Ги Раше - Цари-жрецы

Уже на подходах к городу Шарек, сопровождаемый теперь лишь небольшим отрядом, остановил свою колесницу и с беспокойством сказал Хети и другим командирам:

— Смотрите, у городских стен нет ни души, хотя ворота широко открыты. В окрестностях мы не встретили ни путешественников, ни крестьян, ни пастухов со стадами овец и коз. Не видно ни собак, ни ослов — вообще никого, словно все вымерло…

— Господин, — сказал на это Житран, — лучше не входить в город. Похоже, нам устроили ловушку. Здесь слишком тихо, и это меня настораживает. Ворота распахнуты настежь, но где же стражи?

— Мой господин, позволь мне пойти вперед, — предложил Хети. — Я войду в город и посмотрю, почему нас никто не встречает. Вернувшись, расскажу тебе, что увидел.

— Иди, Хети, но будь осторожен. Ты знаешь, что твоя жизнь мне дорога. Но, несмотря на это, иди — недостойно воина, испугавшись, отступать перед опасностью. Мое сердце радуется, глядя на тебя — ты сам, без колебаний, предложил разузнать, что там происходит.

Не успел Шарек закончить, как Хети уже натянул поводья, и его лошади галопом помчали колесницу к городским воротам. Скоро он проехал между двумя мощными башнями, стоявшими по обе стороны ворот.

Ему не пришлось долго искать причину гнетущей тишины, царящей над городом, — тишины, нарушаемой лишь криками воронов и стервятников, которых потревожил шум подъезжающей колесницы. Просторная площадь перед воротами была усеяна трупами, на каменной мостовой запеклись лужи крови.

Ни минуты не медля, Хети развернул коней и поскакал обратно, чтобы доложить Шареку об увиденном. По приказу царя воины вошли в город и осмотрели тела погибших. Перевернули каждый труп — все мужчины, у одних перерезано горло, других убили ударом копья. Осмотрели и дома — все ценности пропали, в некоторых были следы пожаров. Наконец к царю привели ветхого старика, найденного в темной пещере, — трясущегося, сжавшегося от ужаса.

Оказалось, что к городским стенам пришло племя кочевников. По обычаю глава племени по имени Якебель заплатил за право выпасать здесь свой скот и пользоваться источниками. Племя от луны до луны оставалось возле города.

— Скоро они перезнакомились с жителями и стали обмениваться с ними товарами, — рассказывал старик, которого накормили и напоили, так что он подкрепился и немного успокоился. — А потом прошел слух, будто сын нашего господина Хамора увидел дочь этого Якебеля и страстно влюбился в нее. Говорят, что он украл ее и предложил свою любовь. Я не знаю, ответила ли избранница ему взаимностью, но я слышал, что у кочевников девушкам не позволяется выказывать свое истинное отношение к мужчине — любит она его или ненавидит. Увы, оказалось, это правда! Царевич с ума сошел от любви, и пришлось нашему господину Хамору идти к Якебелю и просить руки его дочери для своего сына. Однако выяснилось, что в этом племени даже не отец решает судьбу дочери, а ее братья. Тогда наш царь обратился к братьям девушки. Нашему господину пришлось унижаться перед этими погаными варварами, сыновьями вождя племени, который даже спит в простом шатре! Он предложил им заключить союз — после свадьбы навсегда остаться в долине, заняться торговлей, жить и копить богатства. Но двое старших сыновей Якебеля были непреклонны: заявили, что царевич поступил недостойно — обесчестил их семью. И тогда царевич сам пришел к ним попросить отдать ему в жены их сестру. Он обещал дать им все, что те попросят, сделать все, что они захотят. Вот до какого сумасшествия доводит человека любовь! Несомненно, дело это не обошлось без вмешательства враждебных нам богов!

Вероломные сыновья Якебеля заявили, что никогда не отдадут сестру за необрезанного мужчину. И вот наш царевич заявил, что готов хоть сейчас пройти обряд обрезания. Но этого им показалось мало: они потребовали, чтобы были обрезаны все мужчины нашего города — от мала до велика. И хотя никто из моих соплеменников по доброй воле не стал бы делать ничего подобного, ибо это для нас неприемлемо, царевич согласился, поскольку сильно желал этого брака. Его отец, наш господин, решил принести эту жертву, так он любил своего сына. Он попросил мужскую часть населения Сихема последовать его примеру. Все знают, что ради поддержания престижа царской власти подданные часто поступают, как того хочет господин, даже когда делать этого и не следует. Итак, мужчины Сихема согласились подвергнуться унизительной процедуре, некоторые матери даже сами обрезали своих сыновей. Все согласились, кроме меня. Я знаю подлый нрав людей пустыни, этих козопасов, этих пожирателей грибов, этих воров, крадущих стада и женщин. Я не захотел из сострадания к сыну царя позволить над собой глумиться. Но, поскольку я стар, никто не настаивал. Знайте: после того как был исполнен варварский обряд обрезания, эти шакалы сказали, что следует устроить праздник и откупорить все сосуды с вином. Конечно, все жители города, в основном мужчины, напились, отчасти и потому, что хотели заглушить боль после богопротивного обряда. Тогда эти мерзавцы — сыновья Якебеля — воспользовались повальным опьянением и тем, что люди потеряли бдительность. Сначала они убили нашего господина Хамора и его сына, которые находились с ними рядом. Это был сигнал для их соплеменников — началась настоящая резня. Они убивали мечами, кинжалами и копьями. Это было ужасно. Я не ослабел после обрезания и не был пьян, поэтому я убежал и спрятался там, где вы меня нашли. Закончив свое страшное дело, они прошлись по домам и забрали все ценное. Они увели всю живность с городских пастбищ — овец, коз, ослов, быков. Они забрали детей, намереваясь продать их на невольничьих рынках, и женщин, чтобы удовлетворить свою похоть, они — те, кто кричали, что «насилие», которому подверглась дочь их вождя, стало бесчестием для целого племени! Надо думать, этим они станут оправдывать свои злодейские убийства.

Царь Шарек не мог сдержать гнева — не откладывая, он послал часть отряда вдогонку за варварами. Однако никто не знал, по какой дороге они ушли, так что погоня ничего не дала.

Шарек оставил в городе отряд воинов под началом одного из самых верных ему командиров по имени Хамасану, приказав ему продолжать поиск подлых кочевников, разоривших Сихем, а также начать понемногу заселять его, зазывая окрестных жителей.

При царе осталась только его верная гвардия. После двух дней пути Шарек в сопровождении эскорта въехал в столицу своих владений — Мегиддо.

Царский дворец стоял на высоком холме. В свое время верхушку холма «стесали», и на образовавшейся площадке построили дворцы, храмы, дома, устроили водоемы. Застройка проводилась планомерно — по кварталам. Однако, несмотря на значительные размеры, укрепленная часть города не смогла вместить всех желающих обосноваться там. Город стал столицей государства гиксосов, подчинившего себе огромные территории — все земли Ханаана от северных природных границ и до земель, которые египтяне называли Хару, а местные жители — Сирией. Глинобитные и каменные строения пригородов прижимались к подножию холма. Уверенный в своей силе и могуществе царь Шарек, тем не менее, приказал окружить город крепостной стеной с одним пологим спуском. Пленники, захваченные под Содомом, в числе многих своих собратьев по несчастью из других районов страны — тысячи свободных рабочих рук — как раз и занимались постройкой защитных сооружений.