Лидия Лукьяненко - Все для тебя

— Я не расстроена, Сережа, — залепетала она, досадуя, что лицо так легко выдает ее. — С чего бы это я расстраивалась?

Аистов не записался, как все прочие мальчишки, ни в туристический кружок, ни в секцию карате. И она отчасти чувствовала себя в этом виноватой. Юра пел ей по вечерам под гитару, Олег приглашал в кино.

Она вступила в ту пору, когда нравишься сразу всем, только непонятно, что с этим делать.

Потом ребята стали ссориться. Причем начинал всегда Юра. Он, словно петушок, наскакивал на медлительного Олега, который, как все сильные люди, был миролюбив и достаточно терпелив. Юре было двадцать шесть, Олегу — двадцать, но у соперников в любви возраста нет.

Вскоре Наташу вызвала к себе завуч и сказала, чтобы она перестала сеять рознь в коллективе.

— Вот уж правда в тихом омуте черти водятся! Что это за шуры-муры на работе? Вы какой пример подаете ребятам? Вот так тихоня! Не хватало, чтобы из-за вас наши учителя подрались. Прекратите это немедленно!

Словно Наташа могла это остановить одним щелчком.

Сережа Аистов воспринимал свое чувство всерьез. Он не считал себя маленьким или незрелым, наоборот, с некоторых пор он ощущал внутреннее превосходство не только над своими одногодками, но и над некоторыми взрослыми. Ему были смешны и влюбленности некоторых его одноклассников, и напускное равнодушие других. Он замечал чванливое самодовольство англичанки Натальи Анатольевны, явную глупость завуча и неуверенность классного руководителя. В его отношении к Наташе было много нежности и инстинктивное желание защитить ее. Никогда еще он не испытывал такого чувства к девушке и уже потому был уверен в том, что это и есть любовь.

Ее сосредоточенное милое личико с непослушной прядкой вьющихся волос, падающей на высокий гладкий лоб, ее большие светло-карие глаза, то, как легко она краснела, когда расстраивалась или волновалась, — все в ней вызывало симпатию. Она не была похожа на остальных учителей, хотя могла и прикрикнуть, и быть строгой, но слушались ее не потому, что боялись, а потому, что она им нравилась.

Влюбленная в него Женя почувствовала его отношение к учительнице и ревновала к ней. И только ради того, чтобы Наташу не заподозрили в связи с учеником, он стал встречаться с Залесской. Правда, встречаться — это громко сказано. Он провожал ее после уроков, как правило, молча, на школьных вечерах находился рядом и часто садился с ней за одну парту. Женя сначала нравилась ему, но потом, когда она всячески стала подчеркивать их дружбу, это стало раздражать. Она вела себя так по-собственнически в присутствии посторонних, словно это он был по уши влюблен в нее, а ведь стоило им остаться наедине, как они резко менялись ролями. Это она старалась угодить ему, а он отмалчивался.

Сначала он с иронией отнесся к ухаживаниям новых учителей за Наташей. Он видел, что это не льстило ей, а, наоборот, пугало. Интересно было наблюдать со стороны, как они из кожи вон лезли, стараясь понравиться ей. Заметил он и ревность «англичанок». И если Викторовна не стала от этого хуже относиться к Наталье Сергеевне, то Анатольевна просто фыркала вслед своей бывшей подруге, не упуская случая съязвить на ее счет, часто даже в присутствии учеников.

Наташа тоже стала ощущать эту враждебность. И решила что-то предпринять. Она уже неплохо знала Олега и Юру и поняла, что, откажи она обоим, у каждого останется надежда и это не изменит положения вещей.

Поэтому она решила поговорить с Юрой. Он старше и должен быть умнее. Кроме того, после долгих раздумий она все же поняла, что спокойный и уравновешенный Олег ей все же приятнее, чем взрывной и непредсказуемый Юра. Юра был похож на Стеблова, а Олег — на Аистова, и, верная своим пристрастиям, она решила сделать выбор. Знала бы она, к чему это приведет!

Но все по порядку. Юре она мягко объяснила, что дорожит его дружбой, но Наталья Викторовна, которой он давно нравится, подходит ему больше. А у нее, Наташи, одни неприятности от начальства от их соперничества. Так что даже если Викторовна ему не по душе, лучше все-таки оказывать ей знаки внимания, хотя бы в школе. Чтобы помочь ему определиться, она даже пригласила их всех: Олега, Юру и Викторовну — к себе в гости, вечером в субботу, тем более что ее хозяйка уехала на похороны мужа своей сестры в другой город.

Она накрыла на стол. Все немного выпили, потанцевали. Юра стал ухаживать за Натальей Викторовной, а Олег воспрянул духом и не отходил от нее ни на шаг. Она в кухню, он — за ней, она моет посуду, он вытирает. Все же он был моложе Юры, и его ухаживания были менее навязчивыми. Олег хотел выглядеть старше и вел себя серьезно, а Юра старался казаться моложе, эдаким шаловливым мальчиком, и все время торопился с нежностями. Не успел он остаться наедине с Викторовной — Наташа с Олегом варила кофе в кухне, — как тут же стал обниматься с ней. Наташа, которая пошла было позвать их на кофе, застала пару целующимися на диване. «Быстро же это у них», — удивилась она, но, конечно же, была рада. Они с Олегом завершили вечер в кухне, не мешая друзьям, и, естественно, ей пришлось тоже несколько раз поцеловаться с ним, что, в общем-то, не было противно, но и не приводило в трепет.

Ей казалось, что теперь, когда она сделала все, что могла, страсти должны улечься. Викторовна встречалась с Юрой, все об этом знали. Она — с Олегом. Но Наташа не учла возможной реакции Аистова.

В последнее время, раздумывая о нем, она убедила себя, что это блажь, дурь и ничего больше. Какие еще четыре года! Да через четыре года ей стукнет двадцать пять! Все будут смотреть на нее как на старую деву, которая ловит в свои сети молодого мальчика. Сколько бы времени ни прошло, он всегда будет моложе, всегда не ровня ей, поэтому — какие надежды! Все это надо прекратить. Но не резко, а так, чтобы само пошло на убыль. Он встречается с Женей, она — с Олегом. Все правильно, все естественно. Если в доме нет кофе, она же пьет крепкий чай — не полноценная замена, конечно, но можно обойтись. И он постепенно поймет и успокоится.

Но Сережа не хотел понимать. Он воспринял ее выбор как предательство и отнесся к нему, как и ко всему прочему, очень серьезно. Он стал нетерпим, резок, перестал дружить с Залесской. На уроках вел себя отвратительно. Наташа делала ему замечания, сначала стараясь не акцентировать внимания на его поведении. К доске перестала вызывать, он не готовился к урокам, и она была вынуждена поставить ему двойку. И если раньше, когда он был в классе, вести урок было в радость, то теперь это превратилось в пытку.

Она попробовала поговорить с ним после уроков. А он при первых же ее фразах повернулся и ушел, не обращая внимания на ее призыв: «Аистов, вернись немедленно!» Не бежать же за ним!