Анна Волошина - Чертополох в хрустальной вазе

— А сам-то он был в этой машине? — поинтересовалась Светка, выслушав длинный и путаный рассказ подруги. — И откуда ты знаешь, что он звонил тебе из Новосибирска?

— Ну конечно, был в машине, ведь это же его машина. А насчет звонка… он сам мне сказал, откуда звонит и что у него украли мобильник, — ответила Альбина, низко опуская голову.

Было ясно, что она сейчас снова разрыдается. Света вскочила со своего места и, пояснив, что на кухне кипит чайник, умчалась. И уже через минуту явилась с чашками и маленькой бутылкой коньяка.

— Настоящий, французский, Игорю в подарок привезли, — похвасталась Светлана, щедро сдабривая горячий чай горячительным напитком. — Пей. Сейчас нож принесу, торт резать будем.

Хорошо, что ни матери, ни мальчишек дома нет, можно поговорить спокойно и без свидетелей. В том, что Вадик изменяет Альбинке, Светка нисколько не сомневалась. На таких красавцев бабы сами гроздьями вешаются. И вряд ли он усердно их стряхивал, оправдываясь тем, что у него дома скучает жена, которую он любит без памяти. Светлана припомнила взгляды, которые Вадим бросал в глубокий вырез ее вечернего платья, когда они отмечали день рождения подруги, а также двусмысленные комплименты, отпущенные им в те редкие мгновения, что им доводилось остаться вдвоем. Да и Игорь как-то сказал, будто видел Егорова с посторонней женщиной и тот нисколечко не смутился и даже заговорщически ему подмигнул.

— Только подруге своей ничего не говори, а то расстроится, — посоветовал Игорь.

Конечно, Света не стала ничего говорить. Она отлично знала, чем кончится их дружба, если ей вздумается просветить Альку насчет ее супруга. Все равно ведь не поверит, да еще и ее, верную подругу, первым врагом считать начнет. Но теперь дело иное, она сама завела этот разговор. Да и как не завести, если своими глазами видела чужую бабу в машине Вадима. А тут еще и его вранье про Новосибирск… Нет, не будет Света убеждать Альбину в том, что ей все почудилось. Зачем ей выгораживать Вадима, он ей не брат и не сват.

Вот ведь мерзавец! А бедная жена ему так верила! И теперь сидит, рыдает в три ручья. Узнать про мужа такое, да еще и сразу же после несчастья с отцом! Интересно, если бы с ней, Светой, так поступил Игорь, простила бы она его?

Отмахнувшись от этой неприятной мысли, Светлана недолго думая ляпнула:

— Ты меня, конечно, извини, но Вадик твой — яркий представитель кобелиного племени. Я всегда это знала!

— Ты знала и молчала? — ужаснулась Альбина.

— Нет, конечно, я не то хотела сказать, — замялась Светлана. — Просто по нему сразу видно… А чего ты хотела, когда замуж за него выходила? Народная мудрость гласит: красивый муж — чужой муж.

Альбина снова разрыдалась, а Светка вздохнула и стала корить себя за то, что не смогла донести до подруги свою мысль более деликатно. Хотя какая уж тут деликатность, когда она сама все видела! Своими собственными глазами!

— Ну ладно, не плачь! Плюнь ты на него, найдешь себе другого. Ты молодая, красивая, богатая. Да за тобой мужики толпами бегать будут!

— Да уж! — всхлипнула подруга.

— Точно тебе говорю! А о том, что Вадим твой такой, я давно догадывалась. Только тебе ничего не говорила, не хотела огорчать. Ешь торт!

— Что-то не хочется, — отказалась Альбина и отправилась в ванную умываться.

Потом они еще немного поболтали. Точнее, болтала в основном Светка, рассказывала о проделках близнецов, придумывавших всевозможные шалости в школе и дома. Альбина слушала и даже смеялась, хотя до конца избавиться от мысли о предательстве мужа ей так и не удалось. Стоило Светке хоть на секунду замолчать, как в памяти всплывал голос рыжей, называвшей Вадима котиком.

Лисенок! А вот ее он так никогда не называл. Хотя с какой стати, ведь она же не рыжая!

Из зоопарка вернулись Светкина мать и мальчишки, квартира сразу же наполнилась шумом и гамом. Светка захлопотала, засуетилась, кинулась разогревать обед. Альбину тоже пригласили к столу, но она не могла проглотить ни кусочка, торт тоже так и остался лежать нетронутым на ее тарелке.

До вечера Альбина провалялась на кровати с книгой в руках. Пыталась читать, но ничего не получалось, к глазам то и дело подступали слезы, и строчки расплывались.

Поздно вечером, не выдержав, она снова набрала номер мужа, чтобы снова увидеть: «Вадим не отвечает». Сообщение взбесило, и она начала звонить ему каждые десять минут, но добилась лишь того, что механический женский голос стал отвечать: «Аппарат абонента выключен или временно недоступен».

Весь следующий день Альбина тенью слонялась по квартире. Включила телевизор, чтобы не чувствовать себя одинокой, но это не помогало. Раздражали самодовольные лица телеведущих, раздражали надуманные, опереточные страсти, раздражали чужие бутафорские несчастья.

В обед позвонила Светка. Подбодрила словами: «Держи хвост трубой, плюнь на него, он тебя не стоит, урод. Найдешь себе в тысячу раз лучше». Потом сказала, что маму опять свалил радикулит, а она, Светка, срочно убегает, потому что нужно везти мальчишек в секцию карате.

Вот и весь разговор. И обижаться не стоило: у подруги своя жизнь, семья, муж, озорники сыновья, которых нужно водить в школу, в бассейн, на тренировки, а также мама с приступами радикулита. Хорошо хоть, что нашла время и позвонила. А у Альбины теперь ничего нет. Ни отца, ни матери, ни мужа, ни детей, ни работы. Даже тетя Зина ее покинула! Остается только лечь на кровать и умереть!

Однако вместо этого Альбина побрела на кухню, где заставила себя съесть пару печений и выпить стакан холодного молока. Затем включила телевизор и стала смотреть какой-то старый французский фильм. И постепенно так увлеклась им, что грустные мысли сами собой куда-то испарились и больше ни разу в этот вечер не побеспокоили ее.

Когда фильм закончился и по экрану заскользили титры, она выключила телевизор, легла на кровать и почти сразу же уснула.

Южное солнце проникло в номер сквозь неплотно задернутые шторы, скользнуло по спинке кровати, спустилось на пол, где потерялось в пестроте коврового покрытия.

Кирилл открыл глаза и почувствовал, что к нему снова вернулись силы и хорошее настроение. Все, что случилось накануне в море, показалось дурным сном, о котором можно забыть и никогда больше не вспоминать.

На другой половине широкой, как поле для гольфа, кровати чуть слышно посапывала Оксана. На губах ее играла тихая улыбка, вероятно, ей снилось что-то очень приятное, радостное.

Стараясь не потревожить жену, Кирилл опустил ноги на пол, нашарил шлепанцы, накинул на плечи халат и, тихо ступая, отправился в ванную принимать душ. Впереди было целых девять дней беззаботного отдыха.