Джилл Мэнселл - Соло

Но вот он сказал: наконец он это сказал — ясно и кратко — как раз за этим он и приехал, чтобы сказать то, что сказал. Теперь дело за Холли, эта молчаливая аудитория из одного человека должна как-то отреагировать.

Аудитория долго хлопала глазами и наконец проговорила:

— Чего-чего?

— Черт побери, Холли! Ты вообще меня слушала?

Она недоуменно на него посмотрела.

— Разумеется, я слушала. Но только в твоих словах не было никакого смысла. Может быть, ты попробуешь сказать снова, только помедленнее на этот раз…

Макс упал духом. Она действительно не шутит.

Он откинул со лба свои намокшие от пота темные волосы жестом, полным отчаяния. Это просто как русская рулетка, когда осталось только два выстрела.

— Послушай, я не прошу тебя выйти за меня замуж. Я просто говорю, что я бы хотел еще раз попробовать. Как следует попробовать. Холли, мне кажется, что я тебя люблю.

Снова молчание.

— Ну? — спросил он. Его белая рубашка прилипла к спине, и в пачке осталась всего одна сигарета. — Ну скажи что-нибудь, ради бога.

Теряя равновесие на табуретке, Холли вцепилась в край стойки бара.

— Я не совсем уверена, — проговорила она, — но, кажется, я сейчас упаду в обморок.

…………………………………………..

— Ты не должна плакать, — мягко заметил Эдам. Через окно спальни Холли он видел, как Макс грузит вещи Оливии и Тессы в ждущее на улице такси.

Холли, которая яростно распихивала свои вещи по разным чемоданам, остановилась и посмотрела на Эдама, когда он появился в дверях, и тут же начала шумно всхлипывать.

— Ведь этого ты всегда и хотела, — напомнил он ей. — Ты должна быть счастлива.

— Я сча… сча… счастлива, — прорыдала Холли. — Это самый счастливый де… день в моей жизни… ой, Эдам, ты был ко мне так добр, а я относилась к тебе так плохо… ты наверняка меня ненавидишь…

Холли беспомощно стояла посреди небольшой комнаты с охапкой одежды в руках, и Эдам подошел к ней.

— Глупышка, — сказал он ей с истинной добротой, — как я могу тебя ненавидеть?! И ты совсем не плохо ко мне относилась, просто ты не смогла полюбить меня.

— Я пыталась, — прохлюпала Холли, вытирая глаза смятой белой шелковой рубашкой. — Я жалею, что не смогла. — Все говорили мне, какой ты чудесный, но только…

— Это должно произойти само собой, заставить себя полюбить кого-то невозможно, — помог ей закончить фразу Эдам. Затем с широкой улыбкой он добавил: — Хотя Максу потребовалось много времени, чтобы разобраться в своих чувствах.

— Ты правда чудесный. — Слезы ее снова набирали скорость. Отбросив в сторону шелковую рубашку, Холли сказала: — Может быть, и хорошо, что у нас ничего не получилось. Ты слишком хорош для меня.

И вот она была уже в его объятьях, рыдала, уткнувшись в его грудь, и выла.

— Мы ведь останемся по-прежнему друзьями? Мы не потеряем связь… я хочу, чтобы мы всегда оставались друзьями.

— Мы всегда и были друзьями. — Эдам поцеловал ее в макушку, потом отлепил от себя, чтобы можно было хорошенько на нее посмотреть. Некоторое время назад, когда он понял, что Холли по-прежнему не отвечает ему взаимностью, он смирился с этим фактом со свойственными ему юмором и стоицизмом. — И что бы ты ни делала, дорогая, не трать времени на беспокойство обо мне. И если это не очень сильно подействует на твою самооценку, то я скажу, что я не собираюсь остаток жизни потратить на эмоциональную деградацию, от чувств не погублю свою жизнь, от чувств не загнусь.

— Ты еще встретишь кого-нибудь, я уверена, что встретишь, — сказала Холли убедительным тоном. — И из тебя получится самый замечательный муж в мире.

— Естественно, получится, — согласился Эдам со свойственной ему скромностью. Улыбнувшись ей, он добавил: — Если мне понадобится вдруг рекомендательное письмо, которое бы говорило об этом, я обещаю, что обращусь к тебе первой.

— Я дам тебе самые прекрасные рекомендации, — заявила с жаром Холли.

— Прекрасно. — Он поцеловал ее на прощание в мокрую щеку. Через ее плечо он мог видеть, что Макс и Тесса на улице ждут рядом с такси. — Э-э-э… а ты умеешь писать по-португальски?

Холли разинула рот от удивления, затем громко расхохоталась.

— Ах ты, хитрюга! Луиза?

Приняв вид оскорбленной невинности, Эдам сказал:

— Ну а что, ты думала, мы делали ночами последние несколько недель? Играли в игру, составляя из квадратиков разные слова на двух языках?

— Здесь просто сумасшедший дом, — сказал раздраженно Росс, когда мимо стойки администратора прошла шумная вереница танцующих под барабаны, которые опрокидывали за собой рождественские елки. — И где, черт побери, этот чертов Макс? Ты, кажется, сказала, что он вышел за подарками.

Было девять тридцать. Грейс, которая убегалась за день, поставила на место телефон и быстро взяла из рук Росса свой стакан с апельсиновым соком.

— Он скоро вернется. И, пожалуйста, не пей мой сок — в следующий раз я смогу налить его себе, может, только через несколько часов.

Росс, который уже попробовал, что у нее в стакане, поморщился.

— Фу, без водки. Я думал, что это только у меня нет рождественского настроения.

— Выше голову, — сказала Грейс, сочувственно улыбаясь. Она только что говорила с Максом, который звонил по мобильному, чтобы сказать ей, что они свернули с автострады номер четыре и будут дома через двадцать минут. — Отличная вечеринка. И сегодня сочельник, Росс. Попытайся хотя бы немного повеселиться. Или можешь хотя бы сделать вид, что тебе весело.

— Ха-ха-ха, — произнес он саркастически, собираясь с духом, чтобы снова войти в танцевальный зал. — Большое спасибо, ты мне очень помогла.

— Да не за что, — ответила Грейс, снова украдкой взглянув на часы. — Для этого и существуют дочери.

…………………………………………..

— Я волнуюсь, — сказала Тесса, когда они остановились у отеля. — Правда, волнуюсь. Боже мой. А что, если все это ужасная ошибка?

— Ну, в таком случае, — протянул Макс, — я думаю, что мне придется развернуться и посадить вас снова на тот же самолет.

— Не издевайся надо мной! — заныла Тесса. — Это так страшно. Посмотри, здесь стоят сотни машин — это значит, что тут снова вечеринка. А тебе прекрасно известно, что каждый раз, когда я прихожу на вечернику в этот отель, случается что-то ужасное.

— Ну, вообще-то, нет, — сказала Холли. — А как насчет первого раза? Тогда было не так уж ужасно.

— Ты хочешь сказать, тогда, когда я проснулась наутро и обнаружила, что лежу одна в кровати Росса? Он оставил пятьдесят фунтов и записку, чтобы я убиралась, но он не мог адресовать эту записку мне, потому что не знал, как меня зовут. — Тесса немного извратила факты, но это, во всяком случае, позволило подчеркнуть, что она имела в виду. Она чуть не прыснула со смеху, когда увидела выражение лица Холли. — Видишь? — заключила она с грустным упреком. — Я же сказала тебе, что это было ужасно.