Марианн Кейс - Люси Салливан выходит замуж

— Да Гарри с Уинстоном и мухи не обидят.

— Меня не волнует то, что Гарри и Уинстон делают с насекомыми, — сказал Гас, весь воплощенное негодование. — Но я был уверен, что они убьют меня.

— Но не убили же? — спросила я.

— Кажется, нет. — Гас вдруг расслабился. — Ты права. — Он ухмыльнулся. — Господи, я думал, что ты перестанешь разговаривать со мной. Мне так стыдно…

— Тебе стыдно! — фыркнула я.

И я рассмеялась, и он рассмеялся тоже, и я поняла, что мы только что пережили происшествие, о котором будем рассказывать внукам («дедушка, дедушка, расскажи нам о том, как тебя выгнали с бабушкиной работы…»). Да, так создается история.

— Надеюсь, у тебя не будет проблем из-за меня? — снова забеспокоился Гас. — Тебя не уволят?

— Нет, не уволят.

— Точно?

— Точно.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что мне никогда не везет.

Мы посмеялись над этим немного.

— Пойдем, — сказал Гас, взял меня под руку и вывел на улицу. — Я хочу отвести тебя в какое-нибудь хорошее место и потратить на тебя кучу денег.

Это был замечательный вечер.

Сначала он привел меня в паб и купил мне выпить. И даже заплатил за это. Дернувшись за столик с выпивкой, он сел рядом со мной, порылся в своей сумке и выудил оттуда букетик цветов. Цветы смялись и увяли, но все равно было похоже, что Гас купил их в магазине, а не сорвал на чьей-то клумбе, поэтому я была польщена.

— Спасибо, Гас, — сказала я. — Какие красивые! — Потрепанные цветы тоже могут быть красивыми. — Но зачем ты? Не нужно было этого делать, Гас!

— Конечно, нужно, Люси, — возразил он. — Конечно, такой чудесной девушке, как ты, обязательно нужно дарить цветы.

Он улыбнулся мне так славно, что сердце мое подпрыгнуло, душу затопило счастье, и все стало хорошо. Как же я была рада, что не убежала от него через задний ход.

— Это еще не все, — продолжал Гас. Он снова запустил руку в свою сумку и, словно Санта-Клаус из мешка, достал оттуда нечто, завернутое в бумагу с младенцами, аистами и сосками.

— Ой! Люси, извини, я не заметил в магазине, что это бумага для новорожденных.

— О-о… Ничего страшного, — успокоила я его и сорвала неуместную обертку. Внутри обнаружилась коробка шоколадных конфет.

— Спасибо, — восхитилась я тем, что он затратит столько усилий ради меня.

— И это еще не все, — провозгласил Гас и снова нырнул в свою сумку.

Я была совершенно очарована тем, что Гас создавал этот дождь из подарков, строго следуя нашему разговору в пиццерии в воскресенье вечером. Но если на этот раз он вытащит мини-пылесос для диванов, то я определенно умру со смеха. Наконец передо мной появилась маленькая коробочка, упакованная все в ту же бумагу с аистами. Размером она была со спичечный коробок, значит, мини-пылесос отменялся. А жаль. Мередия была бы потрясена.

— Я не мог купить тебе шубу за один раз, — пояснил Гас. — Поэтому я начал приобретать ее по частям. Открывай! — расхохотался он, когда я непонимающе уставилась на него.

Я открыла, и внутри оказался меховой брелок для ключа. Как мило! Гас помнил о шубе!

— Пусть меха всегда будут с тобой, — пожелал он мне. — Я думаю, это норка. Или даже соболь. Но ты не волнуйся, я знаю, что некоторые люди очень расстраиваются, когда зверушек убивают из-за их меха (сам-то я фермерский парень, и меня не смущают подобные вопросы, но я понимаю, что у других людей могут быть другие взгляды), поэтому при покупке я удостоверился, что ни один зверек не пострадал при изготовлении этого брелока.

— Понятно.

Это значило, что брелок сделан не из норки и не из соболя… Но зато можно было не опасаться нападок активистов движения за права животных и их ведер с красками.

— Огромное тебе спасибо, Гас, — сказала я, переполняемая чувствами. — Спасибо за все эти славные подарки.

— Пожалуйста, Люси. — После чего он многозначительно подмигнул мне: — Кто знает, может, и это еще не все! Не забывай, что вечер еще только начинается! — ухмыльнулся он.

— Э-э… да, — промямлила я, вспыхнув. Что, если это произойдет именно сегодня вечером? Скромность побудила меня срочно сменить тему разговора. — Скажи, а что ты делал в кресле мистера Балфора?

— Я там сидел, — сообщил Гас. — Просто сидел, а вовсе не осквернял священный алтарь.

— Но мистер Балфор — наш исполнительный директор! — попыталась я объяснить причины столь резкого поведения наших вахтеров.

— Ну и что? — пожал плечами Гас. — Я сидел в обычном кресле, а мистер Балфор, кем бы он ни был, всего лишь человек. Я решительно не могу понять, из-за чего поднялся такой шум. Хотел бы я работать у вас вахтером: заниматься такими пустяками!

Мне показалось, что Гас абсолютно прав. Он смотрел на вещи гораздо проще, чем я.

— Послать бы этих двух парней на месяц в Боснию, а после их возвращения посмотреть, как их будет волновать сохранность кресла мистера Балфора, — добавил Гас. — А заодно послать туда и мистера Балфора. Так, Люси, а теперь допивай. Мы двигаемся дальше — я собираюсь накормить тебя ужином.

— Гас, я не могу позволить тебе потратить все пособие на меня, — заныла я. — Просто не могу. Я буду чувствовать себя ужасно виноватой.

— Люси, угомонись. Ты съешь свой ужин, а я заплачу за него, и больше здесь не о чем говорить.

— Нет, Гас, правда, не надо. Ты и так купил мне столько подарков и угостил выпивкой. Разреши мне хотя бы заплатить за ужин, пожалуйста.

— Нет, Люси. И слышать об этом не желаю.

— Я настаиваю, Гас, решительно настаиваю.

— Настаивай, сколько душе твоей угодно, Люси, — парировал Гас. — Но этим ты ничего не добьешься.

— Все, Гас, — сказала я твердо. — Я плачу, и хватит об этом.

— Но, Люси…

— Нет, заявила я. — И хватит об этом.

— Ну, раз ты так решила, — неохотно согласился он наконец.

— Да, я так решила. Куда бы ты хотел пойти?

— Куда угодно, Люси, я непритязателен. Главное, чтобы там была еда, и я с удовольствием поем…

— Хорошо, — обрадовалась я. Перед нами лежало море вариантов отлично поужинать. Здесь неподалеку я знала один малайзийский ресторанчик…

— …особенно, если там подают пиццу, — продолжал Гас. — Пицца — мое любимое блюдо.

— О-о, — протянула я, призывая свое воображение из Юго-Восточной Азии обратно («возвращайся на базу, планы изменились»). — Значит, пицца.

А дальше все было замечательно. Мы говорили без умолку, наперебой рассказывая друг другу о себе, захлебываясь словами от энтузиазма и восторга. Каждое второе предложение мы начинали словами: «Точно, я думаю совершенно так же», или «Невероятно, я бы поступил (поступила) точно так же», или «Не могу не согласиться с тобой».

Гас поведал мне о своих музыкальных пристрастиях, о том, на каких инструментах он мог играть, и о том, что он сочинял.