Дана Хадсон - Мелкая знаменитость

– А зачем ты тогда других постоянно учишь, как нужно себя вести, если сама этого не знаешь? – Вайдел насмешливо указал на дверь. – Приглашай давай, и не шуми, если не хочешь, чтобы соседи полицию вызвали!

Софи хотела возмутиться, но вовремя вспомнила, что единственная квартира напротив принадлежит старой и неприятной даме, о которой дядя предупреждал ее особо. Не шуметь! – это было его главной заповедью. Недовольно сморщив нос, она была вынуждена открыть квартиру и впустить в нее беспардонного спутника.

Войдя, Вайдел первым делом отправился в ванну и радостно сообщил, гордясь собой:

– Все в порядке! Ничего не бежит и не капает. Все-таки я великолепный мастер! Может быть, лучший в своем деле!

Не отвечая на это бахвальство, Софи прошла на кухню и принялась торопливо доставать из шкафа принадлежности для кофе. Вошедший следом Вайдел великодушно разрешил:

– Да брось ты кофе! Ты говорила, тебе нужно заниматься, вот и занимайся. А я послушаю.

– Какого лешего тебе вздумалось слушать, как я играю? – от удивления Софи стукнула банкой растворимого кофе об стол и повернулась к непрошенному слушателю.

– Хочу дать тебе мудрый совет. Знаешь, какой я умный!? – Вайдел приосанился и полюбовался на свое отражение в темном окне.

Софи сжала кулаки и принялась считать вслух, чтобы не взорваться.

– Один, два, три, четыре, пять…

– А ты с чего ударилась в арифметику? – Вайдел прикинулся удивленным, хотя у него поджилки тряслись от смеха. – Ты играй давай. Сама же жаловалась, что тебе репетировать надо. Вот и не тяни резину.

Полностью деморализованная Софи отправилась в комнату и достала скрипку с мстительной мыслью: – «Ну, погоди! Сейчас ты от меня сбежишь, заткнув уши!»

– А что, соседи не жалуются? – вольготно раскинувшийся на кресле Вайдел обвел рукой стены. – Им твои экзерсисы не слышны?

Разозленная Софи не обратила внимания на слишком сложное для простого водопроводчика слово «экзерсисы» и отрубила:

– Нет. Дядя почти во всех комнатах сделал профессиональную звукоизоляцию. Ему тоже приходилось много играть.

– Он же дирижер, а не музыкант? Зачем ему играть? – старательно недоумевал непрошенный гость. – И на чем он играл?

Софи ткнула пальцев в стоящий в глубине комнаты кабинетный рояль.

– Вот на этом.

Вайдел удивился. И как он его не заметил? Единственное оправдание, что свет горел только в этой части комнаты, а в той царил полумрак.

– Ну, ладно, начинай! – снисходительно повелел он, взмахнув рукой. – А то так мы до утра протелепаемся. А мне с утра на работу, между прочим!

Софи закипела. Ей тоже утром на учебу! И, вообще, она его сюда не приглашала! А он ведет себя так, будто она чуть ли не силой завлекла его сюда с единственной целью – чтобы он послушал ее пиликанье! Но препираться и в самом деле времени не было, и она вынула скрипку из футляра. Сердито сверкая глазами, принялась за гаммы, разогревая руки.

Вайдел сидел в кресле, покачивая в такт ногой. Это сердило Софи еще больше. У нее возникла и превратилась в страстное желание мысль стукнуть его скрипкой по голове. Но скрипка была дорогой, концертной, подаренной ей дядей для выступлений, а голова у Алекса, как она подозревала, была гораздо крепче скрипки. Пришлось это необузданное желание обуздать.

Прежде Софи никогда не замечала за собой таких неистовых желаний. Конечно, порой ей хотелось то одного, то другого, но, чтоб в крови кипело настоящее пламя, такого не бывало! Неужто этот тип разбудил в ней незнакомого ей человека, никакого отношения к ней, уравновешенной и добропорядочной Софи Фокс, не имеющего? А может, она всегда была такой вспыльчивой и горячей, просто в ее размеренной и однообразной жизни не представлялось случая эти качества проявить?

Она попыталась представить, как в таком тоне говорит с родными, и не смогла. Мама и папа всегда были сдержанными и терпимыми. И никогда не повышали голос. Правда, ей иногда казалось, что за терпимостью скрывалось равнодушие, но, скорее всего, это ей просто казалось. Родители всегда помогали всем, кто обращался к ним за помощью. Но, может быть, они делали это не по велению души, а просто потому, что так принято?

Закончив гаммы, она перешла к своей партии. Скрипка звучала, как обычно, и Софи расслабилась, стараясь не сбиться и не сфальшивить. Она прикрыла глаза, вслушиваясь в однообразное звучание скрипки, и с отчаянием понимала, что настоящим виртуозом ей никогда не стать, хоть лопни она от усердия.

Вайдел слушал ее игру, думая то же самое. Скрипка звучало попросту деревянно. Софи права: ее место третий ряд, и никогда ближе. Жаль, она так старается. Но неужели она не может найти ничего, что подходило бы ей больше?

Она закончила и недовольно поморщилась.

– Ну, как? – спросила это просто для проформы, уверенная, что он скажет какую-нибудь гадость.

– Тебе надо выйти замуж! – неожиданно сообщил он с видом предельной откровенности. – Тогда ты, как твоя умная матушка, сможешь говорить всем своим знакомым, что пожертвовала блистательной карьерой ради семьи.

– Тебе не понравилось, как я играю? – коварно спросила она.

– Это не игра, это пиликанье, – честно ответил Вайдел. – Играть ты не умеешь.

Софи всунула ему в руки скрипку.

– Ну, попробуй-ка ты! Думаю, ты сейчас научишь меня, как нужно правильно играть на скрипке.

Вайдел неуверенно взял скрипку. Он многократно видел, как на ней играют, но никогда не пробовал сам. Но он обладал абсолютным слухом и не раз убеждался, что ему покоряются самые разные инструменты. И, кроме того, он прекрасно играл на гитаре, и на шестиструнной, и на семиструнной. А здесь вместо пальцев смычок, вот и вся разница.

Встал, осторожно пристроил скрипку под подбородком и взял первые ноты. Прошелся по всем ладам, выяснил, что и как звучит, и принялся играть то же, что только что играла Софи.

Софи, так же вальяжно развалившаяся в том же кресле, где до этого сидел Вайдел, оторопела. Она замерла, не веря своим ушам. Он играл так, будто был гением. Если бы так могла играть она, давно бы стала первой скрипкой.

Едва он прервался, как она заявила:

– Ты самый большой врун, каких я знала! Ты давно занимаешься скрипкой, и просто морочишь мне голову!

Он засмеялся.

– Я сейчас взял ее в руки впервые в жизни. Но, чтоб тебя утешить, скажу: так получается со всеми инструментами. Просто у меня абсолютный слух.

Она поразилась еще больше.

– У тебя абсолютный слух, а ты работаешь водопроводчиком? Это же преступление!

– Это честная работа, мэм! – запротестовал Вайдел. – Что вы против нее имеете? Уж вы-то должны быть этому вдвойне благодарны!

– А я думаю, сэр, – она подчеркнула это неуместное обращение, – что вы зарываете свой талант в землю.