась вывести въевшееся в ворс пятно. И внезапно услышала голоса, доносившиеся из какого-то кабинета. Один из них принадлежал мужчине – низкий, неторопливый; другой – женщине.

В первый раз Сара обнаружила признаки жизни и человеческого присутствия здесь в такое время. Она приходила сюда в половине десятого вечера, убирала помещения и уходила. Ее устраивал такой график работы, поскольку сводил к нулю вероятность столкнуться с кем-либо. Она ведь была уборщицей, а значит, невидимкой. Даже швейцар, впускавший Сару в здание по вечерам, едва удостаивал ее взглядом.

Впрочем, Сара уже почти и не помнила те времена, когда была способна притягивать восхищенные взоры. Груз ответственности и постоянная нехватка денег стерли сияние молодости с ее лица. Теперь из зеркала на нее смотрела уставшая женщина лет под тридцать, с тенями вокруг глаз и выражением постоянной озабоченности.

Сара пыталась сообразить, как ей поступить. Существовали ли какие-нибудь правила относительного того, как должна вести себя уборщица при встрече с кем-либо из руководства банка? Она снова присела на корточки. В своем синем в клеточку рабочем халате, с волосами, повязанными косынкой, она вполне могла сойти за груду старой одежды, брошенной в холле, если бы не тележка с чистящими средствами рядом с ней.

Голоса приближались, и Сара поспешно склонилась над злосчастным пятном. С замирающим сердцем она осознала, что голоса смолкли, а их обладатели остановились около нее.

Скосив глаза, Сара увидела пару итальянских туфель ручной работы и низ темно-серых отутюженных брюк, а также кремовые женские туфли на высоком каблуке.

– Я не знаю, убирали ли вы уже в конференц-зале, но если убирали, то свою работу вы выполнили крайне неудовлетворительно. На столе остались круги от стаканов, а на полке стоят два невымытых бокала из-под шампанского.

Голос женщины был ледяным и очень властным. Сара заставила себя поднять глаза, скользнув снизу вверх по фигуре высокой белокурой женщины лет тридцати. Мужчина же, обойдя Сару, стоял теперь возле лифта и нажимал на кнопку вызова.

– Я еще не убирала в конференц-зале, – тихо ответила она, молясь о том, чтобы эта женщина не нажаловалась на нее. Саре очень нужна была эта работа. Ее устраивали и график, и зарплата. Кроме того, в пакет входила и оплата такси от дома до банка и обратно. Это была просто уникальная удача для Сары – где еще уборщицу доставляли на работу и отвозили домой на такси?

– Что ж, приятно слышать.

– Ради бога, Луиза. Пусть женщина работает. Уже почти десять часов, и я не хочу провести остаток вечера здесь.

Сара мгновенно узнала этот голос. Он преследовал ее постоянно в течение последних пяти лет.

Нет! Этот мужчина не может быть Раулем Синклером, который был ошибкой, ужасной ошибкой ее давно ушедшей юности.

И все же…

Повинуясь какому-то инстинкту, побуждающему ее увидеть в лицо обладателя этого голоса, Сара повернулась. И в то же мгновение ее пригвоздил к месту взгляд так хорошо знакомых глаз цвета горького шоколада, память о которых прочно поселилась в ее голове пять лет назад и наотрез отказывалась оттуда убраться. Сара покачнулась.

Последнее, что она услышала перед тем, как потерять сознание, был пронзительный женский голос, взвизгнувший:

– Ради бога! Этого нам только не хватало сейчас!

Сара медленно приходила в себя. Но даже в таком, полуобморочном, состоянии она знала, кого увидит, стоит ей открыть глаза. Поэтому молила Бога позволить ей снова погрузиться в беспамятство.

Она лежала на низком длинном диване в кабинете владельца банка, господина Веррьера. Сара попыталась принять сидячее положение, и тут же в поле ее зрения возник Рауль. Он показался ей выше, чем она его помнила, но столь же красивым, как и прежде. Она никогда не видела его в иной одежде, кроме пары джинсов и старой, выгоревшей футболки, и сейчас ей с трудом удавалось соотнести человека из прошлого с мужчиной, стоявшим на коленях рядом с ней.

– Выпей это.

– Я ничего не буду пить. Что ты здесь делаешь? У меня галлюцинация? Тебя не может быть здесь.