Кира Буренина - Свет в твоем окне

Мое воспитание было весьма своеобразным. Родители привыкли любить меня на расстоянии, а до четырнадцати лет меня опекали две бабушки — бабушка Лена и бабушка Оля. Бабушка Лена, на самом деле моя прабабушка, сохраняла до самой смерти ясный, трезвый ум, необыкновенную красоту и фрейлинский шифр, которым гордилась больше всего. Родом из обедневшего, но знатного дворянского семейства, выпускница Смольного, бабушка Лена рано вышла замуж за героического полковника, причем по взаимной и страстной любви, получила почетное звание фрейлины ее императорского величества и оставалась ею вплоть до рождения дочери. Прадедушка погиб во время Первой мировой войны, кроме дочери, у прабабушки никого не осталось, и она уехала в подмосковное имение. Непостижимо, но лихие тридцатые годы, сталинские репрессии обошли прабабушку стороной. Может, причиной тому была ее жизнь, посвященная детям, — до глубокой старости она руководила школой, где и учителя, и ученики с равным трепетом относились к ее знаниям, благородству души и несгибаемой воле. А может быть, моя бабушка, лихая комсомолка Олюшка, оградила свою мать от страшных сталинских лагерей. Настоящий красный дьяволенок, бабушка Оля свято верила в идеалы мировой революции, успела выйти замуж за отважного героя Гражданской войны, родить сына и потерять мужа в абсолютно мирное время — он умер от тифа. В Отечественную войну обе бабушки отдали все фамильные ценности на оборону, днями и ночами работали в госпитале сестрами милосердия. Они так и остались вдовами, замуж больше не вышли, сообща воспитывали моего отца, а потом меня. Я росла без сказок — рассказы бабушки Лены о быте дворянских семей, генеалогия основных дворянских родов открывали мне настоящую российскую историю. А бабушка Оля вместо колыбельных пела мне на ночь комсомольские песни, рассказывала о героях Гражданской войны, о великом светлом будущем, которое ожидает народы. Когда мне исполнилось четырнадцать лет, бабушки Лены не стало, и в нашем доме стало пусто. Бабушка Оля стала часто хворать, как-то съежилась, постарела, и из бескрайних песков какой-то пустыни были срочно вызваны мои родители-археологи. Тот факт, что у них незаметно выросла дочь, озадачил их невероятно, они как-то совсем перестали ориентироваться во времени и представляли меня все еще пятилетней крохой с большим белым бантом на голове. Разлучаться им не хотелось, но пришлось — теперь в экспедициях поочередно пропадали то мама, то отец. Зато когда кто-нибудь из них бывал рядом, о чем только не было переговорено! Мои родители словно старались наверстать упущенное время общения с матерью и дочерью и рассказывали, рассказывали… Загадочный мир древних курганов, этрусков и скифов прочно занял свое место в моем сердце, нимало не потеснив ни бесконечного почтения к царской фамилии и дореволюционному российскому укладу жизни, ни ностальгической любви к красным дьяволятам.

После смерти бабушки меня стали брать в экспедиции. Об археологической экспедиции нельзя рассказать — в ней надо побывать, подышать тем воздухом, порадоваться и погоревать вместе со всеми и набить огромные кровавые мозоли на руках.

А дальше — МГУ, археология. Бесконечно счастливые годы. Мне до сих пор снятся сны, навеянные впечатлениями от наших экспедиций: керамика раннеземельческих племен Средней Азии, украшенная простыми узорами розовой и красной краской по золотистому фону; удивительные находки, хранившиеся в днепровских курганах, — женские статуэтки, медная кухонная утварь…

Потом все исчезло, прекратили финансирование, закрыли темы. Родители нашли себя в снежной Карелии, а я осталась между небом и землей со смешной профессией «археолог» и недописанной диссертацией. Два языка, выученных еще в детстве, знание машинописи мне очень пригодились в новой жизни. Одна благословенная контора сменялась на другую, постепенно я превратилась в секретаршу Таечку. О моем археологическом прошлом никто не знал, да мне и самой с трудом верилось, что когда-то были экспедиции, настолько круто изменилась моя судьба. Да, недостойной оказалась я своих славных предков! Все они были Личностями с большой буквы, но, как говорится, в семье не без урода.

Нынешняя фирма оценила мои способности и усидчивость, повысив звание и оклад. Теперь я — специалист по реализации и обработке информации. Проще говоря, второй эшелон, следующий за победным первым, состоящим из моих более удачливых и более уверенных коллег, заключающих контракты, получающих за них премии. Мне же достаются отслеживание платежей, сверки технических спецификаций, ночные звонки в дальневосточные порты отгрузки и, конечно же, рекламации. Меня знают на всех предприятиях отрасли — начиная от уровня инженера отдела внешнеэкономических связей и ниже, в то время как мои «звездные» коллеги имеют дело с «генералами» — гендиректорами фирм и президентами…

Обеденный перерыв закончился, я нажала неприметную черную пипочку настольной лампы, и маленькое солнышко золотым кружком легло на заваленный факсами, записками и прочей бумажной дребеденью стол. Каждый день я прихожу к девяти, пишу письма, обзваниваю клиентов, перевожу факсы. Изредка до меня доносятся сведения о международных археологических экспедициях, снаряжаемых какими-то фондами и ассоциациями, где мелькают имена моих сокурсников, но это все так далеко. Золотая, звенящая романтическая пора прошла, и невидимый гигантский нож четко отсек территорию, в пределах которой мне допускается передвигаться… Мне двадцать восемь, я живу в центре Москвы, в двухкомнатной квартире. Моего заработка хватает на удовлетворение основных потребностей и некоторых прихотей. У родителей своя жизнь. Все мое прочее окружение отличается некой аморфностью, киселеобразностью, неуверенностью и противоречивостью — «скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты». Да и зачем обращаться к друзьям, когда тебе тяжело? Непременно услышишь в Ответ: «А кому сейчас легко?» Театры, музыка, книги — вот и все, что мне остается. Два года назад в моей жизни появился Максим — идеальный человек, за которого я бы хотела выйти замуж. Он спокоен, терпелив, очень сдержан и не зациклен на сексе. Но… женат. Стыдно признаться, чего я только не придумывала, чтобы почаще бывать с ним, — искала возможность общаться с ним по деловым вопросам, приписывала нашему знакомству давние кармические связи. Чувство долга не дает ему уйти из семьи, и это повергает меня в жуткую депрессию!

Поэтому в душе поселилась такая пустота, ощущение бесцельности проживаемых лет, что гулкость нашего колодца кажется единственным избавлением. Как по закону математики минус с минусом вместе дают плюс, так и мне кажется, что соединение двух пустот даст хоть какой-то результат. За мой черный сплин взялась коллега Инна — ей почему-то кажется, что я нуждаюсь в ее опеке, — звонит, вечно тащит меня куда-то с собой — то в театр, то на дачу. Сегодня Инна молча протянула мне визитную карточку, на которой изящной вязью были выведены имя и фамилия. Слово «психотерапевт» сразу бросилось в глаза.