Елена Свиридова - Мне не забыть

Бережно положив ее в постель, Юрген сел рядом и нежно погладил ее лицо, потом его руки скользнули вниз, дотронулись до маленькой упругой груди. Она лежала неподвижно, не отталкивала его, не отвергала его ласки, и в то же время во всем ее облике чувствовалась какая-то странная обреченность, словно она приносила себя в жертву. Это было странно и непривычно, ведь она сама пришла к нему, она лежала в его постели!

— Что с тобой? Ты не хочешь меня? Я тебе не нравлюсь? — тихо спросил Юрген.

— Ты мне безумно нравишься… — прошептала Лера, протянула руки и обвила его шею.

— Ты боишься?

— Нет! — Она прижалась к нему, и все поплыло и закружилось, исчезли оцепенение и скованность, была только любовь… Потом они молча лежали рядом, словно боясь нарушить тишину, и их стройные тела были прекрасны в слабом вечернем свете. Юрген снова обнял ее и стал целовать ее губы, глаза и вдруг почувствовал солоноватый вкус слез.

— Почему? — спросил он.

— Не знаю… Мне так хорошо с тобой…

— Тогда почему ты плачешь?

— Мы расстанемся, ты уедешь и забудешь меня, — прошептала Лера и подумала: «Господи, что же я говорю, какая я дура! Где моя гордость? Разве можно говорить мужчине то, что думаешь! Я пришла к нему потому, что не могла не прийти. На что я надеялась? Мы никогда не будем вместе, для него это случайный эпизод, очередное любовное приключение… У нас нет и не может быть будущего. Он действительно забудет меня, но зачем же я сказала об этом вслух! Теперь он, наверное, презирает меня…»

Юрген нежно погладил ее мокрые от слез щеки и, старательно подбирая слова, сказал:

— Если мужчина и женщина хотят быть вместе, им нельзя помешать. Ты хочешь быть со мной?

— Хочу… Но все это так сложно… — И опять Лера разозлилась на себя за сказанные слова.

— Почему? — спросил Юрген. — Ты замужем?

— Нет.

— У тебя есть кто-то?

— Нет…

— Значит, ты можешь уехать со мной?

Лера не могла поверить тому, что услышала. Ей показалось, что она летит с обрыва в пропасть и ничто не может удержать ее. Не было страха, а был невыносимый, безумный восторг свободного полета в бездну…

— С тобой? Куда?

— Ко мне домой. В Германию.

Неужели все может быть так просто? Так не бывает… Она засмеялась и сказала:

— Это правда?

— Правда, если ты любишь меня.

— Я поеду с тобой куда захочешь. Я всегда буду любить тебя, я не хочу никогда расставаться с тобой! — говорила Лера, целуя его глаза, волосы, губы. И ничто в мире не существовало больше для них обоих, кроме любви, и так продолжалось до тех пор, пока за окном не начало светать…

В зале было установлено несколько кинокамер, Клаус водрузил свой штатив прямо на сцену. Срочно протрезвленные осветители возились с приборами, протягивали по проходу кабель.

Лера, впервые в жизни оказавшаяся в роли ведущей, при виде направленных на нее кинокамер и осветительных приборов от волнения чуть не лишилась дара речи. В сознании мгновенно проносились ужасные мысли: — «Зачем я согласилась, теперь я опозорюсь перед огромной толпой, а главное — перед Юргеном. Но у меня не было выбора! Судьба послала мне серьезное испытание, и я должна справиться!.. Я должна…» И, глубоко вздохнув, она поднесла ко рту микрофон.

— Спасибо всем, что пришли на наш вечер! Мы очень рады, что проведем его все вместе, — сказала она первое, что пришло ей в голову, совершенно забыв приготовленный текст.

Представитель райкома подозрительно покосился на нее, сверяя ее слова с напечатанным и утвержденным текстом. Красовский одобрительно улыбнулся из зала, стараясь поддержать свою подопечную. Наташа озабоченно говорила что-то оператору, потом запорхала по залу подобно летней бабочке, делая какие-то указания то звукооператору, то осветителям. Но все это было как в тумане, как во сне. Лера не видела ничего, кроме яркого света, а собственный голос казался ей чужим, непослушным и звучал откуда-то издалека. Она прошла по сцене, почти не чувствуя ног, и взгляд ее остановился на спокойном, улыбающемся лице Юргена. Туман рассеялся, сцена обрела форму, пол под ногами перестал ускользать, слова зазвучали вдруг сами собой.

— Я долго думала, с чего начать наш разговор. — Лера смотрела в зал, отделенный от нее световым барьером и постепенно обретавший очертания. Как много людей! Какие разные лица… Молодые работяги, приодевшиеся как на праздник, длинноволосые хиппи, накрашенные девицы… Лера искала взглядом среди них кого-то одного, кого можно было бы выбрать в собеседники и, обращаясь к нему, чувствовать себя увереннее. Она знала этот давно испытанный прием, к которому прибегали многие артисты. Вдруг ее взгляд остановился на двух парнях из общежития — чернявом и рыжем, они смотрели на нее, и Лера, улыбнувшись, как добрым знакомым, продолжала:

— Знаете, мне, конечно, очень повезло, что именно меня выбрали ведущей этого вечера. Мне очень приятно познакомить вас с нашими немецкими друзьями, которые приехали сюда, потому что любят нашу страну и хотят узнать о ней как можно больше. Они хотят, чтобы у них на родине тоже знали правду о том, как мы живем, они снимают фильм о Советском Союзе. — Лера подошла к Юргену, взяла его за руку и подвела к микрофону. — Юрген Грасс — будущий режиссер, еще он замечательно поет и, главное, знает русский язык. Поэтому вы сможете разговаривать с ним без переводчика, задавать ему вопросы. А сейчас я передам ему микрофон и попрошу представить его друзей — студентов киношколы, расположенной в немецком городе Гамбурге.

В зале вдруг заулыбались, зашумели, захлопали… И Лера, оправившись от недавнего испуга, заметила наконец Красовского, который одобрительно кивал ей из первого ряда.

— Дорогие друзья! — сказал Юрген. — Мой русский не очень хороший. Я имел мало практики. Я могу ошибиться.

— Ничего! Давай, Юрген! — крикнул чернявый парень. — Мы не обидимся.

Пока Юрген рассказывал о Зигфриде, Хайнце, Вернере, Клаусе, бегавшем с кинокамерой по залу, Лера незаметно ушла со сцены, надеясь, что ее миссия выполнена, и отправилась искать Наташу.

Посыпались вопросы из зала, на которые Юрген едва успевал отвечать. Он вызвал на помощь Вернера и Зигфрида, оставив себе скромную роль переводчика.

Их спрашивали обо всем — нравятся ли им русские девушки, какая зарплата у немецких рабочих, сколько стоит водка в Германии, как они относятся к войне.

— Мы пацифисты. Мы против войны, — спокойно ответил Юрген.

— А твой батя небось убивал наших солдат? — прозвучал чей-то злой голос.

— Мой отец антифашист. Он всегда ненавидел Гитлера.

— А если у вас будет новый Гитлер, вы опять пойдете убивать нас?

— Нет.

— А если вас заставят?

— Это нельзя. У нас такой закон. Я иду в армию, если хочу. Заставить никого нельзя.