Кристианна Капли - Шанс (СИ)

— Конец.

— Значит, жить мне осталось от силы недели две.

— Я не сумел тебе сказать правду. Прости, даже для меня, это оказалось тяжело…

— Не надо, — вяло отмахнулась Моника, — твои извинения все равно ничего не изменят. А обижаться и злиться я не собираюсь… ты не представляешь, какой глупостью кажутся все обиды, когда смотришь на них, оглядываясь.

— Представляю, — усмехнулся ангел грустно.

Моника молча обвела взглядом палату, где она находилась в одиночестве, и пришел ее черед усмехаться.

— Значит, Артем не поскупился на одноместную палату… Ну, хоть какой-то от него толк.

Марк промолчал. Он снова был в своем истинном облике: на бледном лице застыла маска равнодушия, сложенные черные крылья, сцепленные в замок руки и мрачный взгляд карих глаз.

— Мы с тобой еще встретимся?

— Вряд ли.

Через несколько секунд последовал следующий вопрос.

— Ты всегда был Проводником?

— Нет. Когда-то я был человеком.

— Тогда почему ты не оказался на Той стороне?

— Таким, как я, туда вход заказан.

— Таким как ты?

— Самоубийцам, — ответил ангел и, поймав непонимающий взгляд девушки, объяснил. — Каждый человек заключает договор со смертью при рождении… А Госпожа не любит, когда кто-то берет ее обязанности и самостоятельно отправляет себя на тот свет. Сделав это, становишься Проводником — проклятые Богом, отверженные людьми, мы несем свою службу, скитаясь между мирами. И ни в одном из них для нас нет покоя. Это своего рода наказание за то, что посмели наложить на себя руки.

— И ты…

— Повесился еще в прошлом веке… как оказалось, то война довела меня до ручки, — на тонких губах Марка заиграла кривая усмешка, — и вот, расплачиваюсь до сих пор.

Повисло напряженное молчание: ангел смотрел на девушку, пустой взор той был устремлен в невидимую точку на стене.

— Значит, я растворюсь в бесконечности, — пробормотала Моника, — навсегда…

— Это вечный покой. И он…

— К черту! — вспыльчивость была одной из черт художницы, и болезнь довела нервы до крайности. — К черту этой вечный покой! К черту растворение! Не хочу покидать этот мир! — она резким движением откинула одеяло, спустила ноги с кровати и поджала пальцы, коснувшись холодных плит. — Не хочу уходить! Не хочу тебя терять! — решительно, печатая шаги, Моника направилась к окну. — Пошли вы все со своими заведенными порядками!

Не успел Марк и опомниться, как она распахнула окно, взобралась на подоконник. Вот, глянула вниз и поддалась вперед…

— Слезь, сумасшедшая! — раздался беспокойный голос за спиной.

Девушка обернулась — позади стоял Марк. Впервые, она видела его таким… испуганным. Обычно ангел умел держать себя в руках.

— Нет, — упрямо вздернула подбородок и сделала глубокий вдох, собираясь с силами для отчаянного поступка.

— Идиотка! Хочешь стать такой же как я?! — он был в ярости, но подойти ближе и стащить ее с подоконника силой не решался — боялся, что если шагнет к ней, то Моника прыгнет. А она и вправду была готова расстаться с жизнью… Все равно жить осталось недолго.

— Зато мы будем вместе.

— Выброси из головы эти фразы из сопливых романов и слезь! Поговорим! — в черных глазах бесновались огоньки гнева, граничащего с яростью. Она смотрела на него Марка не больше двух секунд. Кивнула, показывая, что согласна на его условия. Да и пыл, который захватил ее в начале их беседы, на холодном ветру остыл. Тем более, что палата находилась на пятом этаже и падать пришлось бы изрядно. Изрядно для того, чтобы передумать. — Сле-зай! — процедил сквозь зубы Марк.

— Хорошо, — она поддалась назад, однако внезапно мир перевернулся вверх ногами, перед глазами замаячили огненные всполохи, пальцы непроизвольно разжались… и Моника выпала в объятия ночи, стремительно летя к влажному асфальту. Белая сорочка на фоне черной, приближающейся земли.

Она летела… но иллюзия полета испарилась, и открыв глаза, Моника поняла, что стремительно приближается к темноте, накрывшей улицу. От ветра, бьющего в лицо, брызнули из глаз слезы.

Она зажмурилась.

А земля тем временем неумолимо приближалась. Паника, зародившаяся в груди и вот-вот подкатившая, к горлу пропала — девушка ощутила, как чьи-то сильные руки подхватили ее, немного пронесли и опустили возле забора, окружающего больницу.

Когда Моника открыла глаза, она увидела Марка, стоящего рядом.

— Ты идиотка! — закричал он, как только девушка частично пришла в себя. — Ты хоть соображаешь, что могла разбиться в лепешку?!

Снег обжигал пятки холодом, но Моника не обращала на это внимание, изумленно разглядывая высокое здание госпиталя.

— Ну, и что? — спокойно поинтересовалась она у разозленного ангела. — Мне все равно на тот свет отправляться через парочку недель. Так почему нельзя совершить это путешествие раньше?

— Нет, так нельзя, — отрезал крылатый.

— Я просто хочу быть с тобой. Мне даже не страшно упасть с пятого этажа…

— Когда же до тебя наконец дойдет? — спросил ангел, подходя к ней ближе. — Наши чувства, наши эмоции, желания — все пропадает. В этот и состоит наказание: слуги Смерти, мы сами становимся, как она.

— Ты противоречишь сам себе. Ты же умеешь любить, смеяться, плакать, сочувствовать — ты остался человеком.

— Я берег в себе эти качества, — его голос понизился, — берег, растил, не давал исчезнуть, но ты бы не справилась с этим. Я бы так или иначе потерял тебя… Просто там ты была бы счастлива, а став, таким как я, от тебя бы осталась только одна оболочка. И больше ничего. Мы тьма, и тьма нас забирает, поглощает.

Слушая ангела, Моника опустилась на снег — такой опустошенное она себя еще никогда не чувствовала.

Марк присел рядом, обхватил прохладными ладонями ее узкое лицо, слегка приподнимая, чтобы заглянуть в глаза.

— Он тебя любит.

— Что? — она с вопросом посмотрела на него. — О чем ты?

— Об Артеме. Он тебя действительно любит и очень сожалеет о содеянном. И в самом темной сердце есть частичка света, потому что если бы не было света, не существовало бы и тьмы. И в моем сердце есть тьма, но также там есть и свет…

— Марко, я не понимаю о чем ты, — начала было Моника, но ангел перебил ее — припал к губам в коротком нежном поцелуе.

— Тише. Мы можем обрести покой, если спасем жизнь человека… И сделаем это не ради себя, а ради него… Я могу спасти тебя, отдав частицу света.

Она хотела было возразить, но была остановлена медленным поцелуем.

«Словно прощается»

— Ты проживешь долгую жизнь, полную впечатлений: и удач, и неудач, у тебя появятся дети, внуки, — говоря, он положил ладонь на ее грудь, прикрыл глаза, слушая стук сердца.

Моника почувствовала, как она становится теплее… Девушка хотела помешать, но Марк заговорил первым, останавливая ее.