Наталия Доманчук - Комон, стьюпид! или Африканское сафари для дуры

Я сразу оживилась, закинула ногу на ногу и, улыбнувшись, спросила:

— Надеюсь, их не меньше трех?

Мой новый знакомый сразу загрустил, опустил голову и тихо пробормотал:

— Ну что за народ пошел. Раньше боялись, уважали, а сейчас сразу три желания… А поговорить?

— Поговорить — всегда пожалуйста.

— Только сначала я должен выполнить твои три желания, да? — кривляясь, спросил мой собеседник.

— Нет. Я никуда не спешу. Можем сначала и поговорить. Как тебя зовут?

— Натаныч.

— Ну, а меня Саша. Расскажи, как живешь? И самое главное — где живешь. Кстати, поздно уже. Может, пойдем к тебе?

Натаныч посмотрел на меня с укором:

— Первый раз такую смелую вижу! У меня родители хвосты под джинсы не прячут! Не испугаешься?

— А они такие же симпатичные, как и ты? — спросила я и подмигнула.

Натаныч засмущался и отвернулся от меня. Потом опять повернулся и тихо сказал:

— У меня есть своя квартира. Правда, об этом никто не знает. Пойдем туда?

— Пойдем.

Мы встали со скамейки и направились в сторону центра города. Шли не спеша, пинали желтые листья, разговаривали, смеялись. Потом сели на трамвайчик и проехали пару остановок.

Квартира оказалась очень уютной, хоть и маленькой, однокомнатной.

Натаныч заварил чай. Мы говорили о жизни, о любви, о музыке. Мне было с ним очень легко, как с подругой или как с братом-ровесником. Ближе к полуночи он сказал:

— Ладно, говори, чего бы тебе хотелось?

Я вопросительно посмотрела на него.

— Ну, я имею в виду, какие твои три желания?

Почему-то мне совсем не хотелось об этом говорить: все-таки передо мной была не золотая рыбка, а молодой человек с рожками и спрятанным под джинсами хвостиком.

— А какова цена моих желаний?

Черт подошел к окну и повернулся ко мне спиной.

— Меня никто никогда об этом не спрашивал. А ведь условия действительно есть.

— Вот и я об этом. Говори, какие условия.

— Если ты попросишь исполнить все три желания, то цена слишком большая. Можешь потерять кого-то из близких или сама попадешь в аварию. Выбор огромный, но самое главное, что никто не знает, что же произойдет.

— И многие пользовались твоими услугами?

— Многие! Каждый день! Вот даже сейчас пришло десять эсэмэсок. Кто-то кого-то послал к черту. Если бы я не был занят — пошел бы им навстречу.

— И что, люди соглашаются на эти страшные условия, несмотря ни на что?

— Вообще-то ты первая, кто об этом спросил. Все почему-то думают, что если я могу исполнить желание, то просто обязан это сделать. Может, из миллиона только пара человек сказали спасибо, остальные приняли как должное.

— Ну тогда давай, рассказывай, какие еще есть условия.

— Слушай, у меня неприятности будут из-за тебя. Все ты хочешь знать… Зачем тебе вообще моя помощь? Неужели ты сама со своим мужем не справишься?

— У меня нет мужа. Это во-первых. Во-вторых, ты должен назвать мне все условия. И в-третьих, если ты их не знаешь — доставай книгу и изучай.

— А про книгу ты откуда знаешь? — удивился он.

— Ой, Натаныч, ну я ж не сегодня на свет белый вылупилась. Доставай, сказала.

— Поздно уже. Может, спать ляжем?

— Для тебя полночь — самое утро! Доставай!

Натаныч полез в кладовку и с верхней полки достал фолиант. На обложке была нарисована луна.

Букв в этой книге не было. Только одни иероглифы, сердечки, солнышки, монетки и закорючки.

— Ну давай, переводи, — приказала я.

— Короче, ты можешь попросить исполнить одно желание и сама себе придумать за него цену.

— Ты наличкой берешь или через банк надо?

Натаныч посмотрел на меня как на сумасшедшую:

— Ты совсем рехнулась? Зачем мне твои деньги? Я плюну, — он плюнул на пол, — и вот тебе, десять баксов, — на полу действительно появилась десятидолларовая купюра.

Я ее подняла, повертела в руках.

— Слушай, наплюй мне на квартиру, — попросила я.

— Это твое желание?

— Нет, это просьба. По дружбе. Ну что тебе, трудно?

Натаныч вздохнул, пожал плечами:

— У меня напряженка со слюной.

— Да ладно тебе! Ну не жадничай! Понимаешь, квартиру мы с моим муж… — тут я запнулась, — с другом покупали вместе, она двухкомнатная. Начнем делить — на годы затянется. А если ты мне подаришь… сколько мне надо, давай подсчитаем… Я думаю, тысяч пятьдесят зеленых хватит. А? Как полагаешь?

— Мне на пятьдесят тысяч всю ночь плеваться придется.

— А мы ведь и так спать не собирались. Ну поплюй, Натанчик, а я потом все тут приберу.

Натаныч вздохнул и плюнул в угол. Появилась стодолларовая купюра. Я подобрала ее, похвалила Натаныча и предложила:

— Ты пока тут поплюйся, а я пойду на кухню, посмотрю, что у тебя в холодильнике есть.

— Ничего у меня нет.

— Ну, может, кефирчик есть? Я бы оладушки испекла.

Натаныч смачно плюнул, и на полу появилась запечатанная пачка банкнот.

— Ничего себе! Сто штук по сто баксов. Еще пять раз так же — и дело сделано! — обрадовалась я.

— Да я тебе за оладушки двадцать раз по столько сделаю. Что тебе нужно? Кефир? С прошлой недели лежит в холодильнике. Иди, готовь оладушки, а я тебя не обижу.

Я зашла на кухню. Через полчаса вернулась в комнату с полной тарелкой оладий, Натаныч что-то сразу погрустнел, протянул мне кучу денег, взял один оладушек и подошел к окну.

— Ну что случилось? Невкусные? — спросила я.

— Вкусные. Только нам нельзя так с людьми откровенничать. Если кто узнает…

— Никто не узнает! Я никому не скажу. Ты тоже. Не переживай!

— Ладно. Ну только давай уже побыстрей. Загадывай свое желание и иди домой.

— Я вот подумала. Я совсем не красивая, правда?

Натаныч засмущался:

— Ну… да, вообще-то.

— Так вот! Я хочу быть очень красивой!!! Ну ты понял, да?

— Понял. Честно говоря, я думал, что ты умней.

— Ну если хочешь, можешь мне и мозгов наплевать. По-дружески.

Натаныч постучал по своим рожкам.

— Мозгами помочь не могу. Вернемся к твоему желанию. Какую цену за это даешь? Чем ты готова пожертвовать? Ты должна написать вот тут, расписаться, и желание исполнится.

Я написала свое желание и условие его исполнения и протянула Натанычу. Он опять почесал рожки:

— Я устал от тебя! Голова кругом! Объясни мне, как это понимать: «Я хочу быть очень красивой! Цена за это: пусть в зеркале я буду, какая есть».

— Я хочу, чтобы только другие люди видели мою красоту. А для себя я оставалась бы такой, какая есть.

— Мне очень трудно тебя понять, ну ладно, будет сделано! Сейчас скажу волшебное слово, и превратишься ты в красавицу.

Едва он это сказал, я почувствовала, что мое тело полегчало килограммов на десять; в носу защекотало, я скосила глаза и заметила, что нос заметно уменьшился, волосы закучерявились, я стала выше на десяток сантиметров и уже смотрела на Натаныча сверху.