Колин Маккалоу - Леди из Миссалонги

Это грустно, так же как и то, что, по словам Юны, в конце он так мало любил свою жену. Общество в Сиднее, решила Мисси, не благоприятствует счастливым бракам. Она подумала о Юне и Уоллесе, Джоне Смите и его умершей жене. Хотя, с другой стороны, его жене не пришлось страдать от позора бракоразводного процесса. И тут же, наверное, в первый раз в своей жизни, Мисси, снедаемая условностями, засомневалась в том, действительно ли позор развода хуже смертельного исхода.

К полуночи в ее мозгу созрел план.

Она сделает это и сделает это завтра.

В конце концов, что ей терять? Если ее попытки не принесут результата, она просто продолжит жизнь, которую вела до этого. Конечно, стоит попробовать.

Где-то в подсознании сформулировалось определение Джона Смита как безвинной жертвы. Порядочно ли это? Да, ответила она сама себе и заснула, перевернувшись на другой бок, во избежание дальнейших сомнений.

Друсиллу выбрали отвезти четыреста фунтов в Байрон. Она должна была отправиться одна на следующее утро, в девять. Но тяжелая сумка показалась ей перышком. Она была действительно счастлива, и не только за себя, а за своих сестер тоже. За последние несколько недель ей удалось больше, чем за сорок лет.. И уже зародилась надежда на то, что ее удача не иссякнет, не уйдет в песок.

— Но эта удача не только для меня, — размышляла Друсилла. — Я должна быть уверена, что она коснется всех нас.

Пока Октавия возилась на кухне, Мисси тихо упаковала свою скудную одежду в потертый саквояж, который служил всем дамам Миссалонги в тех редких случаях, когда нужна была большая сумка. На кровати она оставила записку для матери, потом тихо выскользнула в парадную дверь, прошла по тропинке к воротам и свернула налево, а не направо.

На этот раз она не была робкой женщиной, пытающейся приблизиться к Джону Смиту, она спускалась по склону решительно и целенаправленно, пытаясь при помощи массивной трости и саквояжа удержать равновесие на качающихся камнях дороги.

Ниже идти стало легче, потому что дорога вливалась в островки леса под скалами. Было не так холодно, как она думала, — скалы сдерживали порывы ветра, и внизу, в долине, было тихо и спокойно.

Она — прошла уже четыре мили, когда дорога начала идти почти по джунглям — появились заросли винограда, вьюнка, папоротника и даже какие-то пальмы. Вокруг летали птицы, она слышала, их нежные, серебряные голоса — колокольчики, но не могла их различить. Голоса были тонкие и чистые, больше похожие на голоса эльфов, чем птиц. Все это перемешалось с трескучими песнями сорок, радостными трелями крошечных fan-tails, которые вились всего в нескольких дюймах от ее лица, словно приглашая ее к себе в гости.

Третий час ее путешествия оказался самым тяжелым. Солнце едва проникало сквозь плотный полог листьев, дорога была скользкой от торфа, грязи и какой-то лесной гнили. Неожиданно ей в руку впилась пиявка, и первым порывом Мисси было желание закричать и побежать, пытаясь стряхнуть ее после того, как титанические усилия избавиться от нее другим способом оказались напрасными. Вместо этого она остановилась и, стоя абсолютно тихо, сказала себе:

— Если эти отвратительные твари живут в лесу Джона Смита, тебе придется смириться с ними, чтобы Джон Смит не считал тебя неженкой.

Пиявка напилась, потолстела, и, вместо этой одной, на руки и шею Мисси набросились еще десятки маленьких кровопийц. Чёртовы твари! Они не дадут ей идти!

Тогда она двинулась, надеясь, что при движении пиявки не смогут держаться не коже. Набухшие пиявки отрывались и плюхались на землю. Шея и руки Мисси кровоточили. Наверное, она жутко выглядела. Окровавленная. Урок номер один. Мечты против реальности.

Почти сразу после нашествия пиявок в воздухе послышался звук падающей воды. Мужество Мисси, казалось, уходило вместе с кровью из ранок. Для того, чтобы пройти последние несколько ярдов , ей потребовалось больше решимости и сил, чем для всего путешествия.

Ну вот, вот его дом за следующим поворотом. Это был небольшой дом, сооруженный из прутьев, скрепленных глиной, с деревянной крышей, видимо покрытой совсем недавно. На крыше был известняковый дымоход, из которого в чистоту голубого неба поднималась тонкая струйка дыма. Значит, хозяин дома!

Мисси не хотела застать его врасплох, поэтому остановилась на краю полянки и, набрав воздуха в легкие, позвала несколько раз Джона Смита по имени. Две лошади, пасшиеся в маленьком загончике, удивленно подняли свои морды и вернулись к бесконечному жеванию. Но Джона Смита не было видно. Наверное, он ушел куда-то. Она решила подождать, устроившись на удобном пеньке.

Ждать долго не пришлось, потому что время шло к часу, приближался обед. Джон Смит появился, весело высвистывая какую-то песенку. Он уже был рядом, но не видел гостью, так как ее заслоняли пасущиеся лошади.

— Мистер Смит, — позвала Мисси снова. Он остановился, замер на мгновение и обернулся.

— Черт возьми! — выругался он, подошел к ней и хмуро посмотрел ей в глаза. — Что вы здесь делаете?

Мисси сделала глубокий вдох. Сейчас или никогда.

— Вы женитесь на мне, мистер Смит? — спросила она, очень четко проговаривая слова.

Его неприветливость улетучилась, он не мог спрятать улыбки.

— Вы долго шли. Наверное, вам не помешает сейчас чашка чаю, мисс Райт, — предложил он. Его глаза излучали радость. — Это пиявки, — провел он рукой по кровавым точкам на ее лице. — Вообще странно, что вы дошли.

Он взял ее под руку и повел через полянку, неторопливо, без единого слова, только сдерживая улыбку.

Домик не имел веранды, что было необычно для этой местности, заметила Мисси про себя. Вступив в темноту жилища, она почувствовала, что пол в нем — просто утрамбованная земля. Обстановка в комнате была спартанская, но для холостяка все выглядело очень аккуратным и чистым — ни грязной посуды, ни беспорядка. В доме был камин и новая чугунная плита, также там стояло что-то наподобие высокого узкого буфета для чистой посуды, грубо сколоченный стол и два простых стула. Кровать была сделана из бревен, на ней лежали матрац и пуховое одеяло, которое спасало от холода, В качестве кресел хозяин использовал коровьи шкуры, натянутые на деревянную раму. Его одежда висела на деревянных крючках, вбитых в стену рядом с кроватью. Ни на одном из окон не было занавесок, и застеклены они были недавно.

— Правда, зачем нужны занавески, — вслух подумала Мисси.

— А? — он обернулся к ней, держа в руках горящую лучину и собираясь зажечь две керосиновые лампы.

— Как прекрасно жить в доме, где не нужны занавески, — повторила свою мысль Мисси.

Одну лампу он поставил на стол, другую — на ящик из-под апельсинов, который стоял рядом с кроватью и занялся завариванием чая.