Светлана Иваненко - Дьявольские будни

- Изыди, дьявол! - мужик повысил голос, думая нас перекричать.

- Заткнись уже! - в сердцах бросил я ему, - Сейчас как сделаю больно!

А он между прочим, был окружен слабым мерцанием... настроил себя на войну до победного конца и горел своей верой. И был совершенно прав. И ничего-то я с ним сделать не мог. Но и позволить Ио и Фэриену расправиться с ним, беспомощным, тоже не мог.

Любопытная Ио продолжала задавать мне вопросы прямо по ходу пьесы:

- А слова эти по поводу "изыди", они на тебя как-то действуют?

- Действуют, - подтвердил я, - на нервы мне они действуют.

Мужчина прекратил выкрикивать отдельные призывы и начал читать общеизвестную молитву:

- Отче наш, сущий на небесах!

- Да святится имя твое, да придет царствие твое! - эхом откликнулся я.

- Хлеб наш насущный дай нам на сей день, - тоном ниже продолжил он.

- И не введи в искушение, но избавь от лукавого, - прошептал я.

Ио уселась в кресло и смотрела на происходящее с интересом и удивлением. Может, она подумала, что это строчки из популярной песенки?

- Прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим, - так же тихо сказал мужчина, повторяя слова молитвы уже на автомате.

- Во имя Отца, Сына и Святого Духа, аминь! - закончил я.

Тут мужика проняло окончательно, и он уже совсем нормальным тоном, только очень удивленным, спросил:

- Так ты можешь молиться?

- Могу, а почему нет?

- Но... как же так? Как же с тобой бороться тогда?

- Никак, - ответил я, - никаких шансов...

Мужик сник окончательно.

- Коньяк будешь? - спросил я его, глядя на него снизу вверх.

Он кивнул неуверенно.

Мы с Ио поднялись одновременно, она снисходительно улыбнулась, обозвала меня пьяницей и ушла в спальню, а я поднялся, поскольку в номере ничего спиртного не было. Я развел руками:

- Ты не против, если мы спустимся в гостиничный ресторан?

- Н-не против..., - ответил он.

- Никто не против, если я выйду на полчаса? - громко спросил я чужаков.

Из ванны выглянул Фэриен:

- Иди, детка, не напивайся только.

Меня передернуло, но я проглотил "детку". Не захотел, чтобы этот мужчина стал свидетелем какой-нибудь сцены моего воспитания. Много чести для него!

Мужик так и пошел обмотанный бутылками с водой, как пулеметными лентами. Фанатик - пулеметчик.

Мы с ним спустились на лифте, прошли в ресторан, сели за столик, я заказал коньяку, лимонов, сыра, фруктов, еще чего-то... а он все это время косился на меня неодобрительно и испытующе.

Естественно, когда коньяк был разлит, я поднял рюмку и усмехнулся:

- За знакомство!

Мужчина застыл с рюмкой в руке, не зная, как отреагировать, а я спросил:

- Зовут-то тебя как?

- Константин Петрович, - хоть ответил, и то хорошо.

- А меня - Люцифер. Так что - будем знакомы?

- Не будем, - отрицательно качает головой Константин Петрович.

- Может, и не будем, - бормочу я и осушаю рюмку.

Я думаю о своем, о том, что скоро, может, ничего не будет, и склоняю голову, потирая висок.

Он тоже глотает свой коньяк, подхватывает с блюдца ломтик лимона, отправляет в рот.

Некоторое время мы молчим, потом он все-таки выдает:

- Не верю глазам своим.

- Правильно делаешь.

- Я тебя совсем другим представлял.

- С рогами? - а ухмылка так и норовит выбраться наружу.

- Ну... и с рогами тоже. И с копытами.

- Мне на копытах ходить непривычно. А к рогам у меня вообще двойственное отношение.

- Все-таки... не верю...

Улыбаюсь своим мыслям. Еще один Станиславский.

- А если не веришь, то как ты меня вычислил, Стани... Константин?

Он сразу становится серьезным. Даже суровым. Я понимаю. Это его профессиональная тайна. Это его работа - меня вычислять. Он поджимает губы и начинает что-то мямлить.

- Ладно, я не настаиваю, вычислил - и вычислил. Чего делать собираешься?

- Изгонять тебя.

- Куда?

- Как - куда? В ад, куда же еще? - он сбит с толку моим вопросом. Ну, правильно, ведь изгоняют обычно откуда-то, а не куда-то.

- А если я тебе открою большую-пребольшую тайну, и скажу, что ада - нет? - слушай меня, мужик, правду говорю.

Теперь он усмехается:

- Я тебе не поверю!

Тоже правильно, думаю я, мне нельзя верить, особенно, если ты - инквизитор и цель твой жизни - со мною бороться.

Достаю сигарету, закуриваю. Он смотрит на меня во все глаза.

- Хватит пялиться уже! Я ж не девушка на выданье! - замечаю раздраженно.

- Никогда не думал, что увижу такое - как напротив меня сидит дьявол и курит.

- А что - дьяволу курить нельзя?

- Нет, я не об этом... не о курении...

- Тогда наливай, - обрываю его невнятную речь.

Мы выпиваем еще по рюмке, я держу пузатую коньячную рюмку обеими руками, молчу.

Он начинает находить слова:

- Я чувствую себя не в своей тарелке... всю жизнь я читал книги, был посвящен, как мне казалось, в великую тайну, что ты, дьявол, действительно где-то есть, где-то кого-то искушаешь... но никогда не думал, что буду сидеть в ресторане с пить с дьяволом коньяк! А ты еще и так молодо выглядишь!

Безразлично пожимаю плечами.

Я столько раз подобное слышал, что могу сам за него говорить. Так же, как молитву - фразу - он, фразу - я.

- А что ты сделал с человеком, в чьем теле ты находишься? - а вот без подобных вопросов тоже никогда не обходится.

- Съел, - отвечаю без тени улыбки.

Константин Петрович отшатывается, а я поясняю:

- Голодный был очень. Вы же говядину, например, едите?

- Варвар! - восклицает Константин.

- Изверг! - вторю я.

- Убивец! - выдает он.

- Хватит! - мрачно заявляю я, - шуток не понимаешь? Как бы я сидел сейчас в этом теле, если бы съел его?

Лицо инквизитора расслабляется, а я почти издевательски продолжаю:

- Я его просто убил, без гастрономических поползновений.

Константин охает, некоторое время молчит, а потом говорит тихо и задумчиво:

- Почему же все это позволяет Бог?

Хороший вопрос, думаю. В точку.

- Не знаю. Я б тебе сказал, да не знаю. Самому интересно.

- Какой он, Бог? Ты же его видел?

- Видел, - задумываюсь, пытаясь найти верные слова, - ОН - всевышний... его невозможно познать... невозможно характеризовать... ОН настолько превосходит меня, тебя, да всех остальных! Все в ЕГО власти...

- Я... понять хочу, - вздыхает инквизитор, - если все в Его власти, ОН знает, что ты - антихрист, абсолютное зло - есть, и при этом ОН это позволяет... значит ли это, что и ты ЕМУ угоден?

Что-то ты больно умные вопросы задаешь, фанатик хренов... я не намерен держать перед тобой ответ... ты - никто и звать тебя - никак...

- Иди уже отсюда, Константин... Петрович... надоел ты мне... как бы я из себя не вышел, - легонько постукиваю выпущенными на волю когтями по поверхности стола. А когти у меня по своей природе очень острые, Фредди Крюгер бы обзавидовался... сдох бы от зависти... они запросто режут скатерть на лоскутки.