Шейла Бишоп - С первого взгляда

– Задушила бы ее голыми руками! Грязная шлюха! Ты думаешь, она беременна? Держу пари, что беременна! Вот почему они сбежали. Ну, ей придется трудно с этим чертовым отродьем, и поделом ей! Я никогда не дам ему развода. Никогда, никогда, никогда!

В этой покинутой жене не было трогательного пафоса. Она страдала и все причины своего несчастья выражала в оскорблениях, грубых и недостойных. София сидела и сочувствовала, как могла.

– Это нечестно! – простонала Гилда, тяжело опускаясь на софу и хаотично жестикулируя от избытка раздражения и досады. – Почему это случилось именно со мной? Я имею такое же право быть счастливой, как и любая другая женщина. Никто меня не любит! Никто не понимает, через что я прошла…

– О, перестань, Гилда, – слабо запротестовала София.

– Ну где ж тебе понять! Ты не знаешь, что это такое – жить с человеком, который поворачивается к тебе спиной, как только ложится в постель! Не думаю, что Руфус позволял тебе выспаться в ваш медовый месяц!

София открыла рот от удивления:

– Гилда, ты хочешь сказать… Что ты имеешь в виду?

– Не знаю, зачем ему вообще нужна была жена! Моя сестра Энджи заявила, что я слишком поспешно завлекла его в постель, потому что безумно хотела выскочить замуж раньше ее, и поэтому Дик быстро потерял ко мне интерес. Но это ложь! Я думала, мы любим друг друга. Думала, все будет так волнующе… – Гилда жалобно всхлипнула.

В комнате было холодно, сверкающее на воде бассейна за окном солнце казалось нереальным. Тягостные признаки разыгравшейся трагедии: повсюду чашки с остывшим кофе, блюдца с сигаретными окурками, нетронутая порция воскресного жаркого из барашка с зеленым горошком…

– Мы, конечно, произвели на свет двоих детей, – продолжила Гилда, – но Дика совершенно не интересовал секс… по крайней мере, со мной. Я с ума сходила поначалу, даже хотела развестись. Мать меня отговорила – сказала, что большинство английских мужей такие, а Дик все-таки добр, и богат, и не бегает за юбками. Чертовски забавно, да? Я смирилась. Начала флиртовать с другими мужчинами – мне нужно было хоть немного любви, но я никогда не заходила далеко. И что получилось? Я пожертвовала своим счастьем ради доброго и богатого Дика, а он все это время изменял мне с секретаршей! Они назначали свидания в Стоке, ты это знала? Снимали комнату в отеле и каждую субботу проводили в постели. А теперь вот сбежали вместе, чтобы никто не мешал им наслаждаться любовью, которой у меня никогда не было, и это нечестно! – Она упала на софу и в ярости заколотила по ней кулаками.

София, поспешно плеснув виски в пустую чашку из-под кофе, заставила подругу выпить.

– Через минуту ты почувствуешь себя лучше.

– Спасибо. – Гилда сделала еще глоток и вытерла глаза. – Я не ожидала, что ты поймешь, о чем я говорю. Ты так счастлива в браке. Я всегда завидовала тебе. Даже когда Руфус несколько лет назад смешил народ, закатывая тебе скандалы, помнишь? Он увозил тебя с вечеринок в разгар веселья, умирая от ревности. Нас всех это ужасно интриговало, и модно было говорить: «Ах, бедная София!» и «Ох, как жесток Руфус!». Но это все чепуха. Я с радостью поменялась бы с тобой местами, я молилась о мужчине, который сходил бы с ума от любви ко мне, как Руфус, и пусть бы он устраивал мне ужасные сцены – я была бы лишь благодарна. Так мне тогда казалось. И сейчас тоже. Ты счастливая.

София провела с Гилдой около двух часов, снова и снова выслушивая подробности ее загубленной жизни. Когда, наконец, ей удалось вернуться в «Уотергейтс», чувствовала она себя совершенно оглушенной.

Руфус был внизу, у реки, – вытянувшись на траве во весь рост, читал толстую субботнюю газету: С небольшими купюрами, София рассказала ему все.

– Бедная Гилда. Хотя я не очень удивлен.

– Нет? Но ты сказал…

– Меня удивляет только Венди, но вовсе не Дик. Я подозревал, что у него есть любовница.

– Почему? Что заставило тебя это предположить?

– Его равнодушие к фривольному поведению Гилды.

– Но ты же знаешь, Гилда ему не изменяла! Она вела себя ужасно глупо, но безобидно…

– Ради бога, София! Сколько времени тебе нужно, чтобы понять: измена совершается не только в постели!

Она вздрогнула, как будто он ее ударил.

– Извини, – быстро сказал Руфус. – Я не пытаюсь возложить всю вину на Гилду. Равнодушие Дика наверняка сводило ее с ума.

Последовало неловкое молчание – София переваривала его слова.

– Ты думаешь, это правильно, когда муж и жена испытывают ревность?

– Нет, не правильно. Но естественно. Я всегда считал, что сильная любовь непременно содержит в себе элемент собственничества, поэтому вполне нормально испытывать ревность, но преступно давать себе волю в ней. Полагаю, ты с этим не согласна. Ты никогда не понимала, что это такое, да? Помнишь, что ты сказала Гилде на барбекю? Она предположила, что я кручу роман с Венди, а ты ей ответила: не будь дурой. – Руфус насмешливо посмотрел на жену.

София почувствовала, как краска заливает ее шею и лицо.

– Я совсем не то имела в виду! Просто я думала… Это немного самодовольно прозвучит…

– Но ты на самом деле самодовольна, моя дорогая. Тебе еще никто этого не говорил? – Руфус схватил ее за руку и заставил опуститься на траву рядом с ним. – Ну, София?

– Я думала, что ты интересуешься только мной.

– Так и есть. И нет необходимости строить такую виноватую рожицу.

Виноватую? Само слово, использованное в шутку, заставило Софию вспомнить обо всей лжи и тайных маневрах, которые омрачали ее жизнь в настоящее время. Невольно она напряглась, и Руфус тоже. Он отпустил ее руку, отодвинулся, очень небрежно, как будто намеревался это сделать давно, и вернулся к чтению газеты. София несколько мгновений наблюдала за ним, потом отвернулась и прижалась щекой к теплой траве. Она страдала от одиночества. Они с мужем зашли слишком далеко в восстановлении брака, стали добрыми друзьями, в занятиях любовью появилось удовольствие. Но что-то было утрачено – та страсть и прекрасная безрассудность прежних дней. Сейчас это было невозможно, потому что они оба испытывали страх. Ее все еще преследовало мрачное прошлое, она опасалась новых вспышек ревности, а он боялся обидеть ее. Это был тупик.

Одним из последствий тайного бегства Венди было то, что Руфус остался без секретарши. Август – безнадежный месяц для поисков замены, и Софию уговорили выйти поработать в офисе, хотя бы на неполный день. Она не умела стенографировать, но могла печатать, приводить в порядок бумаги и отвечать на телефонные звонки.

Гилда собиралась в Уорвикшир, чтобы потребовать сочувствия у своей семьи и проконсультироваться с адвокатом. Ее сыновья отправлялись с Ненси в коттедж Норрисов на побережье в Морлоке, откуда затем должны были переехать куда-то еще на две недели.