Дженнифер Хейворд - Поцелуй, обещающий рай

– Я отменил встречу.

Кобурн отошел от ее стола – подальше от линии огня.

– Полагаю, ты пришел не ради меня. В таком случае пока. Я встречаюсь с друзьями.

Харрисон кивнул:

– Увидимся завтра утром.

В глазах Кобурна что-то мелькнуло. Он попрощался и пожелал спокойной ночи. Фрэнки было ясно, что между братьями пролегла пропасть.

– Ты задеваешь его, – укоризненно сказала она.

– Если не хочешь оказаться меж двух огней, лучше не встревай, – посоветовал он.

– Так было всегда?

– Нет. Когда-то мы были близки. – Харрисон обхватил ее за талию и прижал к себе. – Но мы пошли разными дорогами. Это началось давно. Не хочу вспоминать.

– Ладно, – пробормотала она, чувствуя, что от его объятий начинает кружиться голова. – Здесь повсюду камеры видеонаблюдения, ты не забыл?

Но Харрисон прильнул к ее губам. Его жар растопил ее сопротивление. Ухватившись за лацканы его пиджака, Фрэнки вернула поцелуй.

– Поужинай сегодня со мной, – с легкой хрипотцой в голосе сказал Харрисон. – Если, конечно, у тебя нет других планов.

– Пицца и книга. – Фрэнки отодвинулась, изучая его усталое лицо. – Почему ты отменил встречу?

– Я не могу думать, когда они на меня набрасываются.

И он выбрал ее. Фрэнки затопила теплая волна.

– Закажешь пиццу? – Она провела пальцем по его щеке.

Харрисон заказал пиццу и бутылку кьянти.

– Знаешь, – пробормотала Фрэнки, когда они съели пиццу на диване в гостиной, – интерьер пентхауса ничего не говорит о тебе.

Он усмехнулся:

– Я заметил, что тебе здесь не нравится.

– Дело не в этом. Твой дом больше похож на музей, а не на место, где живут люди.

– Это обычное вложение денег.

– Но ты собираешься здесь жить?

– Пока планы не поменяются.

Если он не окажется в Вашингтоне…

– Что бы ты изменила, будь у тебя такая возможность? – спросил он.

Фрэнки осмотрела пентхаус.

– Я добавила бы цвета. Ковры для тепла. Может, что-нибудь экзотическое.

Харрисон взял бокал с вином.

– Думаешь, это отражает мой характер?

– Да, он у тебя интересный, – со смехом согласилась Фрэнки. – Но ты вовсе не холоден. Ты – как капуста, у тебя много слоев. Ты способен на глубокие чувства, только прячешь их.

К ее удивлению, Харрисон не стал спорить. Его лицо было задумчивым.

– Сейчас я не могу позволить себе быть эмоциональным, – наконец сказал он. – Мне нужно сохранять голову на плечах.

– Мой отец учил меня слушать то, что говорит сердце. Оно не обманывает.

– Что, если сердце не знает, как поступить?

– Тогда нужно понять почему.

Харрисон откинулся на спинку дивана, глядя на две прекрасные картины Шагала, висящие рядом.

– Откуда у тебя желание заняться политикой? – поинтересовалась Фрэнки. – Ты хочешь этого сам, или о том мечтал твой отец?

Она сжала ножку бокала, пульс ее участился. Готов ли он к откровенности? Харрисон покрутил свой бокал в руках, глядя на рубиновую жидкость.

– И то и другое, – наконец признался он. – Политика у меня в крови. Мой дед был конгрессменом, отец мог стать губернатором. Есть много вещей, которые я хочу изменить. Я знаю, что смогу их изменить. Но гожусь ли я для этой роли? Речь не о том, чего хочу я. Речь о том, что нужно людям.

Фрэнки понимала, что, как ответственный человек, Харрисон отдает себе отчет, насколько сложна эта работа.

– Думаю, людям нужны надежда и перспектива, – спокойно сказала она. – Им нужен человек, которому они смогут верить. Я видела тебя в деле, Харрисон. Ты сумел восстановить компанию, которая была готова исчезнуть с лица земли, и сделать ее успешной.

Харрисон довольно долго молчал.

– Иногда непомерные амбиции могут уничтожить человека, – наконец произнес он.

Неожиданно Фрэнки поняла, что не давало ему покоя после сделки с Леонидом. Он боялся повторить судьбу отца. Да и кто на его месте не боялся бы?

Она поставила бокал и села к нему на колени.

– Ты не твой отец, – мягко проговорила она, обхватывая ладонями его лицо. – Он был болен. Ты здоров и силен.

Фрэнки почувствовала, как напряглось его тело – как у кошки, готовящейся к прыжку, – однако продолжала смотреть ему в глаза. Харрисон глубоко вдохнул, раз, другой. Его теплое дыхание защекотало ей щеки.

– Он сломался накануне того дня, когда должен был объявить, что собирается стать губернатором. На него очень сильно повлияла афера Марковича.

Сердце Фрэнки рвалось на куски.

– С тобой все иначе. Ты можешь совершать поступки, на которые не способно большинство людей. Ты делаешь то, что недоступно обычному человеку.

Харрисон невесело усмехнулся:

– Однажды и я могу не оправдать ожиданий, Фрэнки.

Она улыбнулась:

– Я знаю об ожиданиях все. Я сейчас работала бы в «Массериас», если бы делала то, чего от меня ждали, хотя это неверный путь. Сначала ты должен убедиться, что это именно то, чего ты хочешь. Если да, постарайся осуществить мечту. Если нет – даже не ступай на этот путь.

Харрисон поймал ее пальцы. От глубины чувств, отражающихся в его глазах, сердце женщины перевернулось.

– Лекция окончена, – прошептала Фрэнки и принялась расстегивать пуговицы его рубашки. – Может, поговорим о погоде?

– Только если прогноз рекомендует раздеться, – улыбнулся он.

– Само собой.

Она прижалась губами к его мускулистой груди, а ее пальцы продолжали ловко расстегивать последние пуговицы. Харрисон снял рубашку и откинулся назад. Фрэнки расстегнула ремень его брюк и провела языком по его животу. Дыхание мужчины участилось, кровь вскипела.

– Черт, Фрэнки…

Харрисон сбросил брюки и снял с нее платье и белье. Она не возражала. Он лег и уложил ее на себя.

– Ты сводишь меня с ума, – простонал Харрисон. – Я не могу ждать.

Он сжал ее бедра и задвигался, ускоряя темп, пока они оба не нашли то, к чему стремились. Фрэнки содрогнулась и на некоторое время забылась. Затем она почувствовала, как Харрисон гладит ее по спине. Его рука оставляла на ее коже огненный след.

Немного погодя он отнес ее в постель и снова занялся с ней любовью. Засыпая, она улыбалась. Может, у них все-таки есть будущее?

Накануне атаки на Антона Марковича семья Фрэнки пригласила их на ужин в «Массериас». Харрисону понравилась ее дружная и шумная семья, но мыслями он был в завтрашнем дне.

Ему следовало быть спокойным и уверенным, поскольку он сейчас как никогда близок к цели. Харрисон знал, когда и где он настигнет врага, однако сжигавшее его на протяжении нескольких лет желание стереть Марковича в порошок почему-то несколько поутихло. Но Харрисон был полон решимости начать новую главу в своей жизни, отомстив за отца.

Он услышал звонкий, чистый смех Фрэнки. Ее счастливое лицо задело некую потайную струну его души. Харрисон знал, что он изменился только благодаря ей. Чем дольше он находился в ее обществе, тем спокойнее ему становилось. Фрэнки воплощала в себе все, о чем может мечтать мужчина. Она озарила его жизнь. Но Харрисон слишком долго жил в эмоциональном вакууме и опасался, что только временно испытывает эйфорию.