Женя Гламурная - ШИКанутые девчонки

— Только не это! Я надеялась, ты забудешь.

— Я установила напоминание в мобильнике, — честно призналась я. — Ты со мной опять разговариваешь или сработал эффект неожиданности?

— Эффект неожиданности. Ты не хочешь извиниться?

— Извини! Извини-извини-извини. Извини меня, пожалуйста. Без тебя я умираю со скуки. Мне не с кем сходить в кино. Я выбрала в магазине джинсы и не знаю, насколько они мне подходят. Умоляю, прости меня. Только за что? Я еще раз извинюсь…

— Ты отвратительная бесчувственная свинья! Я позвонила тебе, чтобы поговорить о жизни танских монахов, а ты бросила трубку. И с кем прикажешь обсуждать эту щекотливую тему?

— Прости, пожалуйста. Я дала обет не обсуждать танских монахов, философию дзен-буддизма и вообще что-либо с трех часов ночи до девяти утра. Ты не вписалась в график. Потом, у тебя же есть Оля.

— Во-первых, не Оля, а Лена. А во-вторых, я ее два дня знаю!

Первый раз Варежку подвела память на соперниц. Не Оля, а Лена! Хотя какая разница?

Томка жутко самостоятельная девушка. Она снимает квартиру в Конькове вместе с двумя парнями из команды по водному поло. Честное слово, я бы поостереглась жить в компании донельзя мускулистых ватерполистов, а Томке хоть бы хны. Наоборот, говорит, все время чувствуешь себя защищенной. Спортсмены очень воспитанные, спать укладываются в девять вечера и почти весь день пропадают на тренировках, так что беспокойства вообще никакого. Единственная проблема: очень уж любят расхаживать по квартире, обернувшись полотенцем и пренебрегая любой другой одеждой. Что-то вроде профессиональной привычки, наверное. Томке-то все равно — она в бассейне на мужские торсы насмотрелась, а меня каждый раз в дрожь бросает. Вот сейчас только уселась на диване, как в комнату вплыл один из соседей, Андрюша, в розовом полотенце на талии, отрезал кусок торта, поиграл бицепсами и вышел. Как можно наблюдать эти ненавязчивые сеансы мужского стриптиза каждый день? Я от смущения стала рассматривать фотографии, разбросанные по журнальному столику. На одной была девочка с длинными русыми волосами и жизнерадостной улыбкой — вылитая Томка, если бы не прическа и не выражение лица: Тамара куда серьезней.

— Том, это кто? Твоя светлая сторона?

— Что-то в этом роде. Это я. Два года назад.

— Да ты что, правда? Ты совсем другая… И светлые волосы тебе идут!

— Это мой натуральный цвет.

— Ты с ума сошла, такую красоту портить! — удивилась я.

— Пришлось. Мне тогда меньше всего хотелось быть на себя похожей.

Значит, так. Жила-была в далеком приморском городке Томка, которая мечтала стать великой пловчихой и порвать всех в пух на Олимпийских играх 2004 года. 2008, на худой конец. Училась на третьем курсе спортивного института и была любимицей тренера. Но тут случилась с ней любовь.

Влюбилась Томка не просто так, а по уши, и не в кого попало, а в редактора местного девичьего журнала. То есть тогда она думала, что Вова — редактор. Он искренне Тамарой восхищался, дарил розы, целовал при встрече ручку и вообще вел себя как настоящий принц. Она ради свиданий даже несколько тренировок прогуляла, чего раньше ни разу не случалось.

Как-то Вова в очередной раз импровизировал по поводу Томкиной неземной красоты и вдруг как заорет:

— О, какой же я дурак! Кретин! Идиот!

Томка от такой самокритики перепугалась не на шутку и только робко спросила:

— Ты чего?

— Кретин! — упорствовал Вова. — Понимаешь, милая, у меня номер следующий горит, модель заболела. А я каждый день смотрю на такую красоту… — тут он принялся энергично целовать Томке руки, не замечая, что она в перчатках, — и мне ни разу не приходило в голову, что я могу пригласить для фотосессии тебя!

— М-м-м?! — не поверила своему счастью Томка.

— Ты ведь мне не откажешь? — заискивающе спросил Вова.

Конечно, Томка ему не отказала. Мало того, согласилась с радостью. Спасти любимого, приняв участие в фотосессии для глянцевого журнала. Одно удовольствие!

Перед съемкой Вова отвел Томку в угол и таинственно зашептал:

— Этот фотограф, Том. Понимаешь, он гений… Снимал для кучи разных журналов, даже за рубежом. Так что ты делай все, что он попросит. Старайся его не раздражать, хорошо?

Конечно, Тамара и не думала никого раздражать. Вот девчонки в институте обзавидуются, когда увидят фотографии!

«Гениальный фотограф» оказался худым прыщавым парнем в грязном берете с фотоаппаратом «Зенит». Роль софитов играли два прикроватных торшера. Да разве этих гениев поймешь?

Через два часа съемки фотограф заблестел глазами из-под сальной беретки и предложил Томке снять блузку. Она растерянно посмотрела на Вову. Он пожал плечами.

— Ты не волнуйся, ничего видно не будет, — прогнусавил фотограф. — Мне кожа нужна.

Так противно Тамаре никогда раньше не было. Но потом стало еще противнее. Потому что Вова сразу после знаменательной фотосессии пропал и больше не появлялся. Томка поплакала в подушку, скушала кучу пирожных, потолстела за неделю на два килограмма, поплакала еще, пропустила немереное количество тренировок и наконец успокоилась.

Рано успокоилась. Через месяц, просматривая журнал с телевизионной программкой, Тамара увидела свое фото, то самое, где без блузки, в разделе заставок для мобильника.

И начались гонки на выживание. Она охотилась за всеми журналами в доме и вырывала из них странички с картинками, чтобы фото не увидели родители. Через некоторое время они стали замечать неладное, пришлось выдумывать бредовую историю про то, что рекламки скринсейверов жизненно необходимы одной из подруг.

По-настоящему ужасно было то, что в городе продавались всего два журнала с местной ТВ-программой и в конце концов кто-нибудь из знакомых мог увидеть фото.

Увидел не кто-нибудь. Увидели почти все. А кто по рассеянности не заметил, тому рассказали доброжелатели. Если у парня в институте был мобильник с цветным дисплеем, на экране непременно красовался Томкин во всех смыслах выдающийся бюст. Педагогам ее, конечно, не выдавали, но в середине октября скринсейвер, который стал в городе безумно популярным, а поэтому печатался в увеличенном формате, заметила тренер, Мария Валериановна. Валерьянка ей в этот раз действительно понадобилась. Пока она приходила в себя, журнал перекочевал в кабинет к ректору, и на следующий день родителям сообщили об исключении Томки.

Было очень жалко маму. Она всю жизнь мечтала о карьере профессиональной спортсменки, но ей помешало здоровье, а дочке, получается, собственная, не поддающаяся описанию глупость. Лучше бы мама кричала или ругалась, тогда бы Тамара почувствовала себя наказанной, а значит, пострадавшей и не такой виноватой. Но она просто перестала с ней говорить. Мария Валериановна плакала, когда любимая ученица пришла забирать документы. Вот вам и Олимпийские игры…