Джилл Мэнселл - Соло

Но забыть о том, что Холли находится здесь, было просто невозможно. Сквозь привычный запах масляных красок Тессы пробивалась липкая вонь духов. Явно дорогой наряд Холли был просто воплотившимся наяву ночным кошмаром — Доминик никогда не был поклонником Кандинского [15] Кандинский Василий Васильевич (1866–1944) — русский живописец и график, один из основоположников абстрактного искусства, автор экспрессивных, динамичных композиций, построенных на сочетании красочных пятен и ломаных линий. и не считал, что его работы становятся лучше, когда их переносят на шелковые покрывала из ткани джерсе́. Макияж тоже был грубым — он, наверное, в темноте светился — и голос Холли, хорошо поставленный и уверенный, был слишком громким для этого помещения.

Холли принадлежала к тому типу женщин, которым он за неимоверную цену продавал свои скульптуры, и это был исключительно бизнес. У него никогда не было нужды близко сходиться с ними. И сейчас Доминик понял, как мудро он поступал, что по своей воле не делал этого.

— С удовольствием, — говорила Тесса, зажав в зубах кисточку, отчего голос у нее был как у плохого чревовещателя. Она посмотрела на Доминика, который не обращал на нее внимания, и добавила:

— Ведь правда?

— Что с удовольствием?

— Холли пригласила нас сегодня к себе на ужин. Тебе понравится — она превосходно готовит.

— Нет, — заявил Доминик прямо. — Извини, но не могу.

— Это почему же? — взвыла глубоко оскорбленная Холли. Она тут старается изо всех сил, предлагает угостить их китайскими блюдами, которые готовить надо несколько часов, а этот невозможно грубый красавец даже не сподобится придумать правдоподобную причину для отказа.

— Потому что не хочу. — Эгоист от рождения, Доминик никогда не трудился придумывать предлоги. — Лучше останусь здесь. Можно? — прибавил он с нескрываемым сарказмом.

— Не только можно, — быстро перебила его Тесса, вытерла кисти тряпкой и швырнула их Доминику на колени, — а нужно. Ты, эгоистичная свинья, можешь оставаться здесь. Промой кисти и держи свои руки подальше от моих картин. Я на весь вечер ухожу к Холли. И, надеюсь, ты один скверно проведешь время.

Желтые лампы мягко освещали бассейн и тропические растения, выгодно подчеркивая загорелое тело Антонии и создавая атмосферу декаданса, которая соответствовала ее настроению.

Откинув волосы с лица назад и пригладив их руками, Антония одним движением выбралась из бассейна, посмотрела на часы и увидела, что уже почти десять. Если Росс собирается вечером плавать, — что он делал по вечерам довольно часто, — то будет здесь с минуты на минуту, а она ведь не виделась с ним уже несколько недель.

И это были определенно неприятные недели. Пораженная тем, как сильно ей не хватает Росса, Антония сперва решила, что ей нужно разнообразие, чтобы выкинуть его из головы. Она, как сумасшедшая, принялась флиртовать с одним приехавшим из Швейцарии банкиром, познакомившись с ним на скучном обеде, который давали еще более скучные деловые партнеры Ричарда. Вначале этот симпатичный банкир с готовностью ответил ей, так что она уже была уверена в успехе, но следующий день стал чистым кошмаром. Они договорилась встретиться в одном интимном ресторане. Антония несколько часов готовилась к встрече и насочиняла Ричарду целую кучу небылиц, чтобы вырваться из дома. Она пришла, а у этого сосунка не хватило даже храбрости самому отказать ей — он передал записку через метрдотеля.

Банкир писал, что просит прощения и что он передумал. Антония очень привлекательная женщина, но только он понял, что любит свою жену и не желает испортить ее будущее ради минутного удовольствия.

«Ну и прекрасно, — злобно подумала Антония, — потеряла я немного».

Однако отказ задел ее гордость, и поскольку никакие заботы не занимали ее голову, Антония стала все чаще думать о Россе. Наконец, после долгих пустых недель, проведенных вне «Мызы», она решила, что просто должна с ним встретиться. Она извинится за свое поведение в Рождество. Она напомнит Россу о том — словно он мог позабыть! — чего он лишается. И после этого они возобновят свои давние непринужденные отношения, будут понимать друг друга и дарить друг другу наслаждение.

…………………………………………..

Тоска ударила Доминика, словно кувалда. Немного стыдясь своего недавнего поведения, — правда, скорее из-за того, что расстроил Тессу, а не из-за того, что обидел эту омерзительную Холли, — он промыл кисти, которыми Тесса в него швырнула, и даже сполоснул целую пирамиду чашек, из которых весь день пил кофе.

После этого Доминик сел и приготовился спокойно провести вечер перед камином с альбомом и угольным карандашом в руках, и тут его без всякой причины обуяла тоска. «Это Тесса, — подумал Доминик угрюмо, — наслала ее на меня». Ему надо выбраться из дому, куда-нибудь пойти… что-нибудь сделать… а так как будущая бывшая жена, чтобы хоть как-то насолить ему, забрала у него мобильник, он почувствовал себя пойманным в ловушку.

…………………………………………..

Менее чем через полчаса Доминик уже взбирался на высокий табурет, прислонял костыли к стойке бара и на радостях заказывал себе коньяк. Даже его жена не подозревала, как ловко он управляется с костылями, однако все равно путешествие до конца улочки было сопряжено с некоторым риском, не считая того, что он мог просто замерзнуть. Но Доминик верно рассчитал, что почти каждый остановится и предложит подвезти столь очевидно недееспособного молодого человека, и почти каждый — в виде старого, уже отошедшего от дел овцевода — именно так и сделал: подвез Доминика прямо к освещенному парадному подъезду отеля «Мыза Чаррингтон».

«То, что ты инвалид, — уяснил для себя Доминик, — дает некоторые преимущества».

Например, гораздо проще завязать беседу. Куда бы он ни пошел, его всюду спрашивали, как его угораздило сломать ногу, и, чтобы порадовать интересующихся, Доминик напридумывал всяких оригинальных историй.

— Ну и как это произошло? — в самый нужный момент спросил мужчина, сидевший на соседнем барном стуле. Ему было за сорок, усталые глаза, очки в стальной оправе, вид утратившего вкус к жизни человека — он явно нуждался в том, чтобы его развлекли, так что Доминик незамедлительно начал рассказ. В этой версии истории были задействованы: легкий самолет, пилот с больным сердцем, вынужденная посадка на воду в Средиземном море, тридцать шесть часов качки без еды и питья и кружащий вокруг плавник акулы в качестве единственного компаньона.

— С тех пор я наверстываю упущенное, — сказал он в завершение и поднял свой пустой стакан, надеясь, что сосед, увлеченный рассказом, поймет намек и угостит его.