Кэтрин Спэнсер - В голубых канадских водах

— Данте, подожди, — прошептала она, замедляя шаг. Высокие каблуки утопали в песке. —Мои туфли не предназначены для спринта.

Он остановился и встал перед ней на колени. Снял босоножки и отставил их в сторону. Потом поочередно поднял ее ноги и поцеловал подъем. Потом без предупреждения поднял подол платья, обхватил икры и стал целовать.

Ее пронзило словно током. Она тихо застонала — и от наслаждения, и от страха.

Успокаивая ее, он прижался к ней лицом. Лейла затаила дыхание и вцепилась пальцами в его волосы.

Долгие секунды Данте оставался неподвижным. Когда он снова поднялся, его дыхание было уже не таким прерывистым.

— Что я делаю? Зачем ищу укромные уголки? Будто в том, что мы вместе, есть что-то постыдное. Будто нам нужно прятаться от остального мира, — проговорил он, немного отступив от нее.

Эти его слова так нужны ей! Они позволяют бросить вызов лицемерию людей, подобных Карлу Ньюбери.

— Чего мне стыдиться? — продолжал Данте. —До этого момента в моей жизни не было ни одного истинного чувства. Я не принадлежу к тому типу мужчин, которые легко завязывают отношения, — простонал он, снова притягивая ее к себе.

— Я тоже, — ответила она. Он закрыл ей рот своими губами. Зачем оглядываться на остальной мир, подумала Лейла. Ведь есть только Данте Росси и она, Лейла Коннорс-Ли.

Но тут луч света из окна верхней комнаты прорезал тьму. Лейла съежилась. Данте повернулся, инстинктивно загораживая ее. Высокая фигура в белом смокинге, который, словно сигнальный фонарь, выдавал присутствие босса собравшимся на террасе.

Выглянув из-за его плеча, Лейла увидела, что люди за столиками на террасе уставились на них. Гул разговоров смолк, наступило молчание.

— В чем дело? — тревожным шепотом спросил Данте.

— Они увидели нас. Боюсь, тебя узнали.

— Надеюсь. — В темноте сверкнула его улыбка.

— Но они начнут болтать и…

— Конечно, начнут, — согласился он. — Это тебя беспокоит?

— Да. Вряд ли они одобрят тебя.

— Я босс и в их одобрении не нуждаюсь. Я имею право делать то, что мне нравится. А мне нравится быть с тобой.

«Нам придется спасать его от самого себя…» Карл Ньюбери продолжал преследовать ее. Она встряхнула головой, чтобы прогнать эту мысль.

Она шарила босой ногой по песку, разыскивая босоножки.

— Но ведь они подумают…

— Лейла, мне все равно, что они подумают, —перебил он ее. — Единственное, что меня беспокоит, — как к этому отнесешься ты. Не испортит ли тебе настроение, если я не стану делать секрета из того, что я… — Он прерывисто вздохнул. Лейла оцепенела. У нее возникло ощущение, будто она стоит над обрывом. Все решит слово, которое он подберет. — Околдован тобой.

Какая глупость! Почему у нее такое чувство, будто ее сбросили с небес на землю? Неужели она и вправду ждала, что он так вот сразу объявит, что любит ее?

— Ну, Лейла, скажи, будет это мешать тебе?

— Обычно я стараюсь оберегать от чужих глаз свою личную жизнь. Я бы предпочла, чтобы наш… союз хотя бы на время оставался нашим частным делом.

Он сжал руки в карманах и с сомнением уставился на нее. Лейла, наклонившись, искала босоножки.

— Я не очень хороший актер, но я постараюсь. Когда последний ремешок на босоножке лег на свое место, Данте предложил ей руку. Потом степенно провел по ступенькам и по террасе туда, где танцевали.

— Продолжим наш танец, мисс Коннорс-Ли? —спросил Данте так, чтобы услышали окружающие.

Несколько пар уже покачивались в такт музыке. Теперь будет легче сохранить приличия, смешавшись с танцующими, подумала Лейла. Но едва Данте обнял ее, как приличия растаяли в тропической ночи. Он все плотнее прижимался к ней, пока не нарушил все условности. Ей казалось, что все вокруг заметили их откровенные объятия.

— Успокойся, дорогая, — сказал он, почувствовав, что ей неловко. — Мы всего лишь танцуем. В этом нет греха.

— Они так уставились на нас, что ты с таким же успехом мог бы предаваться со мной любви, — с несчастным видом пролепетала она. Кровь бросилась к ее щекам.

— Кстати, я именно этим и занимаюсь. Или ты думаешь, что я так танцую со всеми женщинами? —Его губы растянулись в улыбке, глаза заволокла дымка страсти. Он обвел пальцем овал ее лица.

— Надеюсь, нет, — вздохнула Лейла, позабыв на время о том, какое оружие они дали Карлу Ньюбери и его подручным.

Наконец вечер закончился. Данте настоял, что проводит ее до комнаты.

Это здание было восстановленным домом плантатора, построенным в конце XVIII века и представлявшим собою великолепный образец архитектуры неоклассицизма. Высокие колонны вдоль фасада, поднимавшиеся до самой крыши, крытой черепицей, разделяли лоджии роскошных номеров на верхнем этаже. Широкая лестница вела к большому холлу, от которого разветвлялись в обе стороны длинные галереи, окружавшие здание.

Комната Лейлы находилась в задней части дома. Окно смотрело в роскошный сад с фонтанами.

— Хорошо, что мы не соседи, — заметил Данте, отступив в сторону, когда она открыла дверь. —Было бы трудно устоять перед искушением перетащить тебя через лоджию в мою постель. — Проверив сначала, пусто ли в холле, он нежно поцеловал ее в губы. — Ты позавтракаешь со мной утром?

Ей так не хотелось портить этот момент! Но благоразумие взяло верх.

— Данте, ты напрашиваешься на неприятности. Последнее время ты не был в офисе. И не понимаешь…

Ее слова утонули в поцелуе.

— Примите это как приказ, мисс Коннорс-Ли. Утром ты позавтракаешь со мной.

— Может быть. — Она закрыла глаза. Все тело ныло, требуя любви. Но уступить желанию значило совершить профессиональное самоубийство.

Наверно, Данте тоже это понимал. Потому что секундой позже повернул туда, где размещались роскошные номера с видом на океан. А она незаметно нырнула в свою комнату.

Сначала он думал, что проведет ночь без сна, с мыслями о ней. Но три напряженных дня семинаров и весь предыдущий месяц, когда ему приходилось каждое утро просыпаться на новом месте, взяли свое. Данте погрузился в сон.

Проснулся он после семи. Голова болела так, будто ее стукнули тяжелым предметом. Он чувствовал себя разбитым от неудовлетворенности. Не самое лучшее состояние для человека, который гордится тем, что всегда готов отвечать за себя и свой бизнес.

Он переживал что-то отдаленно похожее в старшем классе средней школы, когда встречался с Джейн Перри.

— Я люблю тебя, — по-дурацки твердил он, разгоряченный буйством гормонов.

И в течение нескольких дней, может быть даже неделю, верил, что в самом деле любит ее. Джейн стала удивительно уступчива. Когда дело дошло до экспериментов с сексом, он не отличался от других ребят своего возраста.

Но розовые очки чертовски скоро слетели.