Эмми Лорин - Потерять и найти

«Способен ли Джарид на жестокость?» – спросила она себя. Ответ пришел немедленно. Да, поняла она, он мог быть жестоким, если этого хотел. И Карла покорно опустила плечи.

– Хорошо, Анна, – сказала она упавшим голосом. – Полагаю, ты многое можешь для меня прояснить.

Анна прикусила губу.

– Карла, поймите меня правильно, пожалуйста. Я только потому заговорила об этом, что не хочу видеть вас несчастной.

Карла кивнула. Печальное лицо девушки убедило ее, что ею двигали не ревность и не зависть, побудительные причины большинства наветов.

– Я понимаю, – проговорила она, – и я ценю твою заботу.

– Но, с другой стороны... – начала было Анна, но замолчала, заметив посетителя, входящего в галерею.

– Я обслужу его? – спросила она, кивая на пожилого господина, застенчиво улыбавшегося им.

– Нет, я сама, – ответила Карла, в ответ приветливо улыбаясь господину. – А ты не могла бы пока сварить побольше кофе? Уже время обеда, а мы еще не завтракали.

Карла почти полчаса проговорила с вежливым господином, который оказался новичком в мире искусства, но страстно желал приобщиться. В результате, когда она наконец освободилась и направилась в офис к Анне, ее душевное состояние значительно улучшилось – в немалой степени благодаря удачно заключенной сделке.

Проводив клиента до выхода, Карла перевернула табличку в витрине, поменяв таким образом надпись на ней с «Открыто» на «Откроется через час», затем заперла дверь и, негромко напевая себе под нос, пошла в офис. Картина, представшая перед ее глазами, едва открылась дверь маленькой комнаты, неприятной тяжестью легла на душу: Анна, сгорбившись, сидела за письменным столом, с задумчивым выражением уставившись в чашку с кофе, словно пытаясь найти ответы на все вопросы в глубине разбавленной молоком темной жидкости.

Подавив унылый вздох, Карла расправила плечи и бодро прошла к кофеварке, стоявшей на металлическом шкафчике с документами.

– О’кей, Анна, у нас есть час времени, – сказала она, наполнила керамическую кружку дымящимся напитком и посмотрела на Анну, подняв брови. – Я полагаю, нам следует поторопиться.

В ответном взгляде карих глаз было что-то печально-детское:

– Вы действительно так сильно очарованы им?

Карла пожала плечами. Даже угроза потери выгоднейшей сделки не смогла бы заставить ее сейчас признаться в бесшабашном разгуле самых разнообразных эмоций, вызванных в ней Джаридом, и в том, что очарованность была лишь одним из этих ощущений.

– И да, и нет, – солгала она. – Я – стреляный воробей и вполне позабочусь о себе сама, – продолжила Карла, пытаясь изобразить уверенность, которой не чувствовала. – Просто расскажи мне все, что считаешь нужным, а я сама решу, что с этим делать.

– Хорошо, это ваше дело.

Анна вздохнула протяжно и печально. Затем нахмурилась:

– Вы ведь, наверное, знаете, что отец Джарида Крэдоуга, – очень известный в Аризоне человек, правда?

Карла задумчиво прищурилась, роясь в своей памяти. Она действительно слышала это имя, запомнившееся из-за своей необычности, но совершенно не находила никакой более или менее конкретной информации, связанной с ним. Сообразно с этим она и ответила Анне:

– Имя мне знакомо, но... – Не зная, чем закончить, она виновато улыбнулась: – Я, боюсь, былa слишком занята делами, связанными с галерей, чтобы замечать события, не относящиеся к работе. – Она нахмурилась: – Да и зачем? Неужели мне так обязательно знать, чем известен отец Джарида?

– Да, – твердо ответила девушка. – Дело в том, видите ли, что Рис Крэдоуг в настоящее время разорен...

Она остановилась, чтобы отпить кофе и, как позднее поняла Карла, чтобы сделать паузу для большего эффекта:

– И разорен он был усилиями одного-единственного человека, тем не менее ухитрившегося одолеть его мощь... – своего сына.

Хотя Карла чувствовала всевозрастающее смущение, картина пока не становилась для нее яснее. Еще сильнее нахмурив брови, она опустилась на стул, стоявший во главе стола.

– Ты меня запутала окончательно, Анна, – сказала она устало. – Зачем Джариду вредить своему отцу?

– Потому, что Джарид ведет происхождение от апачей.

– Не думала, что когда-нибудь услышу от тебя такое! – воскликнула Карла, вскочив со стула столь резко, что кофе, выплеснувшись через край покачнувшейся кружки, брызнул ей на руку. Подпрыгнув от неожиданности, она схватила кружку и с сердитым стуком поставила ее на место. Карла не на шутку рассердилась. Она терпеть не могла убеждения, которое, как ей показалось, только что прозвучало в словах Анны: мол, раз Джарид частично индеец, то, значит, он в такой же степени – дикарь.

Взяв листок оберточной бумаги из ящика стола, она принялась вытирать мокрую руку, одновременно исподлобья косясь на Анну: .

– Так, стало быть, ты говоришь, что жестокость Джарида объясняется наличием в нем крови апачи?

Анна отчаянно замотала головой:

– Нет, конечно, нет!

– Тогда о чем, черт возьми, ты говоришь? – спросила Карла все еще сердито, но гнев ее уже угас, она почувствовала облегчение, поняв, что ошиблась. – Анна, я думаю, тебе придется начать все сначала.

Анна тем временем дрожала от испуга, оказавшись в эпицентре необычного для Карлы взрыва ярости.

– Я всего не знаю, – дрожащим голосом залепетала она. – Только кое-что, обрывки разговоров.

Карла как-то странно взглянула на девушку.

– И по этим обрывкам разговоров ты хочешь судить о характере человека? – В ее голосе вместо гнева прозвучало откровенное изумление.

– Нет! – воскликнула Анна, и выражение ее лица ясно сказало о том, как она сожалеет, что вообще затронула эту тему. – О Господи! Карла, пожалуйста, дайте мне объяснить.

– Очень рада буду послушать, – с иронией ответила та. И, подняв со стола кружку, направилась к кофеварке. – Тебе подлить? – спросила она через плечо, стараясь придать голосу естественность.

– Да, пожалуйста, – промямлила Анна, очевидно, благодарная Карле за попытку вернуть нормальный тон их беседе. – Я почти сожалею, что начала этот разговор.

Последние слова она произносила, принимая чашку из рук Карлы.

– «Почти» не считается, – с упреком сказала Карла, возвращаясь на свой стул. Затем добавила, невесело улыбаясь: – Разве что при метании колец.

Когда Анна улыбнулась в ответ, обстановка несколько разрядилась.

– Я чувствую себя дурой, доносчицей, даже хуже, – сказала она, – но будь что будет...

Она набрала в легкие побольше воздуха и затараторила:

– Насколько я поняла, Джарид всю жизнь обожал своего деда и терпеть не мог, когда его идола именовали метисом. И поэтому...

– Постой! – воскликнула Карла, предупредительно поднимая руку. – Ты говоришь, что человек, изображенный на портрете, не чистокровный апачи?