Джилл Мэнселл - Соло

— Ты задержалась. Как работа?

— О, превосходно. — Грейс поцеловала мамину мягкую щеку. — Было, конечно, полно народу…

— В отелях в это время года всегда полно народу. Никак не могу понять, почему некоторым людям хочется провести Рождество не дома, а в отеле, но такие люди есть…

— Наверное, чтобы не делать всю тяжелую работу самим.

Грейс сняла пальто, взяла из вазы мандарин и уселась у ног матери, прислонившись спиной к креслу. Она села так, чтобы видеть телевизор и не смотреть матери в глаза.

От проницательного взгляда серых глаз Мэтти ничто не укроется, так что Грейс было проще говорить, не подвергаясь их безмолвному допросу. Она не хотела полностью себя выдавать.

— Возьми конфету. — Мэтти протянула ей на две трети пустую коробку. Много лет она кое-как пыталась придерживаться диеты, но в конце концов смирилась с тем, что десятый размер одежды и самоограничения не для нее. Теперь, когда ее фигура округлилась, она ела все, что захочется, и была довольна.

— Ну и как сегодня? Был какой-нибудь интересный посетитель?

— Тот нефтяной барон из Техаса дал мне пять фунтов на чай. Французский кинорежиссер, о котором я тебе говорила, пытался ущипнуть меня за попку, — рассказывала Грейс, мечтательно глядя в пространство. — В этот момент я как раз наливала коньячный соус, и половина оказалась в его бокале с вином. Когда я рассказала Россу, он ответил, что не надо волноваться, потому что все французы больны НТП, и что в следующий раз соус надо вылить прямо ему на голову.

— НТП?

— Непреодолимая Тяга Полапать. — Грейс улыбалась, вспоминая этот случай. — Потом Росс сказал, что, наверное, все-таки я сама виновата, так как к моей попке руки так и тянутся.

Мэтти поверх своей чашки с кофе строго посмотрела на затылок своей дочери.

— Надеюсь, хотя бы он сумел удержать свои руки.

— Мама! — воскликнула обиженная Грейс. — Он же управляющий. У него в этот вечер хватало и своих проблем. Он привел в отель новую подружку, а его любовница, Антония Сеймур-Смит, тоже там была со своим мужем Ричардом. Ну и Антония, должно быть, очень сильно приревновала, так как она подошла прямо к его новой подружке и рассказала ей — прямо при Россе и при гостях — все о своих с Россом отношениях.

«Некоторые люди никогда не меняются», — подумала Мэтти. Вслух же сказала:

— И что случилось дальше?

— Всего я не слышала, так как стояла далеко. Новая подружка почти ничего не сказала, а Росс оттащил Антонию в бар, всучил ее Ричарду и сказал, что жена его пьяна и ей пора ехать домой. Естественно, Антония не могла спорить, Ричард ведь не знает об их романе, так что ей пришлось молчать. Они уехали, а через пять минут подружка Росса ушла с Максом. С ними пошла и Холли, одна из администраторов.

— Прямо как в сериале, — заметила Мэтти. — Росс был зол?

— Разошелся, как черт. — Судя по тону, Грейс была явно довольна. — Он пытался остановить подружку и не дать ей уехать, но она с ним даже разговаривать не стала. А на Антонию он так разозлился, что больше ему не захочется…

— М-да. Какая у некоторых сложная жизнь. — Мэтти почувствовала, что на сегодня ей хватит рассказов про Росса Монагана. — Ну вот, этот хороший фильм кончился. Не собираешься что-нибудь съесть перед сном? Хочешь запеченный окорок с солеными огурцами?

«Снег такой красивый, — думала Тесса, — вот только зачем ему обязательно нужно быть таким холодным?»

Потирая друг о друга руки в перчатках и дуя на запястья, она смотрела на узкую дорогу с высокими сугробами по бокам, которая больше подходила для бобслея, а не для езды на велосипеде. Но, к сожалению, велосипед был единственным доступным Тессе средством передвижения.

Ей бы только протащить его по этой улице. «Как только окажусь на шоссе, — успокаивала она себя, — все будет нормально». Да и до центра Бата на велосипеде добраться намного проще, чем идти туда пешком или ждать пригородного автобуса, который может и не прийти.

Тесса с удовольствием обнаружила, что была права. Тащить велосипед под гору было не очень трудно, а когда она добралась до перекрестка, то увидела, что шоссе щедро посыпано песком. Снег здесь превратился в грязную слякоть, и хотя дорога сейчас и менее живописна, зато по ней гораздо проще проехать. Пальцы на ногах замерзли, дыхание материализовывалось молочными облачками. Тесса перекинула ногу через раму и осторожно влилась в поток транспорта.

Не прошло и двух минут, как велосипед, смятый и искореженный почти до неузнаваемости, полетел в кювет. Тягач с прицепом, без повреждений, проехал еще ярдов двадцать и остановился.

Водитель грузовика, когда понял, что его заносит, едва успел посигналить. Тесса оглянулась, увидела за спиной монстра, почувствовала, как хромированный бампер касается ее заднего колеса, и прыгнула на заснеженную обочину слева.

Позднее, когда к Тессе вернулось чувство юмора, она нашла забавным, что едва избежала смерти под колесами машины, везущей несколько тысяч банок с собачьим кормом. И еще не известно, кто из них сильнее потрясен: она или водитель тягача.

— Черт, — прохрипел шофер, который был весь белый и трясся. — Я уж думал, ты под колесами. Ты в порядке? Меня занесло. Черт.

Приземлилась Тесса довольно мягко, хотя было немного холодновато. Водитель протянул ей руку, и она, поднявшись на ноги, кивнула и попыталась улыбнуться.

— Кажется, в порядке. Во всяком случае, ничего не сломано. И не беспокойтесь, вы не виноваты.

Тесса подумала, не стоит ли ей пойти к врачу. Когда такие происшествия случаются в телесериалах, то беременная женщина неизбежно падает, хватается за живот и вопит: «Господи, мой ребенок!»

А тут она чувствовала себя совершенно нормально.

— Велосипед, кажется, немного помялся, — заметила она, засунув руки в карманы своих старых джинсов и начав дрожать. — Далеко я на нем, наверное, не уеду. Если бы вы подбросили меня до дома моей подруги, я была бы вам очень благодарна.

Тягач с прицепом не прошел бы по узкой, заваленной снегом улочке, ведущей к домику, где она жила, а Холли сможет потом отвезти ее домой.

— Конечно, подброшу. Давай поддержу. Черт, думал, что переехал тебя. Так меня напугала.

…………………………………………..

Казалось, что Тесса хочет лишь одного: продолжать жить по-своему, и Холи, хотя и твердо убежденная в том, что ее подруга свихнулась, до этого момента была готова во всем ей потакать.

Но уже само спокойствие, с каким Тесса рассказывала о происшествии, которое могло закончиться трагически, если не фатально, неимоверно взбесило Холли.

И когда ближе к вечеру Холли приехала в «Мызу», увидела у стойки администратора Росса, поглощенного далеко не деловой беседой с дующей губки шведкой, подружкой одного известного рок-музыканта, остановившегося в отеле, злость ее превзошла все границы. Она посмотрела на Росса, на его серый костюм, который стоил наверняка не одну сотню фунтов, серо-зеленую полосатую рубашку и начищенные до режущего глаз блеска итальянские ботинки, на его загар, который абсолютно не соответствовал сезону, на дорогущую «небрежную» прическу и на кожаный, цвета буковых листьев плащ шведки длиной чуть не до пола, и ее охватило острое чувство несправедливости. Холли никогда бы не назвала себя социалисткой, но в этот момент ей нестерпимо захотелось лишить Росса его беззаботного образа жизни, отнять у него привилегии и отдать его богатство тем, кто нуждается в нем и заслуживает его больше.