Аннэ Фрейтаг - Счастье рядом

– Пойдем, дорогая, садись, – я слышу голос отца и чувствую его дыхание.

– Наверное, она хочет сначала освежиться, дорогой, – говорит моя мать с улыбкой и берет меня за руку.

– Ты права, – отвечает он и поворачивается к Карлу и Беттине Зальцман. – Могу ли я предложить вам вина, чтобы оправиться от испуга?

– Ларисса, унеси, пожалуйста, тарелки из-под супа.

– Ты можешь помочь ей, Оскар, – говорит Беттина Зальцман, и одна только мысль о том, что моя сестра подойдет к нему ближе чем на метр, снова сводит судорогой все мои мышцы.

– Пойдем, милая, – говорит моя мать мягко и поворачивается к Беттине. – Мы скоро придем.

– Да, конечно.

Мои зелено-голубые глаза выделяются еще сильнее на фоне лопнувших сосудов. Щеки красные, а белое платье испачкано. Я смотрю на себя и качаю головой. Это я здорово исполнила. Меня навсегда запомнят той, которая подавилась кусочком хлеба. Той, которая, кашляя, забрызгала все супом. Той, что с испачканным лицом и красными глазами. Ну, по крайней мере, он меня точно не забудет. Делаю глубокий вдох и вытираю салфетками черные полосы с лица.

– Все в порядке? – спрашивает мама тихо. Я киваю. – Точно?

– У меня все хорошо.

Ее улыбка по-прежнему выглядит немного озабоченно, но она старается не показывать этого.

– Ты можешь не ждать меня, – говорю я. – Можешь спокойно идти.

– Тебе точно ничего не нужно?

– Нет, ничего не нужно. – Кроме Оскара.

Она кладет мне руку на плечо, а затем уходит. Я привожу лицо в порядок, снова крашу ресницы и собираю волосы в пучок. Румяна мне не нужны. Мой взгляд падает на резинку для волос на полу. Нагибаясь за ней, я вспоминаю, как менее чем два часа назад стояла на этом же месте и не могла дышать, потому что боль почти убила меня. Это было до прихода Оскара.

Так чего же я раздумываю? Мы совсем не знакомы, и, возможно, лучше было бы, чтобы все так и осталось. Точно, это было бы лучше. Но тут ничего не поделаешь: мое сердце колотится, когда я смотрю на него. Я чувствую себя живой с того момента, когда увидела его глаза. Знаю, нет никакого смысла нам быть вместе, и я знаю, что не будет никакого «мы», тем не менее в это мгновение я чуть не лопаюсь от счастья. И это все только потому, что он здесь. Пару метров подо мной.

Невольно вздыхаю. А что, если он и есть тот мужчина, которого я представляла в мечтах? Тогда я безнадежно влюблюсь в него, чтобы вскоре после этого умереть. А для него это будет еще тяжелее. Уставившись на себя в зеркало, раздумываю: а что, если он не такой классный, как я его себе представляла, и хочу ли я узнать это? Или лучше еще помечтать? Расстегиваю молнию и снимаю платье. Оно падает на пол, а я закрываю глаза, потому что не хочу видеть ни шрам, ни реальность. Хочу думать только о свежем запахе Оскара и о том, что я хочу в него укутаться. О том, что его кожа наверняка пахнет так же. От этих мыслей у меня пробегают мурашки по телу.

Я иду в свою комнату, достаю из шкафа тонкий черный свитер с джинсами и надеваю их. В темном небе сверкают молнии, из тяжелых облаков на землю обрушивается проливной дождь, и за яркими вспышками следуют раскаты грома. На улице бушует шторм, а в моей голове бушуют мысли. Я должна уйти с его пути. Должна сделать так, чтобы мы больше не увиделись. Просто вежливо попрощаться в конце вечера и поблагодарить вселенную за эту встречу. Но вечер еще не закончен. Впереди еще примерно его половина, чтобы насладиться глазами Оскара и зафиксировать его взгляд в голове, как тату на теле.

Чуть позже, когда я сажусь напротив него, его глаза улыбаются мне еще до того, как успевают улыбнуться губы.

– Тебе лучше? – шепчет он, и его запах струится мне навстречу. Я хочу ответить, но только киваю. – Точно?

– Боже, она всего лишь подавилась, – фыркает раздраженно Ларисса.

– Все могло закончиться намного хуже, – отвечает он, и его серьезный взгляд заставляет меня сглотнуть слюну.

– Но не закончилось.

– Может, и так, – говорит он уверенно. – Но она могла задохнуться. Это происходит намного быстрее, чем кажется.

– Итак, на чем мы остановились? – говорит Ларисса и кладет себе кусочек лазаньи на тарелку. – Если похоронить еще живого человека… – Она делает паузу. – Случайно, конечно.

– Конечно, – отвечает Оскар.

– От чего тогда он умрет? Задохнется? Или от жажды? Я имею в виду…

– Ларисса! – прерывает ее мать. В ее строгом взгляде читается упрек. – Что это за вопросы такие?

– Я недавно посмотрела сериал «Мост » и с тех пор задаюсь вопросом…

– Чушь, – шиплю я. – Ты спрашиваешь это только для того, чтобы подольше поговорить о моем недавнем недоразумении.

– Да кто говорит о тебе?

– Я думала…

– Тебе будет сложно в это поверить, Тесса, но речь сейчас идет, как ни странно, не о тебе, – говорит она, качая головой. – Или ты была заживо погребена?

– Нет, но…

– Нет, ты тупо подавилась куском хлеба.

– Она могла задохнуться, – говорит тихо Оскар и смотрит на Лариссу. – Я говорю это, чтобы ответить на твой вопрос.

– И как быстро это могло произойти?

– Знаешь, – шепчет он загадочно, – есть такая вещь, которая называется интернет. Может быть, там ты найдешь ответ.

Его взгляд находит меня, и от этой кривой улыбки по телу бегут мурашки. Ему нравится сидеть рядом с Лариссой, но он на моей стороне.

Я вскакиваю от ужаса. Прядь волос прилипла к лицу, а сердце панически мечется в груди, словно испуганный зверь в клетке. Как инородное вещество в дрожащем, очень слабом теле. Моя кожа покрылась холодным потом, пальцы онемели. Слезы. Одна за другой. Моя грудная клетка дрожит, а глаза пытаются привыкнуть к темноте. Они ищут что-нибудь, за что можно было бы ухватиться, так как я теряю равновесие и тону в картинках из сновидения, которые настолько реалистичны, что боль, ощущаемая там, заставляет проснуться. Колющая. Глухая. Она словно выдалбливает мою грудную клетку. Словно мои ребра постепенно ломаются под ее тяжестью. И единственное, что их спасает, – внезапный плач, наполняющий легкие воздухом.

Я оттягиваю ночную рубашку от тела, словно узкую цепь, препятствующую дыханию, и откидываю одеяло.

– Это был всего лишь сон. Всего лишь сон. Лишь сон, – слышу я собственный шепот.

Мои руки инстинктивно хватаются за грудь, которая во сне была вскрытой. Они нащупывают кровь, пытаются закрыть кровоточащую рану. Но это был всего лишь сон. Крови нет. Нигде . Все хорошо. Но выглядит иначе. Стараюсь нащупать подоконник возле кровати. Мое тело вибрирует, и я делаю глубокий неровный вдох, чувствуя, как быстро бьется сердце. От всхлипов растягиваются легкие, слезы катятся по щекам. Груз спадает, и я как будто становлюсь легче. С каждой слезой, с каждым отрывистым вздохом. Я снова лежу там. Снова в операционной. Снова на столе, который, подобно судье, выносит мне приговор: жизнь или смерть. На столе, где на мою жизнь играют в покер. Или борются за нее. Где все открыто. Где я открыта. Этот сон все время преследует меня. Я неподвижно лежу там, мои глаза закрыты, мышцы полностью расслаблены. Но я в сознании. Я там, но никто не обращает на это внимание. Никто не видит меня. Никто не замечает этот ад, сквозь который я прохожу. Одна. В темноте. Никто не видит, как боль гложет, испепеляет и сжирает меня, а я не могу закричать. Я просто лежу, и хочу только умереть. Наконец-то найти покой, который отражается на моем лице.