Светлана Иваненко - Дьявольские будни

- Увидите.

Где ты, малышка, дерзкая девчонка, толком не целованная и никем не любимая? Никем, кроме меня. Почему ты не прячешься? Ты думала, я дам тебе передышку? Ты же не глупая, ты же все поняла - то, что я не врал! Почему ты не бежишь от меня? Я... ничем не могу тебе помочь...

Я вижу ее, чувствую, меня к ней тянет. Она и правда недалеко, захватила целый особняк и жила в нем королевой. Хочешь жить еще день или два? Просыпайся и улетай! Да проснись же!

Жду, когда оденутся мои стражи, спутники, палачи, любовники... продолжать можно долго... дотягиваюсь до нее, и мне не нужно чужое тело, чтобы стукнуть створкой окна над ее пушистой головкой, стукнуть сильно, чтобы стекло разлетелось вдребезги. Я тебя предупредил, думай сама!

Спускаюсь по лестнице, хочу попрощаться с тем портье, который тащил меня всего лишь несколько часов назад практически на себе, но его нет, он уже сменился. Жаль.

У него где-то там спрятан маленький магнитофончик, он слушает музыку ночью, когда все тихо и в его услугах никто не нуждается. Что у тебя там сейчас поставлено, мальчик? Слышу музыку и понимаю, что вовсе не тот портье включал эту песню. Кто-то тут был еще.

"Если ты хочешь, сделай белой мою тень,

Если ты можешь, сделай белой мою тень.

Кто же, кто еще, если не ты?

Кто же, кто еще, кроме тебя?"

Ты пророк, Вячеслав Бутусов? Ты напишешь потом обо мне что-то хорошее?

Я отмахиваюсь от музыки, она постепенно затихает. Поздно о чем-либо размышлять. Поздно.

Замечаю нервную дрожь и в своих руках, и в своих пришельцах. Еще бы я не нервничал. Мне придется убить свою любовь. Я знаю, что такое любовь. Помню. Был когда-то любим. Вы не поймете. Богом.

Ты проснулась, Энжи? Вижу, проснулась, вижу, начала понимать... быстрее соображай!

Фэриен делает торопливые движения руками, от волнения он забыл человеческую речь. Он предлагает нам его подождать у входа. Ну да, иди, давай, пионерь очередную машину. Тебе это нравится, что ли? Как вы там на своей планете перемещаетесь в пространстве? Смешно сказать, я даже не знаю, планета ли у вас другая, или целиком вселенная. Или, как это модно, параллельный мир. Та же Земля, но вид сбоку. Или сверху. Или снизу. Все, у меня истерика...

Нервы... нервы ни к черту. Ха-ха! Точно, что мне, как черту-дьяволу нервы вроде как не положены.

Энжи! Какого хрена ты ждешь? Моего? Так я не затем к тебе иду, милая, раньше соглашаться надо было! Убирайся оттуда! Иначе так и погибнешь сейчас, девственницей! Тебе что, пойти некуда? Хоть на Гавайи лети, попробуй туземца, они наверняка там южные, горячие. Не нравятся тебе горячие? Ну, в Гренландию дуй, к эскимосам! Трахнись хоть разок напоследок! Уходи, говорю, дура! Я убивать тебя иду, не поняла?

Вот он и Фэриен вернулся. В новоугнанной машине. Надо же, это не джип. Но тоже неплохо, это Бэха. БМВ. Я не рассчитываю силы, открывая дверцу переднего правого сиденья, все ж таки нервничаю, и дверца случайно остается в моей руке. Немного смущенно хмыкаю и отбрасываю ее в сторону.

Мне все равно, мне сойдет и так, без дверцы, тут недалеко ехать. Но Ио не согласна. Это мне даже на руку. Не мне, а ей, глупенькой моей возлюбленной, несостоявшейся моей Джульетте. Я даже ни разу ее не поцеловал. Не довелось. Я уже говорю о ней в прошлом времени?

Фэриен уезжает на испорченной Бэхе и возвращается минут через десять на шикарном "Хаммере". Я за эти десять минут немного успокоился, выкурил десяток сигарет, потому что знал, что даю ей время. Даже могу оценить его юмор. "Хаммер" - это вам не просто так, это почти что танк, бронетранспортер, тут дверцу не так легко отодрать. Где он нашел его, интересно? В Киеве, думаю, "Хаммеров" штуки три, ну, может, пять. Ну, никак не больше десятка.

Более того, Фэриен сам открывает для меня дверцу. Это значит, чтобы я не выделывался. Ладно, не буду.

Забираюсь на переднее сиденье, мои кулаки нервно сжимаются. Фэриен хлопает меня по плечу. Бросаю на него косой взгляд, а он хватает меня за воротник рубашки, тянется ко мне, целовать меня тянется, я вижу. Он прав, я весь на нервах, в отчаянии, но и предельно возбужден. Да, несопоставимо... но для меня, для дьявола - нормально.

И я целую его, жарко целую, долго... опять же тяну время... потом вытираю губы тыльной стороной ладони. Все, хватит, мои нервы не железные, поехали!

Чувствую себя заложником судьбы, как никогда. Я поступаю правильно - выбрал единственно верный выход. Я жертвую девушкой ради жизни на земле, как ни напыщенно это звучит, но при этом я - заложник. Как ни крути, я не мог поступить иначе.

"Ты доволен, Гавриил?" - мысленно обращаюсь к нему, - "давай, иди сюда, моя голова - твоя голова, заходи, блин, будь, как дома, ноги только при входе вытирай."

"Да, Люцифер, я тебя слушаю", - четко, как включившееся радио, доносится его голос.

"Сиди только молча, не вздумай лезть с советами".

Чувствую полное согласие с его стороны, беззвучное одобрение, и добавляю:

"Когда что-нибудь мне понадобится, я сам тебя спрошу".

Наша тяжелая машина идет уверенно, точно, что танк. Если выживу в войне - только на "Хаммере" и буду ездить. Надо же, вот как отвык от крыльев, уже только о машинах и думаю.

- Направо, - командую я.

Почему она еще в доме? Она что, меня не поняла? Глупая, глупая... впрочем... так даже лучше... я не буду мучиться ожиданием трагедии лишние дни и часы... буду мучиться уже самой трагедией. Пусть лучше беспросветное горе, чем такая обреченность, как сейчас.

"Ты еще полюбишь", - пытается меня успокоить Гавриил.

"Заткнись", - зло обрываю его.

"Ты мой друг, мой брат, я тебя люблю!"

"Тем более заткнись, выгоню сейчас нахрен!"

Он подчиняется и замолкает. Жаль.

Все. Приехали.

Раннее утро. Еще не совсем рассвело. На улице прохладно и даже немного зябко. Небо - нежное, розово-серое, в жемчужных переливах. Люблю рассвет. Тишину люблю.

Темный трехэтажный особняк. Знаю, что она - там, притаилась зачем-то, ни звука, ни шороха. Я вижу тебя сквозь стены, я видел тебя сквозь километры, я увижу тебя из космоса. С моим набором чувств к тебе - я дотянусь до тебя с Луны!

- Выходи! - не повышаю голоса, зачем? Мой голос и так проникает сквозь камни.

Жду минуту, еще одну. А она, я вижу, сидит в уголке за кроватью, спрятала лицо в ладонях. Плачет. Каждая ее слезинка - это удар ножом в мое сердце... и все же - ей это не поможет.

Мне нужна сила! И она приходит, послушная, теплая сила, нагретая у Бога за пазухой. Как тебе моя колючая суть, моя злая воля, тебе это нравится, добренькая сила? Но она безмолвна и бездушна, это же - не Бог, это всего лишь обезличенная сила... не поговорить с ней, не поспорить. Вроде бы и часть Бога, ведь была с ним неразлучно сколько тысячелетий, как подруга-любовница, и в то же время - безжизненная часть... как вещь... не время отвлекаться!