Пат Бут - Палм-Бич

В результате оба семейства не знали покоя. Дьюки завидовали власти Стэнсфилдов и тому вниманию, которым они пользовались благодаря этой власти. Мстя Стэнсфилдам, они обвиняли их в заурядности, недостатке аристократизма, заигрывании с прессой, чрезмерной суетливости мещан, которые не умеют себя вести. Стэнсфилды завидовали феноменальному богатству Дьюков и их общенациональной репутации утонченных покровителей искусств. Чтобы уравнять шансы, они обвиняли Дьюков в том, что те - эгоцентричные лоботрясы, что им наплевать на свою страну, что они много пьют и мало работают и чересчур мнят о себе только лишь на том основании, что их предок угодил в лужу луизианской нефти.

Как уже говорилось, семьи были слишком схожи, чтобы позволить себе враждовать открыто. Палм-Бич - городок маленький, В нем существовали другие враги, которым вендетта между Дьюками и Стэнсфилдами пошла бы только на пользу. Например, Тедди Кеннеди. Когда старый Стэнсфилд умер, его старший сын Бобби унаследовал хорошо смазанную политическую машину, а вскоре после этого и место в сенате. Феноменально красивый Бобби являлся типичным продолжателем политической династии Стэнсфилдов; некоторые более осведомленные знатоки уже поговаривали насчет его претензий на президентство. Вполне вероятно, что в будущем его оппонентом от демократов мог бы стать сосед по бульвару Норт-Оушн Тедди Кеннеди, - если воспоминание о Чаппаквидике по прошествии времени и благодаря безупречной деятельности в сенате постепенно сотрется.

У любого истинного обитателя Палм-Бич, состоящего в клубе "Эверглейдс", тревожная перспектива появления второго президента Кеннеди не вызывала ничего, кроме неприкрытого ужаса. Кеннеди были членами демократической партии, а демократы - это социалисты, хуже которых, разумеется, только коммунисты. Для борьбы с Кеннеди необходимо было сплотить все силы. В результате, несмотря на то, что Питер Дьюк редко думал благосклонно о Бобби Стэнсфилде, он фактически финансировал кампанию его выборов в сенат. В свою очередь, Бобби не только с благодарностью принял его помощь, он не единожды хлопотал в Вашингтоне в пользу деловых интересов Дьюков, несмотря на свою личную неприязнь к Питеру Дьюку, - неприязнь, которая ни в коем случае не распространялась на его очаровательную жизнерадостную жену.

Бобби направлялся мимо тесно сидящих за столиками людей к танцплощадке. Это было королевское шествие. Все стремились привлечь к себе его внимание тянулись руки, чтобы ухватить его за рукав безупречно сшитого смокинга, скрежетали в приветствиях скрипучие голоса светских матрон, залихватски шутили полчища друзей детства, языки которых были хорошо смазаны аперитивом. Бобби непринужденно скользил по волнам популярности, а восхищенная Джо Энн следовала в его кильватере. На каждое замечание у него находилась подходящая шутка, точно выверенная для конкретного случая, со строго дозированным содержанием серьезности или фривольности в зависимости от того, кому она предназначалась. За это короткое время, пока Бобби добрался до площадки, он успел наулыбаться и нахмуриться, очаровать и пофлиртовать, пообещать и заручиться обещанием. Не отрывая глаз от крепкой спины и широких плеч сенатора, Джо Энн восхищалась этим спектаклем. Бобби продемонстрировал талант прирожденного политического деятеля. Он никого не обидел, потешил чье-то самолюбие, набрал голоса. На его месте Джо Энн не удержалась бы от соблазна доставить себе удовольствие, сделав больно другим. В этом и заключалась разница между профессионалом и любителем.

Возле танцевальной площадки Бобби повернулся к Джо Энн и взял ее за руки. Он улыбался тепло, но с долей иронии. Улыбка говорила, что Бобби увлечен Джо Энн и что ей скоро придется считаться с этим.

Джо Энн также ответила ему улыбкой. Общаться с мужчинами ей всегда было легко. В данном случае - приятно.

- Вы знаете, мы ведь впервые танцуем с вами, - прикинулся обиженным Бобби.

- Несомненно, не по причине вашей робости. Видит Бог, возможностей у вас было много. Иногда мне кажется, что в этом городе мы только и занимаемся тем, что танцуем.

- Что ж, как говорится - на балы ходят не танцевать. Туда идут подыскать жену, присмотреть за своей женой или приударить за чужой.

Произнося это, Бобби посмотрел прямо в глаза Джо Энн и уверенно закружил ее в общем потоке танцующих. На эстраде Джо Рене со своим оркестром, ветеранами тысяч балов в Палм-Бич, в энный раз сообщал Долли, что вид у нее отличный.

- А вы как раз сейчас приударяете за чужой, Бобби?

Джо Энн стиснула сильную руку и придвинулась чуточку ближе, ощущая на себе взгляды окружающих. Флирт на танцевальной площадке в Палм-Бич допускался. Это была одна из причин, отчего в городе так много танцевали.

В ответ Бобби наклонился вперед и прошептал ей на ухо:

- Знаете, нам надо завести роман. Это был стиль Стэнсфилдов. В лоб. Не теряя времени. Дать почувствовать уверенность в себе.

- Я не обманываю мужа, - кокетливо рассмеялась Джо Энн, придвигаясь еще ближе.

- Надо же когда-то начинать.

- Только не мне. Нас разлучит только смерть.

- Возможно, мы могли бы это устроить. Они оба рассмеялись, и Бобби воодушевленно закружился по залу. Как Джо Рене, так и нескончаемая "Долли" звучали все громче.

"Видит Бог, ты весьма привлекателен, - думала Джо Энн. - Сказочная внешность. Чертовская известность. Мужчина с будущим, который знает, как заставить настоящее сверкать алмазным блеском. Но - нищий, по сравнению с Питером Дьюком". Обладая состоянием большим, чем то, на которое едва ли могло рассчитывать большинство американцем, Стэнсфилд, по меркам Палм-Бич, был финансовой шестеркой. Как жаль. Господь, в мудрости своей, сдал справедливо, и из-за этого Бобби Стэнсфилд не досчитался той самой главной карты в своей колоде. Вот почему он может рассчитывать лишь на легкий флирт, пока она является женой Питера Дьюка.

- Ладно, Бобби, прекратите растрачивать свое очарование на замужнюю женщину. Пойдемте покатаемся на карусели. Мне никак не удается затащить туда Питера. Его вытошнит, или произойдет что-нибудь еще более занудное.

Снаружи на территории музея Генри Моррисона Флэглера по случаю бала в пользу регулируемого деторождения были сооружены декорации ярмарки. На длинных высоких столах, покрытых белыми скатертями, стояли графины с ледяным мартини, рядом сидели гадалка и хиромант, и под ностальгические звуки старинного ярмарочного органа вздымались и опускались выкрашенные в красные и белые цвета лошадки сверкающей волшебной карусели. Среди пальм мелькали сливки городского общества, многие были одеты в костюмы викторианской эпохи, которой был посвящен пикник; на мужчинах были традиционные соломенные канотье, которые выдавались желающим по прибытии.