Линн Грэхем - Звезда моя

Витале проснулся и не мог уснуть. Все еще было темно. От присутствия рядом Зары ему было некомфортно. Он привык спать один. По своей натуре Витале был одиночкой, но, после такого детства, считал это неудивительным. Он мрачно отодвинулся от нее, пытаясь противостоять этому сближению. Скоро все это закончится. Он только не мог понять, почему не был счастлив от этой мысли. Но он никогда не любил заниматься самокопанием.

— Надо было раньше меня разбудить! — жаловалась Зара несколько часов спустя, с трудом застегивая молнию чемодана.

Витале проснулся рано, но не стал сразу ее будить, и теперь, чтобы успеть к назначенному часу отъезда, ей пришлось второпях одеваться и собирать вещи. Сначала ей было очень приятно, что он сам повезет ее в аэропорт, но даже самая бесчувственная женщина заметила бы, что Витале неожиданно как-то отдалился и вел себя подчеркнуто вежливо. А может, это была связь на одну ночь? Может, на этом их отношения закончатся? От этих вопросов у нее тревожно сжалось сердце. Какова вероятность, что он захочет поддерживать с ней отношения на расстоянии? Ездит ли он в Лондон по работе? Зара впервые призналась себе, что, возможно, никогда больше не увидит Витале. Из ее потенциального клиента он превратился в любовника, и весьма вероятно, что теперь откажется от мысли нанять ее.

— Ты еще хочешь посмотреть на чертежи сада? — сухо поинтересовалась Зара.

— Si, разумеется, — подтвердил Витале, сдержанно взглянув на нее.

Казалось, напряжение между ними было осязаемым. Сильными руками он подхватил чемодан и понес его вниз.

Зара внимательно наблюдала за ним. Интересно, ему уже пришло в голову, что нужно посоветовать ей не беспокоиться насчет планов? Разве это не будет достойным предлогом положить конец этой неловкой ситуации? «Я никогда его не увижу. Я больше никогда в жизни его не увижу», — от этих мыслей у Зары совсем упало настроение. Она пыталась убедить себя, что это не важно, ей все равно, что она всего несколько дней назад впервые услышала его имя. И, мысленно прокручивая все это снова и снова, Зара гордо вскинула голову. С холодной деловитостью она договорилась, когда представит ему планы на рассмотрение, уточнив попутно, насколько детальными они должны быть. Она была уверена, что, увидев план, он откажется от ее услуг. Однако в «Цветущем саде» всегда брали плату за первоначальный проект, так что она не совсем впустую потратила время.

Витале распахнул входную дверь и вынес ее небольшой чемодан к машине. Стоя на крыльце, она накинула пиджак. Под маской непроницаемости она отчаянно старалась вернуть себе самообладание и горько упрекала себя за то, что поставила личные интересы выше профессиональных. Это ощущение дискомфорта, это острое чувство утраты были расплатой за ее безрассудство.

— Зара…

Когда она подняла на него глаза, он обнял ее и наклонил голову, чтобы поцеловать. Она была сбита с толку: из-за его отчужденности она совершенно не ожидала никакого физического контакта. Но стоило только его чувственным губам коснуться ее, как ее руки уже устремились к его темным волосам. Она обняла его всего на долю секунды и тут же разжала руки и откинула голову назад, смущенно осознавая, что он просто чмокнул ее в губы, а не страстно прижал к себе.

Но когда она отпустила его, ей показалось, что земля перед ней разверзлась. Изумленная и напуганная, она увидела, как всего в нескольких метрах от них двое мужчин, присев на корточки, направляют на них фотоаппараты. Сфотографировав Зару и Витале в объятиях друг друга, они подскочили и скрылись между деревьями, окружавшими дом.

— Откуда, черт побери, они взялись здесь? Кто они такие, бога ради? — сердито потребовала объяснений Зара. — И какого черта они нас фотографировали?

— Папарацци. Должно быть, они следили за домом в надежде, что им улыбнется удача. Зару встревожило невероятное спокойствие, с которым Витале высказал это предположение. В этот момент она заподозрила, что что-то не так. Казалось, что вторжение в частную жизнь его не удивляет.

— Но зачем? — спросила Зара, удивляясь его кажущемуся спокойствию и отстраненности. Все ее знаменитые знакомые ненавидели, когда журналюги копались в их личной жизни, потакая вкусам любителей грязных подробностей.

— Я думаю, ты знаешь, почему папарацци стремятся сфотографировать тебя с другим мужчиной, — жестко возразил Витале. Из-за холодности интонации его красивого, глубокого голоса он казался совершенно чужим.

Сбитая с толку этим тоном, Зара посмотрела на него с недоумением:

— Если это папарацци, то откуда им было знать, что я здесь с тобой? С другим мужчиной? О чем ты?

Витале решительно изогнул бровь, его удивительные глаза помрачнели.

— А-а-а… ты уже забыла своего греческого жениха? Забыла, что этим летом выходишь за Сергиоса Демонидеса? В свете этих обстоятельств явные свидетельства твоей близости со мной можно продать в желтую прессу за огромные деньги.

Воздух оцарапал горло Зары, сдавив мышцы так, что она не могла вздохнуть. Она была потрясена его осведомленностью.

— Так ты знаешь о Сергиосе?

— Разумеется, — сухо признал Витале.

Было совершенно ясно, что Витале осудил ее за обстоятельства, которые она скрыла от него.

— Мы с Сергиосом не любим друг друга…

Витале поднял руку, заставляя ее умолкнуть.

— Нет. — Зара не станет молчать. Она твердо решила оправдать свое поведение, насколько это возможно. — Я собиралась сказать Сергиосу, как только вернусь в Лондон, что не могу выйти за него. Я не крутила роман у него за спиной, я так не могу. Когда я встретила тебя, то поняла, что не могу следовать плану…

— Меня это не интересует.

— А ты знал о Сергиосе, но ничего не сказал, — парировала Зара. Его чудовищное безразличие потрясло ее до глубины души.

— Если ты хочешь успеть на самолет, нам пора ехать, — ровным тоном, не выражающим никаких эмоций, напомнил Витале.

— Я полечу позже за свой счет, — слегка дрожащим голосом озвучила Зара только что принятое решение. — Сейчас мне важно выяснить, что здесь происходит. Кажется, что я провела ночь с одним мужчиной, а проснулась рядом с его злобным братом-близнецом. Если ты знал о Сергиосе, то почему ничего не сказал?

Витале так и подмывало спросить, почему она сама ничего не сказала, но он промолчал. Какая разница? Она вела себя бесчестно, забыв обо всем в погоне за удовольствием. Она не значила для него ничего, даже меньше, чем ничего. Он медленно сделал глубокий вдох, ничем не показывая своих чувств. Ему хотелось поскорее закончить этот разговор. Внезапно ему пришло в голову, что, возможно, лучшим в сложившихся обстоятельствах будет честность. Откровенное признание позволит подвести черту под их затруднительной ситуацией лучше чем что-либо другое.