Эшли Дьюал - Если Небо Упадет

Прижимаюсь лбом к его щеке и зажмуриваюсь. Мне больно видеть его отчаяние, больно смотреть на то, как он обещает быть сильным, изнемогая от слабости. Стискиваю его кофту, вжимаюсь в его грудь всем телом и пытаюсь пройти сквозь него, слиться с ним воедино. Если мы будем вместе, нам будет легче, нам будет проще.

— Я обещаю, что небо больше не упадет, — смеется Дима. — И черт подери, если я лгу. Я не сдамся просто так, пусть и слышу в голове этот шум, эти крики сестры, этот плач мамы. Я не сдамся, не сдамся, не сдамся.

Мне кажется, что я держу в руках бомбу, таймер которой вот-вот сработает. Я сжимаю парня, и мне плевать, если он взорвется прямо сейчас, забирая лишь мою жизнь. Но что будет, если рядом окажутся другие?

Отодвигаюсь, встречаюсь взглядом с Димой и шепчу:

— Ты уверен, что я тебя спасу? Ведь я не ты, я не такая. Другая, слабая. Я и жить-то недавно не хотела. Что если я вновь сорвусь? Что если вновь сорвешься ты? Мы погубим один другого.

Дима молчит. Я знаю, что не должна произносить этих слов, что вновь раскрываю раны, ищу подводные камни, но молчание — не выход. Пусть знает, о чем я думаю, тем более что сам наверняка вертит в голове данные мысли.

Парень пожимает плечами. Прикасается лбом к моему лбу и шепчет:

— Я любить тебя буду, можно? Даже если нельзя — буду.

— Серьезно? — нервно усмехаюсь. — Цитируешь Рождественского?

— Вообще-то это не его слова, а перевод стихотворения молдавского поэта. Ну, а если без шуток, то я, правда, не смогу иначе. Ты можешь уйти, Мира. Я не собираюсь заставлять тебя делать что-либо, потому что сам знаю, как это сложно находиться рядом с деформированным, дефектным, разбитым человеком. Поверь. Я вижу это каждый день. Вижу, как мой папа убивается, не узнавая в женщине, находящейся поодаль, свою жену. Но твое решение никак не повлияет на мои чувства. Я все равно любить тебя буду, слышишь, даже если нельзя — буду.

Он криво улыбается, на одну сторону, а я не знаю, что ответить. Пытаюсь взвесить все «за» и «против», гадаю — сможем ли мы держаться друг за друга достаточно долго, смогу ли я, как и раньше цепляться за его свет, за его легкомысленность, странность, за его одержимое желание жить. А затем вдруг я замираю: что это? О чем я вообще думаю? Как я могу сомневаться? И дело ведь даже не в том, что он спас мне жизнь, не в том, что он оказался в нужное время в нужном месте. Даже таким: с недостатками, со слабостями и со всеми изъянами, я буду испытывать к нему те же чувства. В любом случае. При любом раскладе. Какая я глупая, пугливая девчонка. Он сильный хотя бы потому, что готов решиться, готов бороться и пробовать. И я тоже буду сильной!

Неожиданно подаюсь вперед и припадаю губами к его губам.

— Ой! — отшатываясь назад, выдыхаю я и прикрываю пальцами рот, — прости, я…, я не знаю, что на меня нашло! Это было так странно. Мне жутко неудобно. Я…

Дима вновь притягивает меня к себе и целует. Сжимает в руках сильно-сильно. Я даже забываю пригрозить ему или возмутиться. Свободной рукой обхватываю его шею, другой — держу подаренный диск под кофтой, непроизвольно встаю на носочки. К слову, ливень давным-давно пробрался по одежду, намочил кожу, волосы, но мне не холодно. Совсем. Между мной и парнем очень тепло, будто раскаленное солнце светит только для нас, прорывается сквозь тучи и обдает жаром, греет.

Когда я открываю глаза, то понимаю, что Дима тоже на меня смотрит. Его необычный взгляд совсем близко, ближе, чем когда-либо. И я вновь могу исследовать его странные зрачки, его радужку, и вновь могу этим восхищаться, как раньше. Как прежде.

— Я в глазах твоих утону, можно? — вновь процитировав Рождественского или молдавского поэта — кто знает — говорю я и улыбаюсь. — М?

Дима кривит рот, целует меня в лоб и сжимает в объятиях. Думаю, это отличный ответ.

Диск двусторонний. Сверху написано — мой любимый композитор Мax Richter , снизу — почувствуй музыку, неуч . Только спустя несколько секунд я понимаю, что CD — давний подарок. Давний подарок Диме.

— Она записала его через несколько недель, после того, как узнала о диагнозе, — сообщает парень и облокачивается передо мной о стену. — Говорю же, Арина чувствовала, что скоро умрет.

— Оставь его у себя. Он тебе дорог.

— Думаешь, я не сделал копий? Давай, включай уже. С какой стороны начнем?

Так как ноутбук я отдала коллегам родителей по работе, приходится управляться с музыкальным центром. Он громоздкий, древний, но, к счастью, поддерживает диски.

— Со второй, — облизав губы, отрезаю я. Достаю из коробки список песен, написанный от руки, и нажимаю «play». Играет что-то веселое, не русское, довольно старое. Улыбаюсь, вспомнив, что именно эту мелодию Дима напевал на мосту, когда пытался танцевать, и ловлю его хитрый взгляд. Затем вновь опускаю глаза на список и удивленно вскидываю брови: здесь двадцать три песни. Рядом с каждой написан год выпуска. Арина потратила на это немало времени, уверена.

1. 1926 — Bennie Moten— Kansas City Shuffle

2. 1945 — Billie Holiday — I'll Be Seeing You

3. 1961 — Elvis Presley — Can't Help Falling In Love

4. 1965 — James Brown — I Feel Good

5. 1969 — The Beatles — Something

6. 1973 — Bob Dylan — Knockin' On Heaven's Door

7. 1975 — Fleetwood Mac — Landslide

8. 1977 — David Bowie — Heroes

9. 1977 — Queen — We Will Rock You

10. 1986 — XTC — Dear God

11. 1986 — The Beach Boys — California Dreamin'

12. 1987 — Suzanne Vega — Gypsy

13. 1991 — Nirvana — Smells Like Teen Spirit

14. 1993 — Rachel Portman — Never Let Me Go

15. 1995 — Marianne Faithfull — Who Will Take My Dreams Away

16. 1995 — Michael Jackson — Earth Song

17. 2001 — Radiohead — Knives Out

18. 2003 — Muse — Butterflies And Hurricanes

19. 2005 — Kasabian — Club Foot

20. 2008 — Arctic Monkeys — Baby I'm Yours

21. 2013 — Imagine Dragons — It's Time

22. 2013 — Placebo — A Million Little Pieces

23. 2014 — Lana Del Ray — Shades Of Cool

— Эволюция музыки, — загадочно протягивает Дима. — Знаешь, Арина как-то сказала: все наши чувства, эмоции, переживания — это лишь копии того, что было раньше. Плохие копии, к слову. Поэтому стоит обращаться к первоисточнику, чтобы осознать всю суть той или иной вещи. Собственно, именно по данной причине, в списке шестнадцать песен, написанных до двухтысячного года, и всего семь, написанных после.

— Она явно любила музыку, — восхищенно говорю я, бегая глазами по листочку. — Вкус просто отменный. Элвис, Битлз, Нирвана…

— Квин, Майкл, Мьюз, Радиохэд…

— Я бы хотела с ней познакомиться! — выпаливаю и понимаю, что сказала лишнее. Виновато смотрю на Диму, но тот лишь криво улыбается. — Прости.

— За что? За то, что тебе нравится вкус моей сестры? Таким парням как я, то есть наивным, неуравновешенным, опасным романтикам, вполне приятно слышать хорошие вещи о дорогих им людях.

Хмыкаю и замечаю, как сквозь музыку прорываются звуки ветра, дождя. Поворачиваю голову в сторону приоткрытого окна, вижу ливень и тут же, мгновенно, молниеносно, краснею, вспомнив о событии, произошедшем пятнадцать минут назад возле моего подъезда. Становится жарко, жутко неловко. Хочу отойти за водой, хоть как-то привести себя в чувство, но неожиданно оказываюсь в плену мужских рук. Сменяется трек, комнату заполняет медленная, чувственная музыка, украшенная адажио и саксофоном, и Дима шепчет мне на ухо: