Ирина Меркина - Всё как есть

Спорт, фитнес — чтобы заниматься этим регулярно, у меня нет времени. А еще я слишком много нахожусь за рулем, скрючившись в «ситроенчике». Но с этим ничего не поделаешь, разве что всем городом перейти на велосипеды, как в Китае.

Легко и весело сидеть на диете за компанию или из дочерних чувств. А если это всерьез…

Впрочем, какой серьез может быть первого апреля? Наверное, одежда решила надо мной посмеяться.

Так я попыталась исправить себе настроение и полезла в интернет за панацеей. Если удастся сейчас ударными темпами сбросить несколько килограммов, то есть надежда, что они заблудятся и больше не вернутся.

Наши сети притащили целый ворох рецептов, из которых наиболее реальным мне показался суп из капусты и сельдерея, или, как его назвали некоторые сайты, боннский суп. Вдохновившись простотой исполнения, а также режимом питания — вполне «с человеческим лицом», я отправилась в круглосуточный супер за недостающими продуктами, весело напевая: «Сходим в супер, сварим супчик». Предварительно звякнула Алене и сказала, что буду сегодня после трех — в час у меня встреча с дилерами. Пускай девушки учатся работать сами, не маленькие, не могу же я похоронить себя во цвете лет за прилавком собственного магазина.

Но к трем я уже летела туда, как на крыльях, — соскучилась. «Теремок» — это мой настоящий дом. Я должна забегать туда хоть на одну минутку в день.

А тут меня к тому же ждали очень дорогие покупатели — мама и ее писатель! Ну и ну! Они уже по магазинам вместе ходят?

Нюша млела, разглядывая знаменитость на расстоянии вытянутой руки, и без умолку трещала, рассказывая о чудесных свойствах наших талисманчиков. Мэтр был, как всегда, вальяжен и покровительственно улыбался. Мама просто сияла, словно внутри нее зажгли какой-то огонек. Но вглядевшись в ее грустные синие глаза, я поняла, что это вечный огонь — память о любви, которая никогда не вернется и не повторится.

После долгих рассусоливаний писатель купил маме маленького нефритового снегиря, и они пошли пить кофе в какую-то модную кофейню. Кофе мама, конечно, пить не будет, но это неважно, главное — у нее началась своя, причем довольно энергичная светская жизнь.

К вечеру приехали Славка с Брянским — смотреть мой магазин и отбирать талисманы. За отсутствием (пока) других спонсоров, в лотерее должны были разыгрываться мои игрушки.

Теперь настала моя очередь краснеть и давиться едой на глазах у Брянского. Я как раз присела в кладовке хлебнуть капустного супчику, который принесла с собой в термосе. Когда Нюша появилась в дверях с квадратными глазами и новостью: «Там с телевидения!..», мне пришлось торопливо выливать суп обратно в термос. Конечно, сгоряча я плеснула мимо и вышла к гостям с наспех вытертыми руками, воняющими капустой и сельдереем.

Гости оказались так любезны, что ничего не заметили.

Нюша была на вершине блаженства: сначала знаменитый писатель, потом «с телевидения»! Она так старалась показать товар лицом, что я почувствовала нечто похожее на ревность: а вдруг ее, а не меня возьмут вести «Шар удачи»? Тем более, что у меня теперь сложности с одеждой «светлых тонов».

Брянский сразу сделал стойку на черепаху и захотел взять ее в студию, но я отказалась: Донателло должен всегда оставаться в магазине!

— Донателло? — вытаращил глаза мой продюсер, а редактор невежливо заржал. Черепаху так назвал мой младший брат, объяснила я, и они, наверное, подумали, что брату лет восемь. Ну и пускай.

— Катериночка, пойдем посидим где-нибудь, — сказал Славка, когда они разобрались с талисманами. Брянский молчал, видимо, готовясь пробормотать что-то вроде: «А я, извините, спешу…»

Какое там посидим! Мне бы супчик доесть, чтобы ничего больше не хотелось.

— Иди, Катя, — сказала Нюша. — Все тут будет в порядке, не волнуйся.

По ней было видно, что если бы эти прекрасные телевизионные рыцари позвали с собой ее, она бы побежала в ту же минуту и посидеть, и полежать, и все, что скажут. Никогда не думала, что легкомысленный кузнечик Черепанов, которого я знала как облупленного, и толстый смешной Володя Брянский могут так действовать на девушек только потому, что за ними стоит магическое слово «телевидение». Никаких других причин для успеха я не видела.

— Да нет, Славочка, — ответила я, — в другой раз, слишком много дел.

Мне показалось, что Брянский вздохнул с облегчением. Можно подумать, его кто-то заставлял идти со мной «где-то посидеть». Как мы будем вместе работать при такой взаимной идиосинкразии? И за что он меня не любит? Я же не виновата, что я красивая и все еще немного стройная, а он толстый и неприятный. Это мне положено воротить нос, а не ему!

Пара возвращений покупателей: «А ваш колокольчик оказался с дыркой, разве не видите, вот здесь, ха-ха-ха, с первым апреля!» — и этот противный день наконец закончился. За ним пришли другие, не противные, а просто ужасные. У нас начались съемки передачи.

По замыслу великого продюсера Брянского мы приглашали в студию людей, которых можно было назвать удачливыми, и я расспрашивала, как они дошли до жизни такой. Типичное ток-шоу, но Брянский, который в данном проекте выступал также в качестве режиссера, решил его несколько оживить. Поэтому сидели мы не на стульях и не в креслах, а на разноцветных шарах и кубиках. Эти штуки были сделаны из какого-то упругого материала и слегка продавливались под попой.

Моим местом был оранжевый шар («Девочка на шаре» — в первый же день назвал меня Славка, а Брянский почему-то покраснел). Ноги едва касались пола, и по ходу передачи я могла раскачиваться взад-вперед, что только приветствовалось. «Зритель будет пялиться на твои коленки и не заметит, что ты ляпнула, — пояснил циничный Черепанов. — А шлепнуться не бойся — вырежем».

Поначалу вырезать приходилось много. Я добросовестно сочиняла и учила свои реплики, довольно удачно импровизировала, но совершенно не умела вести себя в кадре — поворачивалась к камере спиной, загораживала гостя, оглядывалась на режиссера. Самым сложным делом оказалась лотерея. Она была беспроигрышной: я вывозила из-за кулис барабан с шариками, гости по очереди вытягивали номер и получали из моих рук выигранный талисман на счастье. Эти простые движения, которые в жизни каждый делает не задумываясь, на съемках выходили у меня косолапыми, уродливыми и слишком скованными. Брянский однажды не сдержался и накричал на меня, обозвав коровой.

Корова так корова, не очень-то и хотелось. Я выскочила из павильона и побежала в туалет, чтобы никто не видел, как я плачу из-за какого-то урода. Собственно, надо было повернуться и уйти, но мои куртка и сумка были в кабинете продюсера, а кабинет заперт, а ключ у Брянского, а яйцо в утке, а утка в зайце…