Лаура Вульф - Дневник безумной мамаши

Стивен.Ладно, только куда он их наденет? Сейчас же середина зимы, холодно.

Я хотела напомнить, что зимой на снегу свет слепит глаза, особенно если катаешься на лыжах. А я точно знаю, что Эдди обожает кататься на лыжах. И к очкам даже прилагается специальная лыжная резиночка, которая лежит в футляре. Но решила вообще закрыть тему. Стивен устроил бурю в стакане воды, а я слишком устала, чтобы с ним ругаться. И потом, изо рта у него убийственно воняет кебабом, который он ел на ланч. Того и гляди, меня стошнит.

Так что я сделала заметку: приготовить Стивену еще какой-нибудь рождественский подарок кроме годовой подписки на «Спортс иллюстрейтед».

Сегодня обедала с Анитой. Я нарочно избегала разговоров о детях, но она сама почти сразу же о них заговорила. Прикидывает, повторить ли попытку в следующем месяце или подождать.

Я.Послушай, я тут думала… Ты решилась на такое в одиночку… По-моему, это не очень хорошая мысль.

Анита.Я считала, ты поддерживаешь мое решение.

Я.Поддерживаю. Я поддерживаю тебя. Но ты моя лучшая подруга, и я должна быть с тобой честной. Вынашивать ребенка нелегко. А воспитывать его в тысячу раз труднее. Тем более в одиночку.

Анита.Значит, тебе кажется, что нехорошо заводить ребенка без мужчины?

Я.Нет. Просто я считаю, что быть хорошей матерью очень трудно, даже если тебе кто-то помогает.

Анита.Ты сомневаешься, что из меня выйдет хорошая мать?

Я.Этого я не говорила. Господи, да я сама понятия не имею, как стать хорошей матерью!

Анита.Вот именно.

Тут она встала и вышла из кофейни, оставив меня в полной растерянности. А правда, что значит быть хорошей матерью? И стоило ли мне заводить этот честный разговор с Анитой?

Одно я знаю точно: теперь она со мной не разговаривает.

Просмотрев несколько сайтов в Интернете, выяснила, что детские вещи стоят невероятно дорого. На одних подгузниках разориться можно! Откуда только у людей берутся такие деньги? О родах вообще молчу. Конечно, у нас есть страховка, но страховка с франшизой, и, если верить тому, что написано в контракте маленькими буковками, она покрывает не все процедуры, возможные при родах. Значит, нас ждут счета. И дополнительные расходы, бьющие по карману…

И раз уж мы заговорили о расходах, скажите на милость: с чего электрический молокоотсос стоит немереных денег? Да за такую сумму я могла бы нанять кормилицу для моего ребенка. И для мужа! Уму непостижимо.

Именно поэтому в моем списке дел значатся пункты 46–49, связанные с вечеринкой в честь будущей мамы. Меня всегда смущали приемы, списки подарков и прочие тонко завуалированные попытки выудить подношения у друзей и любимых родственников. И все же я понимаю, как полезны они могут быть, учитывая, во что нам обойдется будущий ребенок. Так что я решила не конфузиться и поступать как все.

Однако вот незадача: Мэнди ощеривается, стоит произнести слово «ребенок», а Анита вообще со мной не разговаривает. Как же я устрою вечеринку в честь будущей мамы? А никак.

Не могу уснуть. Сердце колотится, и, по-моему, у меня жар. Что-то не так. Обратилась за советом к «Моему ребенку»: какое лекарство принять, если аспирин будущим мамам противопоказан? И обнаружила страшную вещь. Отыскав в указателе слово «жар», я наткнулась на описание хориоамнионита, инфекции беременных. Симптомы включают высокую температуру и учащенное сердцебиение. А иногда симптомов и вовсе нет. Значит, не исключено, что я, сама того не подозревая, больна этим хориоамнионитом уже долгие месяцы!

Я сразу же разбудила Стивена и объяснила ситуацию. Прочитав главу из «Моего ребенка», он тоже пришел в ужас. Мы не знали, что делать, и наконец решили ехать в больницу.

Когда мы туда прибыли, сердце частило так, что наверняка все в приемном покое его слышали. Набросившись на врача, который только что начал обход, Стивен потребовал, чтобы меня немедленно осмотрели. Меня положили на койку, и мы томились еще полтора часа. Судя по всему, в первую очередь здесь осматривают людей с оторванными конечностями и остановкой пульса, а не беременных женщин, рискующих потерять ребенка!

Наконец доктор явилась, а у меня началась истерика. Ожидание лишь усилило беспокойство. Я объяснила, что страдаю страшной болезнью — даже название не выговоришь. И я написала название на бумажке. Следующие сорок минут доктор мерила мне температуру, слушала сердцебиение и задавала разнообразные вопросы.

Врач.Когда вы в последний раз были у гинеколога?

Я.Неделю назад.

Врач.В анализе крови не было отклонений? Повышенного содержания лейкоцитов?

Я.Нет. Ничего такого не было. Никогда.

(К чему она клонит? В «Моем ребенке» ни слова не сказано о повышенном содержании лейкоцитов!)

Врач(почесав затылок и захлопывая папку). У вас все в порядке. (Что?!) Температура тридцать семь и три. При хориоамнионите она выше. Сердечный ритм стабильный. Дискомфорт, который вы ощущали, вероятно, вызван газами. И если анализ крови не показал повышенного содержания лейкоцитов, значит, у вас нет и хориоамнионита.

Только подумайте: могло произойти ужасное, но благодаря «Моему ребенку» меня осмотрели и объявили здоровой. Я обрадовалась, испытала облегчение. Стивен же был измучен, раздосадован и заснул в такси по дороге домой.

Сообразив, что «Сад Лорен» не для меня, решила после работы завернуть в «Сбалансированное дыхание». К несчастью, даже это место становится невыносимым.

Сегодня Пиппа заставила нас тянуть «сат нам» целых двадцать минут. И я до сих пор не знаю, что это означает. По ее словам, «сат нам» должен уравновесить нас и сфокусировать наши переживания — особенно во время естественных родов. Какая-то наркотическая мантра. Наверное, поэтому и надо тянуть ее так долго. Ведь, если верить «Моему ребенку», схватки могут продолжаться несколько дней. Не знаю, возможно, кого-то «сат нам» и расслабляет. Возможно, этот кто-то даже черпает энергию из космоса. Лично я впадаю в кататонию. Может, так и надо?

Но вот беда: человек моего склада не может спокойно сидеть и бесконечно тянуть одно и то же. Тем более с закрытыми глазами. Поэтому я стала сквозь полусомкнутые веки подглядывать, как там остальные: тоже косятся на часы и ломают голову, когда закончится вся эта тягомотина? Но нет. Они сидели рядком неподвижно и тянули свою волынку.

Cam нам. .. Cam нам …

И знаете, что тревожит меня больше всего? У меня теперь здесь самый огромный живот.