Сандра Мартон - Пленница пустыни

– Вот так, – произнес он и просунул язык в ее рот, почувствовав, как по ее телу пробежала дрожь, когда он коснулся ее языка.

Боже, она сводит его с ума!

Вкус ее губ. Запах ее кожи. Ее упругая грудь, которая прижимается к его телу…

Он приподнялся и обхватил ладонями холмики идеальной формы. Ее глаза распахнулись, по щекам разлился румянец.

– У тебя удивительная грудь, – сказал он хрипло.

– Пожалуйста, – прошептала она, – пожалуйста, прошу…

– Что? – Он посмотрел ей в глаза, одновременно поглаживая большим пальцем сосок, увидел, как черные зрачки расширились почти до размеров голубой радужки, услышал, как замерло ее дыхание.

– Тебе это нравится? Скажи мне. Скажи мне, что тебе это нравится.

Он наклонился и провел языком по ее соску. Она застонала, и он снова нагнулся, тихонько подув на похожую на жемчужину плоть, а затем втянул ее в рот.

Это было все равно что поднести зажженную спичку к груде хвороста.

Она выгнулась дугой, и из ее груди вырвался звук, интонацию которого он не смог определить точно.

Неужели это было удивление?

Как же ему хотелось, чтобы это было правдой! Как он хотел быть первым, кто удостоился такого вскрика этой женщины.

Она дышала неровно, слегка постанывая, извивалась под его руками, пока он ее ласкал. Гладил соски. Целовал теплую плоть. Она сказала что-то, чего Кэм не разобрал, прошептала это, когда он дотронулся до нее.

– Скажи мне, – попросил он. – Скажи мне, что я заставляю тебя чувствовать.

Кэм просунул руку между их телами. Провел пальцами вверх по ее ноге. Ощутил жар ее кожи. Его ноздри расширились, когда он внезапно уловил безошибочный запах ее желания.

– Боже, – прошептала она, – боже…

Она подняла голову с подушек, вздохнула и потянулась к нему.

Глухо зарычав, он набросился на ее губы. Впился в них. Почувствовал первое, пробное прикосновение ее языка к своему, услышал, как она вздохнула, и понял, что уносит ее с собой в темный бархатистый водоворот желания.

Он почувствовал, как ее тело стала бить крупная дрожь.

Остановись, прошептал голос глубоко внутри. Это ошибка. Ради бога, остановись, приятель!

Но было уже слишком поздно. Все его тело ныло, ожидая, когда она сдастся ему в последний раз и когда наступит долгожданное освобождение.

Она пошевелилась, сделав легкое движение бедрами, от которого он застонал. Все это – заниматься с ней любовью, чувствовать, как она немедленно отвечает взаимностью, знать, что ее связанные руки и ноги делают ее полностью беззащитной перед ним, – это невероятно его возбуждало.

Но ему хотелось большего.

Он хотел, чтобы она обхватила руками его шею, а ногами – его бедра, когда он войдет в нее.

Кэм провел рукой выше и почувствовал, как она прерывисто вздохнула, когда его рука оказалась на ее бедре. Ее кожа была горячей. Пылающей, как и у него. Он поцеловал ее в шею и услышал, как она издала тихий звук, который издают женщины, когда они балансируют на краю вечности в объятиях мужчины.

– Признайся, что тебе нравится. – сказал он. – Чего ты хочешь. Я сделаю это, обещаю.

– Развяжи меня, – прошептала она, – и я покажу тебе.

Он колебался лишь мгновение. Затем он развязал веревку на ее запястьях, вздрогнув, когда она провела руками по его плечам и груди. Он поцеловал ее, и она слегка укусила его за губу.

– Пожалуйста, – сказала она, не отрывая губ от его рта.

Она слегка отодвинулась от него. Ее глаза сверкали.

– Ты сказала, что покажешь мне, чего ты хочешь, – прошептал он.

– Да, – ответила она, – покажу.

Позже, когда он вспоминал ее ответ, он понимал, что услышал в этих простых словах что-то, что должно было выдать ее. Но в тот момент… Черт возьми, в тот момент он был способен лишь на то, чтобы следовать за стрелкой компаса, которой была его плоть.

– Покажи мне, – сказал он, и в следующую секунду окаменел, чувствуя, что ему в живот упирается холодная сталь.

Он резко вдохнул, инстинктивно пытаясь втянуть живот как можно глубже, но это ощущение никуда не пропало.

Женщина в его объятиях улыбнулась. Затем она приложила губы к его уху.

– Это нож, – сказала она нежно. – и если вы сделаете неосторожное движение, мистер Найт, клянусь, я пушу его в ход.

Она рассчитывала только на то, что застанет его врасплох.

То, что у нее оказалась с собой маленькая пилочка для ногтей, было счастливой случайностью. Она украдкой стянула ее, когда ее одевали перед встречей с султаном, и сунула себе под ремешок, чтобы воспользоваться, если потребуют обстоятельства. Сейчас был как раз такой случай.

Когда Найт втянул живот, словно это могло его обезопасить, она чуть не закричала от радости. Наконец-то что-то вышло так, как она задумывала.

Она раз за разом ошибалась, недооценив Асаа-да, недооценив его ужасного гостя…

И недооценив собственную реакцию на то, что только что происходило в этой постели.

Найт привязал ее. Трогал ее. Целовал ее. Она боролась, сражалась, сделала все, чтобы он не дотронулся до нее…

А затем что-то поменялось. Ее страх растворился в поднявшейся волне тепла. Его руки, ласкавшие ее грудь, его губы, касавшиеся ее губ…

Надо прогнать эти мысли.

Они поменялись ролями. У нее было оружие, которое упиралось острием ему в живот. Баланс сил изменился. Таким он и останется, подумала она.

Леанна почувствовала, что мужчина едва заметно шевельнулся. В ответ она чуть сильнее нажала на пилку.

– Без глупостей, мистер Найт, – прошептала она. – Не дайте мне повода воспользоваться ножом.

– Только спокойно, ладно? Будь хорошей девочкой и скажи мне, чего ты от меня хочешь.

– Здесь есть какое-нибудь место, где мы могли бы поговорить без чужих ушей?

– Да. – Где?

– В ванной. Там мраморные стены и пол. Если мы зайдем туда, закроем дверь и включим воду, наших голосов почти не будет слышно. Тогда у нас будет минут пять до того, как они начнут волноваться. Знаешь, чего я хочу? – спросил он неожиданно громким голосом. – Принять ванну. Ароматизированное масло, свечи…

Она удивленно смотрела на него.

– Скажи что-нибудь, – прошипел он.

– Принять ванну? Это звучит… звучит…

– Вот именно. Это действительно звучит! Прижав Леанну к себе, он поднялся и осторожно отнес ее в ванную.

Когда он локтем захлопнул за собой дверь, она открыла рот и начала что-то говорить, но он сделал ей знак замолчать и замер. Ничего не произошло. В дверь спальни никто не колотил, в коридоре не было слышно криков или торопливых шагов. Все еще держа ее на руках, он подошел к кранам и открыл их.

Вода гулко забарабанила по мрамору.

– Я сейчас опущу тебя на пол, – сказал Кэм. – Просто не делай ничего, о чем потом можешь пожалеть.