Лидия Лукьяненко - Все для тебя

Максим негодяй! Если он так любит ее, пусть и решает все за нее. Пусть говорит сам Борьке, а ее просто заберет, увезет, украдет, как горцы. Но нет, так нельзя. Если честно, то и она не позволила бы. И он знает это. Сильная женщина должна решать все сама. Издержки эмансипации…

Страшно терять семью. Им втроем хорошо, и она должна нарушить эту гармонию? Во имя чего? Любви? Да, любви. Боже, как хочется любви! Чтоб глаза в глаза, чтобы вдвоем — на небеса, чтоб трепет, как в юности, а понимание, как в зрелости. Чтобы тепло и радостно, ново и неизведанно.

Она снова с тоской взглянула на мужа. Вот что с ним нового и неизведанного?

Борис перехватил ее взгляд, и на минуту глаза его прояснились:

— Ритуль, ты чего? Устала? Иди ложись. Я Вику дождусь.

— Хорошо.

Первые дни нового года она отсыпалась и ленилась, а потому почти не думала о предложении Макса. У нее еще масса времени — успеет решить. Но на работе, когда выдавалась свободная минута, уже не получалось отмахнуться от этих мыслей. Дни сменялись днями, приближался день встречи, а она все еще находилась в положении буриданова осла. То ей хотелось уйти к Максу немедленно, не было сил даже видеть мужа. Ленивый, самодовольный, от работы — к телевизору. Живет и радуется! Во имя чего живет? Она с ним прозябает, а лучшие годы проходят! В гости ходить не любит, в ресторан не хочет. Как жить с таким? Макс — он другой, он как рождественская конфетка: яркий, манящий, неожиданный. Даже Викуська иной раз тянет: «Пап, ну какой ты нудный!» Ей тоже, возможно, понравится новая семья, ведь мама рядом, для девочки это самое важное. Хотя нельзя не признать, что она привязана к отцу и многим пошла в него.

А на другой день ей становилось жалко до слез и Борьку, и Вику — всю их семью. И себя было жалко. Послать этого Макса подальше! Семнадцать лет где-то бегал, а теперь — бросай все и иди к нему! Она будет дурой, если согласится. И отчего он так на нее запал? Иллюзии юности! Да и где гарантия, что в один прекрасный день Макс не исчезнет, как тогда? А Борька всегда при ней, от него сюрпризов ждать не приходится. Но если следовать логике и все мужики одним миром мазаны, то и в Борьке уверенности нет. Вот, допустим, она откажет сейчас Максу, а через год муж уйдет к другой, к какой-нибудь молодой красавице вроде Маши. Теоретически такое возможно? Вполне. С чем тогда она останется? С чистой совестью? И с досадой на себя? А потом Макс ведь ясно сказал: если она выберет Борьку, он исчезнет из ее жизни навсегда. Потерять Макса еще раз! В ее серой жизни наконец-то появился луч света, отрада, маленькая, скрытая от посторонних глаз радость. Если этого не будет, для чего тогда жить? Ради семьи и ребенка? Из чувства долга? Это, наверное, правильно. Но почему-то нагло хочется жить для радости и любви, а не ради долга.

Рите не с кем было поговорить. Не с кем посоветоваться. С мамой? Упаси Бог! Если она оставит мужа, этого не поймет никто из ее родственников. Таких мужей не бросают. Подруги? Нет у нее близких подруг, которым можно душу вывернуть наизнанку, как когда-то Нине. Но Нина умерла десять лет назад, умерла молодой от неизлечимой болезни. Ужасно хотелось поговорить с кем-нибудь из близких, кто посочувствовал бы и понял. И Рита с удивлением отметила, что поговорить может только с Борисом, вернее, могла бы, если бы это не касалось его. Неужели он не чувствует, что происходит с ней? Он столько лет рядом. Если бы он сам заметил, стал расспрашивать… Но он ведет себя как всегда: ровен, спокоен, ласков. Как его оставишь? Но и Макса отпустить она не в силах. Миллионы женщин, попадая в такую ситуацию, поступают определенным образом, и только она, как больная, вцепилась в обноски своей нравственности и теперь стоит на перепутье. Дай она понять Максу, что будет регулярно встречаться с ним, и не только для того, чтобы пообедать, не станет шарахаться от него, он не был бы столь категоричен. Многие женщины любят одного, а живут с другим ради семьи. И умудряются быть счастливыми. А она строит из себя гордую и неприступную. Вот и довыделывалась!

Рита позвонила Максу за три дня до назначенной встречи. Он обрадовался:

— Ты хочешь мне что-то сказать?

— Нет. То есть да. Я хочу встретиться.

— Давай. В ресторане? Когда?

— Нет, не в ресторане. Записывай адрес. — И она продиктовала адрес своей сотрудницы, которая, уехав на море, оставила ей ключ, чтобы Рита поливала цветы.

— Записал. Когда встречаемся? Хорошо. — Он был явно заинтригован.

Рита приехала раньше на полчаса. Полила цветы. Вытерла пыль. Заварила чай. Хотя при чем тут чай? Выпить бы! Но она за рулем.

Макс пришел с точностью до минуты. В руках — роскошный букет нежно-розовых роз, бутылка шампанского, коробка конфет. Поцеловал, едва сняв куртку. Рита на первый поцелуй не отреагировала, она просто не заметила его, погруженная в свои мысли. Так бывает, когда ты сосредоточена только на том, что необходимо сделать, и настолько мучительно думаешь об этом, что, когда все действительно происходит, с трудом приходишь в себя. Рита была как натянутая струна. Она все решила. Оставалось лишь осуществить. Поэтому она не отстранилась от второго поцелуя, а буквально повисла на Максе. Он, не понимая, вглядывался в ее застывшее лицо с горящими глазами и хотел поговорить, но она не позволила, снова прильнув к его губам и снимая с него пиджак. Он был удивлен, но подчинился. Не прерывая поцелуя, они раздели друг друга и добрались до дивана в комнате. Тут Рита на минуту словно очнулась, достала и постелила чистое белье и снова прижалась к Максу. Он пробовал несколько раз начать разговор, но Рита поцелуем останавливала его, и он наконец сдался.

…Потом они долго лежали, и он легонько щекотал ей обнаженную руку, ожидая первых слов. Но не дождался. Рита молчала.

— Это значит — да?

Рита не ответила.

— Почему ты молчишь?

— А что я должна говорить? — протянула Рита. — Я тебя люблю. Видишь — пришла.

— Мы должны были встретиться в четверг. И по-другому. Два дня я бы подождал.

— Ты не рад сегодняшней встрече?

— Рад. Но ты не рада. Может, ты пришла попрощаться?

— Нет, я не хочу терять тебя.

— Значит, ты решила уйти от Бориса?

— Тоже нет.

— Что? — он приподнялся на локте, внимательно глядя на нее.

Выражение его лица не оставляло сомнений. Он сел и обхватил голову руками.

— Понятно. Я не смел тебе даже предложить такое. Я слишком уважал тебя — замуж позвал, а не в любовницы. А ты сама, как последняя…

От его слов она похолодела, не имея сил даже подняться или закрыться простыней.

— Я считал, что ты особенная. А ты, как все бабы, — расчетливая, продажная. И тут, и там, и Борьке, и мне. Тебе надо было сделать честный выбор — одному все, другому — ничего. А ты малодушно собираешься всю жизнь бегать и изменять мне с Борькой, Борьке со мной. Уже одно это говорит о том, что ты, в сущности, никого не любишь. Небось, две недели просчитывала, взвешивала, что лучше да кто выгоднее. Сравнивала, сравнивала — и не выбрала. Оба оказались нужны. А значит, никто.