Паула Роу - Обитель искушений

Она резко оборвала речь, позволив тишине поглотить ее признание. Люк сидел молча, давая ей время по кусочкам открыть свое прошлое.

– У меня не было ни денег, ни нормальной жизни, и тут мне захотелось стать как другие, путешествовать, узнавать новые вещи. – В ее голосе послышалась плохо скрываемая тоска, когда она заговорила о давно забытых мечтах. – Мне следовало отказаться, но мама так загорелась этой поездкой. Никогда раньше она не была такой восторженной, особенно с тех пор, как нас бросил отец. Я не могла… испортить ей праздник, – сбивчиво добавила Бет.

Она напомнила себе, что была тогда наивной девочкой, ей так хотелось приключений, чтобы убежать от бесконечной скуки и серости жизни.

Бет поджала губы. Она начала испытывать доверие по отношению к Люку, но не могла до конца открыть все свои тайны. Люк участливо смотрел на нее, и Бет обхватила себя руками, чтобы избавиться от паники.

Бет чувствовала, что что-то изменилось.

– Я попала в аварию. Погибли люди. В их числе была и моя мама. А потом, год спустя я познакомилась с парнем. Он показался мне очень милым. Мне было восемнадцать лет, а в таком возрасте влюбляешься в каждого парня, с которым встречаешься, не так ли? Однажды ночью, после того, как мы… э-э-э… были в постели, – покраснела Бет, – он признался мне, что работает журналистом, что пытался выследить меня на протяжении нескольких недель, и попросил дать ему эксклюзивное интервью.

Бет глянула на Люка и увидела, как напряглись мышцы его лица, а его глаза полыхнули огнем.

Она не хотела возвращаться назад и заново переживать потерю матери и предательство Джека, после которого долго страдала от чувства незащищенности. Прошлое было мертво и давно забыто, но тем не менее оно обладало властью унижать. Бет вспомнила раздражение, которое было написано на лице Джека, когда он с грохотом закрыл за собой дверь, и болезненное прозрение, после которого на сердце осталась глубокая рана. Потом ей стало дурно, когда она поняла, что никогда не сможет забыть того, что случилось.

Ей пришлось выбираться оттуда, чтобы прошлое не разрушило ее окончательно.

Бет прислонилась к дивану и грустно улыбнулась:

– Вот и вся история. Теперь ты знаешь, почему я никому не доверяю.

Люк потянулся к ней, но она отпрянула:

– Не надо.

Он не стал обращать внимания на ее протест и обнял за плечи.

– Не надо что? – шепнул Люк. – Не надо касаться тебя или не надо переживать по поводу того, что тебе причинили боль?

Бет наклонилась и спрятала лицо у него на груди.

– И то и другое.

– Слишком поздно.

Они сидели на полу, прижавшись друг к другу, и Бет почувствовала, как ее понемногу отпускают цепкие щупальца прошлого.

– А тебе, судя по всему, нравятся прикосновения, не так ли? – пробормотала она, прижимаясь к его плечу.

– Ага. – Она закрыла глаза, испытывая ни с чем не сравнимое удовольствие, когда Люк провел пальцами по ее волосам. – Так что привыкай.

После того как ей пришлось на протяжении многих лет противостоять целому миру, Бет почти убедила себя в том, что Люку можно доверять. Он не спеша разрушал ее защитные стены и ставил под вопрос причины, по которым она обрекла себя на одинокое существование, и Бет понимала, что может не выдержать его длительную осаду.

– Почему ты винишь себя в смерти Джино? – немного подумав, спросила она.

Его глаза вдруг превратились в лед.

– Ты на самом деле хочешь узнать правду?

– Да, – мягко ответила Бет. – Я хочу помочь тебе.

– Меня отстранили от должности на неопределенный срок, и я примчался к Джино, чтобы высказать все, что думаю по этому поводу. Мы поругались, и у него случился сердечный приступ, – бесстрастно заявил Люк.

Он остановился, словно ожидал, что она вскочит и с криками выбежит из комнаты. Но Бет осталась сидеть рядышком с ним.

– Не смотри на меня так! – буркнул он.

– Как?

– Так, как ты смотришь прямо сейчас. Я не заслуживаю таких взглядов. И не нуждаюсь в них.

– Ты считаешь, что не заслуживаешь моего понимания и поддержки? – вздохнула Бет.

– Ты не слышала, что я сказал? Я убил своего дядю.

– Я слышала.

Ее спокойствие начинало раздражать его.

– Поэтому я не нуждаюсь…

– Люк, не указывай мне, что я должна чувствовать, – ткнула пальцем ему в грудь Бет. – Ты любил Джино. И тебе не хватает его. Ты хоть знаешь, что я готова была бы отдать, чтобы иметь такую семью, как у тебя?

– Они не святые, – нахмурился Люк.

– А кто святой? По крайней мере, они любят тебя.

– Ты не понимаешь, – грустно покачал головой он.

– Их позор, твой позор. Я права? – Судя по выражению его лица, Бет поняла, что задела его за живое. – Думаешь, что если задвинешь подальше свое неуместное чувство вины, то будет легче справиться с ним? Будь Джино живым, ты бы все равно оказался под следствием. И тебя все равно отстранили бы от дела. Ничего бы не изменилось. Неужели, по-твоему, Джино хотел бы, чтобы ты изводил себя самоосуждением? – продолжила Бет более мягко. – И не нужно брать на себя вину, которую приписывают самому Джино. Невозможно выполнять свою работу, если не уважаешь свои собственные решения. Поверь мне, я знаю, о чем говорю.

– Как у тебя получается? – подозрительно спросил Люк.

– Что именно?

– В точности знать то, что… – отвернулся он.

– Что ты думаешь? – улыбнулась Бет. – Могу заверить тебя, что по сравнению со мной, ты почти не знаешь, что такое чувство вины. Не казни себя. Поделись своими переживаниями с Розой.

– Чтобы она возненавидела меня? – фыркнул Люк.

– Такого никогда не случится, потому что она любит тебя.

Люк смотрел прямо перед собой, погрузившись в раздумья.

Бет залюбовалась его профилем, его полными губами и четко очерченным носом. Под напускным безразличием Люка скрывалась ранимость, которая взывала к сердцу Бет так громко, что ей хотелось обнять его и никогда не отпускать.

– Ты можешь доверять мне.

Люк молча допил остатки вина, позволив заявлению Бет тяжело повиснуть в воздухе.

– Все осталось в прошлом, – сказал он, но его глаза говорили другое.

Бет потянулась и мягко коснулась его руки.

Их взгляды встретились, и Бет увидела в его глазах столько боли, что у нее перехватило дыхание.

– Знаешь, иногда бывает, что все возвращается назад.

– Ты имеешь в виду Джино?

– Габриэллу, – глухо ответил Люк. – Есть ли что-то, что я мог бы сказать или сделать по-другому? Что могло бы остановить ее. Нам было по восемнадцать, когда она забеременела. Однажды я пришел домой и обнаружил их двоих… Ребенку тогда исполнилось шесть месяцев. Сначала она лишила жизни его, а потом покончила с собой. – Он опустил глаза в пол. Его губы дрожали.

Бет инстинктивно потянулась к нему и обняла, вдыхая запах его кожи, его тепло.